Девушка не ответила, незримой тенью замерев за моей спиной и уставив ледяной взгляд вперед. Я не сомневался, что она полностью контролирует обстановку и, в случае нужды, в миг расправится с каждым, кто хотя бы шевельнется в нашу сторону.

«Ваш черед, Владыка», — раздался её голос в моей голове.

— Сколько воинов ты предоставишь? — обратился к лорду.

Тот перевел взгляд на меня. Теперь в его глазах не было надменности, презрения и предвзятого отношения к «названному лорду». В глубине его зрачков поселилось пусть запоздалое, пусть с сомнениями, но всё же почтение.

Поднявшись с трона, Маркус склонился в поклоне.

— Владыка.

Сзади раздался шорох. Повернув голову, я бросил короткий взгляд за спину. Оставшиеся в живых телохранители преклонили колено и склонили головы.

Выждав несколько ударов сердца, лорд выпрямился. Стражи за спиной остались недвижимыми.

— Если вам необходимо прямо сейчас, то я готов выставить полсотни высших. Если время терпит — полторы сотни высших и три сотни низших выступят под вашими знаменами, Владыка.

«Кстати, у меня нет знамен! Непорядок!»

— Сколько нужно времени, чтобы собрать всех?

— Двух месяцев будет достаточно, — он почтительно склонил голову.

— Я дам тебе три. Подготовь своих воинов.

Маркус почтительно склонил голову.

— Вам подготовить покои? — задал он вежливый вопрос.

— Мы отдохнем в Крайвенскаре, — я намеренно не сказал, что мы переночуем в ЕГО замке.

Лорд вновь склонил голову.

Больше не обращая на него внимания, — приятно, всё-таки, когда сильные мира сего почтительно трепещут! — я развернулся и широким шагом двинулся к выходу.

Глава девятнадцатая

Я с удовольствием упал на мягкие шелковые простыни. Маркус выделил нам чуть ли не королевские покои!

Вернее, выделил он мне. Нириде была предоставлена отдельная комната, но она отказалась, заявив, что деснице Владыки не пристало отдыхать.

Я покосился на девушку, замеревшую возле двери, внимательно изучающую покои подозрительным взглядом.

— Так и будешь стоять?

Она вскинула руку, призывая к молчанию.

Что интересно, наедине она относилась ко мне более панибратски, иногда вот так «затыкая». Я не был в обиде — просто факт. Однако, когда мы находились, что называется, «на людях», она показывала полную покорность, подпитывая авторитет Владыки своим поведением. Очень умно с её стороны.

Наконец вампирша выдохнула:

— Чисто.

Она пояснила на мой вопросительный взгляд:

— Он мог навесить следилки.

— А… — понятливо выдал я. И сразу продолжил: — Поговорим?

— Вы что-то хотите узнать?

— Про запахи. Почему он говорил, что ты каитифф? — я взобрался на широкую кровать и по-турецки скрестил ноги.

На сколько я знал, «каитиффами» называли безродных вампиров. Изгнанников вампирского клана. Обычно так назывались вампиры, провинившиеся перед Сородичами, но в тоже время не подлежащие казни. Таким спиливали клыки, хоть и не всегда, а старшие Сородичи проводили обряд «отречения крови», лишая части преимуществ клана. Так, например, это лишало некоторой родовой магии, завязанной на крови конкретного клана. У таких вампиров оставались лишь базовые способности, вроде превращения в туман и летучую мышь.

Иногда каитиффами называли низших вампиров, хоть это и было не совсем правильно. Там вообще была целая градация, которую я понимал не до конца.

Согласно классификации, низшие вампиры, это не-мёртвые, чья кровь была столь слаба, что они не могли полноценно проявлять свои вампирские способности, а нередко вообще почти не отличались от людей. Последним практически не нужна была кровь для поддержания жизнедеятельности организма, и они не имели привычных вампирам слабостей. Клыков, как таковых, у них тоже не было, равно как и способностей не-мёртвых. Всё, что им досталось от своих более старших Сородичей — чуть лучшая регенерация, уникальный иммунитет и более долгая продолжительность жизни по сравнению с обычными людьми. К низшим относились вампиры с четырнадцатого поколения.

