Теперь, впервые за всё это время, водолазы могли обследовать роковой донный выступ. Они установили, что это был скалистый шельф с множеством острых игл. Если «Нормандия» выпрямится до того, как полностью окажется на плаву, она непременно прокатится днищем по самым острым из этих пик.

Откачку теперь почти остановили — кроме отсека № 16, где было необходимо держать насосы работающими, чтобы удерживать воду на нужном уровне. 22 и 23 августа Тукер, Мансо и Сиек произвели новые расчеты и еще раз отправили водолазов вниз для осмотра корпуса. Водолазы доложили о новых повреждениях. Возникла сеть трещин длиной 13 м, шириной 8 м, с центром в отсеке № 16.

Подъемная бригада решила попытаться заделать протечки, заполнив их большим количеством бетона — 720 м3, а такого объема хватило бы, чтобы полностью наполнить бортовые танки и танки двойного дна в этой области. Эксперты надеялись, что бетон вытеснит мешки с ветошью, опилками и рогожей.

Набивка бетоном началась 7 сентября и продолжалась четыре дня. Проведенное 12 сентября насосное испытание оказалось успешным. Тем не менее наутро следующего дня отсек № 16 потек вновь. Потребовалось тринадцать 10-дюймовых насосов, чтобы держать воду всего на 2 метра ниже ее предыдущего уровня.

Спасательная бригада установила лебедки на причалах № 88 и № 90 и натянула швартовые тросы между ними и судном. Эта система предназначалась для выравнивания «Нормандии» относительно ее дока и позволяла избежать дальнейших повреждений пирса или судна, поскольку она уже была на плаву. Сантиметр за сантиметром нос судна тянули к причалу № 88, оттягивая тем самым корму, что могло помочь водолазам законопатить в разбитые пластины обшивки 3000 мешков рогожи. В течение двух следующих дней нос «Нормандии» таким способом придвинули к причалу № 88 примерно на 5 метров. На всякий случай в отсеке № 16 уложили дополнительный бетон, и протечки наконец удалось свести к тонкой струйке.

В 4:30 утра 15 сентября 1943 г. подъемная команда согласилась с тем, что «Нормандия» находится в полностью плавучем состоянии даже во время отлива. Насосы эффективно работали теперь даже в отсеке № 16. На корпус в области пролома был наложен аварийный пластырь площадью около 20 м2.

«Нормандия» вновь стала судном. Первоначально капитан Салливан оценил продолжительность этой работы в два года и в 5 млн. долл. по стоимости, но се выполнили за полгода, потратив 4,75 млн. долл., не считая затрат на восстановление причала.

«Нью-Йорк таймс» напечатала в своей передовице: «"Нормандия "ушла на дно пораженной, а всплывает победительницей. Она поплывет вновь — на военную службу — и однажды, со всеми поднятыми флагами и зажженными огнями, триумфатором вернется в свой старый порт».

Для одного из ньюйоркцев воскрешение «Нормандии» было личным торжеством. «Когда мне сказали, что судно будет разобрано, а не спасено, я почувствовал, словно у меня вырвали сердце, — сообщил Владимир Юркевич репортеру. — Теперь я чувствую себя так, будто только что миновал кризис после серьезной болезни».

В это время Юркевич работал посредником по передаче судов из США в Советский Союз по ленд-лизу. Знание судов и русского языка сделали его незаменимым для этой работы. Отдавая долг Родине, Владимир Юркевич с огромным моральным удовлетворением выполнял и заказы Государственной закупочной комиссии в Вашингтоне, чем снискал симпатию и благожелательное отношение многих советских дипломатов и офицеров. И это в то время, когда большая часть русской иммиграции, как в Европе, так и в США, относились к СССР с нескрываемой злобой.

