В конце июля 1943 г. 739 бомбардировщиков королевских ВВС бомбили Гамбург, похоронив при этом около 20 000 человек и вызвав огненные бури. Несчастье постигло и «Фатерланд II», первое и единственное германское судно Владимира Юркевича. Бомбежки вызвали пожар, от которого деформировались пластины набора корпуса. После войны недостроенное судно разберут на лом. Сам Юркевич (теперь он американский гражданин) покупает небольшую усадьбу в окрестностях города Йонкерс, на берегу широкого Гудзона, и переезжает туда с семьей, продолжая работать в близлежащем Нью-Йорке. Здесь он и проживет до конца своих дней.
В Нью-Йорке на причале № 88 работы на «Нормандии» продвигались гораздо быстрее, чем ожидалось, и руководство флота в Вашингтоне и Нью-Йорке буквально ликовало при мысли о благоприятном общественном мнении, которое принесет им грядущее восстановление судна. Так, к концу июня 1943 г. рабочим приказали устроить перед доком исковерканной «Нормандии» 122-метровый обзорный настил с парусиновым балдахином, чтобы пресса и знаменитости могли бы наблюдать за подъемом судна с глубины.
Эта платформа шла от 48-й улицы к 50-й и на три метра вторгалась в полосу движения южного направления шоссе Вестсайда. Широкая лестница соединяла его с головной частью здания причала. Одновременно с этим рабочие начали демонтаж «Нормандивиля», который во время «великого момента» мешал бы и физически и визуально.
С помощью подъемных кранов на борт судна подняли и протащили через дебри коридоров на нужное место на нужной палубе около 98 насосов различных размеров, весом от 450 кг до 1 тонны. Их установили на платформах с шарнирами на одном конце и шкивами на другом, чтобы при медленном отклонении «Нормандии» к вертикальному положению насосы оставались под углом 15° к горизонтали. По мере подъема судна насосы нужно было помещать все ниже и ниже в глубь корпуса, так как для нормального функционирования им требовалась глубина не менее 6 метров от поверхности воды. Каждый раз после такого спуска требовалось двигать и их выпускные трубы. Вместе эти насосы способны были выкачивать из корпуса лайнера 10 000 т воды в час. Таким образом, корпус можно было осушить менее, чем за 10 часов.
Но «Нормандию» нельзя было осушить слишком быстро. Если поступить именно так, она внезапно сорвется, опрокинется в противоположном направлении и разобьется о причал № 88. Поэтому воду требовалось откачивать постепенно, полностью контролируя движение корпуса. Кроме того, были два неуправляемых момента. Во-первых, примерно на трети пути от носа к корме имелась скалистая выпуклость, на которой покоилась «Нормандия». Она не могла не повернуться на ней во время спрямления. Если ее нос не будет достаточно легок, скала может пробить пластины корпуса. Во-вторых, — грязное дно. Если грязь вызовет эффект присасывания корпуса, «Нормандия» может внезапно накрениться на правый борт, а когда присасывание кончится, корпус обрушится на причал № 88.
Подъемная команда делала всё возможное, чтобы взять эти трудности под контроль. Она разработала план откачки, позволяющий облегчить нос. Под корпусом проложили туннель и установили водяные и воздушные форсунки для предотвращения присасывания еще до начала откачки.
2 августа 1943 г. насосы запустили на пробную откачку. Судно казалось водонепроницаемым, как бутылка, поэтому Тукер, Мансо и их люди уверенно полагали, что «Нормандию» удастся спрямить за неделю. В 5:30 вечера 4 августа уровень воды внутри корпуса снизился до 3 метров. Следующий день потратили на дальнейшие испытания и вычисления. Результаты оказались положительными.
В 8:00 утра 6 августа снова был отдан приказ на пуск отливных насосов. В 9:15 «Нормандия» дрогнула, затем почти незаметно, миллиметр за миллиметром, начала отклоняться к вертикальному положению. И вот из-под воды показались остатки бортовой переборки, которая когда-то была Прогулочной палубой. Это была часть надстройки, погребенная под тоннами грязи, которую невозможно было удалить раньше.