У низших был «подкласс» — «слабокровные». Это вампиры шестнадцатого поколения, последнего. Хотя на форумах ходили слухи о наличии семнадцатого, но подтверждения этому не было. Слабокровными называли практически неотличимых от людей «вампиров». У них просто был хороший иммунитет, чуть больше ловкость, чем у изначального представителя расы обращённого, чуть гибче суставы, чуть эластичнее связки… Всё «чуть лучше», но не более того. Иные люди имели больше возможностей, чем слабокровки.

В теории, слабокровные могли жить неограниченно, как полноценные вампиры, но для этого им нужна была кровь. Без нее они проживут обычную человеческую жизнь и умрут от старости.

К низшим же относили и так называемых «мутантов».

Мутантами называли низших, которые достигли некоторых вершин, повысив своё поколение. Из-за слабости своей крови, низшие обладают очень высоким уровнем мутации собственного генома. Их кровь, как липучка, готова прививать себе любые характеристики, лишь бы укрепиться. В следствии этого, в таком вампире могут быть невероятные сочетания особенностей самых разных кланов — Носферату, Тремхтар, Волхеор. Ну или их «подкланов» — Вольтури, Сеон и прочие. Причем сочетание может быть не только от двух кланов, но и от трех! Даже более! Вариантов очень много.

В теории, можно было провести ряд генетических экспериментов, выведя все доступные варианты «пород» вампиров-мутантов, сочетающих сильные стороны разных кланов.

Из-за своей «грязнокровности», подобные не-мёртвые были изгоями для всех мало-мальски «чистых вампиров». Ещё их называли дикарями, так как жили они, как правило, дикой жизнью в своих собственных полу-примитивных ковенах, селившихся в горах и непроходимых лесах. Многие из грязнокровок были подобны дикими животным, потерявшим разум. Жалкое зрелище.

Отличие диких вампиров-мутантов от диаблеристов заключалось в том, что при диаблери не-мёртвый приобретал дополнительные способности, которые накладывались на цельную основу — ведь диаблери было по силу совершить лишь высшему вампиру. В свою очередь, низшие не имели основы, в следствии чего мутировали. Первые, чистокровные, становились сильнее, а негативные гены подавлялись их собственной, базовой, кровью — например, уродство Носферату подавляло любые другие гены, влияющие на внешность. Вторые, низшие, приобретали вообще все черты, причем хаотично, нередко вообще получая дополнительные дебаффы-недостатки, а не повышая свою силу.

Тем временем Нирида усмехнулась:

— Вампиры моего поколения имеют возможности, которые и не снились тем, у кого кровь разбавлена, как у Маркуса. Одна из таких возможностей — изменение нашего запаха. Не-мёртвые почти не потеют, однако запах у нас всё же есть. Наши чувства в несколько сотен раз сильнее человеческих. Этого достаточно.

Хмыкнув, она добавила:

— Если мы активизируем свою животную сущность, то способны ощутить запах жертвы на расстоянии трех километров.

Я мысленно присвистнул. Такие себе собачки в около-человеческом облике. Мечта кинологов!

— Также, находясь рядом с… — она осеклась и бросила на меня быстрый взгляд. — М-м-м… другим вампиром, товарищем, мы можем… Намеренно перекрыть его запах своим.

Нирида смутилась, а я задумался.

«Она же явно что-то другое хотела сказать?..»

— По этой причине Маркус вас и не узнал, Владыка. Я замаскировала не только свой запах, но и ваш.

— Спасибо… Наверное.

Девушка улыбнулась.

— Есть какие-то способы перемещаться днем? — перевел тему. Для меня-то проблем с этим не было — активировал ауру и вперед. Вот только я не могу спрятать в ауре свою спутницу. Или могу?

— Некоторое время я могу находиться на солнце. Это тоже одна из особенностей древней крови, — она пожала плечами. — Не слишком долго. Несколько часов, не более.

— Ты не можешь… Активировать какое-нибудь заклинание, что ли?