С началом Великой Отечественной войны Юркевич начал вести работу по сбору денежных средств для оказания помощи Красной Армии и населению СССР, пострадавшему в результате вторжения фашистских войск (Russian War Relief), убеждая соотечественников поддержать «нашу страну», как он называл СССР. В тяжелом для Советского Союза 1942-м, когда многие американцы считали, что дни нашей страны сочтены, Юркевич публично заявлял: «Красная Армия выдержит нашествие гитлеровских полчищ. Советская Россия победит». Эти заявления вызывали бешенство среди части иммигрантов, продолжавших кипеть ненавистью к советской власти.

В связи с 10-летием со дня установления дипломатических отношений между СССР и США 14 ноября 1943 г. Юркевич опубликовал в иммигрантской газете «Русский голос» статью, в которой, в частности, были такие слова:

«Наш долг — долг каждого, принадлежащего к одному из этих Великих народов — содействовать всеми мерами не только отражению врага, но и установлению полного взаимного понимания и дружеских чувств между нашими великими нациями — Россией и Америкой…»

Этот период для русского инженера был бурным и как для конструктора. Юркевич работает над проектом конвоев из связанных тросами трубчатых «судов», которые, погрузив чуть ниже поверхности воды и заполнив нефтью или другим жидким грузом, можно было бы буксировать подлодками. Несколько судов такого типа построили позже в Южной Америке.

Ему удалось внести вклад в американские военные усилия: форма корпуса, которую он сконструировал для царской России и воплотил на «Нормандии», понравилась американцам. Не обращая внимания на его патент, ВМФ похитил идею русского и стал использовать ее практически на каждом новом американском военном корабле. Даже военные корабли нашего времени (и в этом отношении круизные лайнеры не исключение) имеют один из вариантов «выпадающего» носа Юркевича.

На причале № 88 большинство спасателей упаковывали свое оборудование и отбывали по другим назначениям, освобождая место для 300 уборщиков, нанятых фирмой «Мерритт, Чэпмен & Скотт». В их задачу входило удаление бетона, деревянных переборок и пластырей, установленных водолазами с такими большими трудностями. Эту расчистку необходимо было провести до того, как «Нормандия» будет передана флоту для переоборудования или других целей. Работа отняла 6 недель.

27 октября, в день ВМФ, через 20 месяцев и 18 дней после пожара, во время короткой церемонии на причале № 88 капитан Мансо передал «Нормандию» капитану Г.В. Маккитрику с Бруклинской военной верфи в Нью-Йорке.

Побитая огнем, перепачканная нефтью, лишенная надстройки и всего очарования, «Нормандия» тем не менее была на плаву и даже почти на ровном киле. Но как же обстояло дело с се дальнейшей судьбой?

После подъема из воды, в каком-нибудь другом, более благодарном и лучшем мире, «Нормандию» быстро преобразовали бы в боевой авианосец, который нанес бы последний удар по войне, или, возможно, в войсковой транспорт, на котором солдаты прибыли бы как раз вовремя, чтобы отправиться обратно. Затем, в лучшем мире, се любовно восстановили бы до прежнего великолепия, и она продолжила бы свою службу как один из величайших пассажирских лайнеров мира. Но этот мир был другим. Это была Америка 1943-го, и подобные чувства были ей чужды.

В январе 1943 г., когда работы но спасению шли с опережением графика и война была в самом разгаре, Вашингтон решал, каким именно типом корабля должна стать «Нормандия», поэтому проектировочную работу следовало завершить к моменту ее возвращения на ровный киль. К 8 февраля Судовое бюро составило два проекта. По одному из них «Нормандия» становилась транспортом, по другому — конвойным авианосцем. В любом случае планировалось уменьшить мощность се оригинальной силовой установки, придав судну скорость около 24 уз на мощности 80 000 л.с.

8 мая было принято окончательное решения перестроить «Нормандию» в войсковой транспорт, который будет перевозить людей и технику, и более того — его палуба станет взлетно-посадочной полосой для самолетов. Поэтому требовалось оснастить бывший лайнер всем тем, что устанавливалось на авианосцах в то время, в том числе — островком с подъемным краном но правому борту.