Возникло опасение, что остаток надстройки, отягощенный грязью, может прогнуться вниз, увлекая за собой значительную часть обшивки корпуса «Нормандии». По этой причине около полудня откачка была временно приостановлена, и рабочие приступили к срезке остатков переборки. В 10:00 вечера насосы заработали снова. Через 15 минут после этого крен «Нормандии» уменьшился примерно на 4° — довольно значительная величина.
На следующий день, 7 августа, откачка продолжалась без инцидентов, и подъемная команда контролировала спрямляющее движение «Нормандии» с высокой точностью. К концу дня судно держалось на крене в 67°, то есть на 12° ближе к вертикальному положению, чем в начале, и корма «Нормандии» уже была на плаву. Судно продолжало лежать на скалистом уступе примерно на трети пути от носа. Решили поднять корпус до отметки 45° и начать расчистку временных деревянных переборок, подпорок и бетона, а утром 8 августа поднять «Нормандию» до нормального положения без дальнейших колебаний.
Насосы снова включили и откачали более 11 000 т воды, в основном из отсеков № 14, 15 и 16, которые находились прямо над скалистым уступом. Когда «Нормандия» достигла угла 49°, насосы были остановлены еще раз, чтобы их можно было опустить на более низкий уровень.
На обоих берегах Гудзона, крышах Манхэтгена и возле причала №88 начали собираться тысячные толпы, надеявшиеся увидеть возрождение феникса. Поскольку наступил полдень, обзорная платформа быстро заполнялась женами офицеров флота и сотрудниками фирмы «Меррит, Чэпмен & Скотт». Знаменитости, которых намеревался пригласить ВМФ, еще не появились, но адмирал Эндрюс уже прибыл. Царило праздничное настроение, но большинство зрителей ушли разочарованными: «Нормандия» становилась на ровный киль медленнее, чем двигается минутная стрелка на часах.
Па следующий день, ранним утром 9 августа, усилия спасателей стали давать осечку. Насосы отсека № 16, который располагался прямо над скалистым уступом, не могли снизить уровень воды ниже существующего, даже работая на полную мощность 23,5 часа подряд. Чрезвычайно серьезный приток воды усиливался, и, чтобы обнаружить его источник, вниз были отправлены водолазы, но скалы и грязь не позволили им подобраться к месту протечки.
Тукера и Мансо это, как ни странно, не встревожило, поэтому откачку решено было продолжить. 10 августа насосы включили вновь, и «Нормандия» продолжала подниматься. К концу дня угол ее наклона составил всего 42° — на 37° меньше, чем в начале операции. Но девять 10-дюймовых помп, работающих на предельной мощности в отсеке № 16, не смогли продвинуться вперед больше, чем на метр.
11 августа сразу после полуночи водолазы наконец-то обнаружили источник неприятностей. Швы настила второго дна под первым рядом котлов в котельном помещении № 2, где подъемная бригада сформировала отсек № 16, разошлись, и образовалась брешь длиной до 1,5 м по горизонтали и 0,5 м по вертикали. Так как судно кренилось теперь «лишь» на 42°, водолазам представилась возможность обследовать корпус на предмет протечек с наружной его стороны.
В 2:15 утра водолаз доложил о расколотой пластине обшивки корпуса по левому борту возле шпангоута № 240, в центре отсека № 16. Течь удалось замедлить большим количеством ветоши и опилок, которые затолкали в разлом между пластинами. К концу дня крен «Нормандии» оставался чуть ниже 40°. Подъемная команда решила подержать се на этой отметке день-два, пока весь корпус не будет исследован на предмет повреждений.
13 августа водолазы обнаружили брешь в бортовом танке примерно с 1 м в диаметре. Она оказалась возле шпангоута № 237, в центре котельного помещения № 2. Ее заделали специальным пластырем, и 18-го откачка возобновилась.
Сперва отсек № 16 держался крепко. Но внезапно, когда уровень воды понизился на 3 метра по сравнению с вчерашним уровнем, вода снова начала хлестать внутрь корпуса. Водолазы быстро выяснили, что в настиле второго дна, за пределами залатанной области, образовалась новая пробоина. Тукер и Мансо решили довести крен «Нормандии» до 25°, осушив соседние к № 16 отсеки. В этом случае вниз можно будет отправить водолазов с ветошью и опилками.
