Ему не терпелось покинуть этот негостеприимный и странный дом. Тем более что дождь перестал, и оставаться далее было бы неприлично. Доктор поднялся на ноги, и Смит проводил его до дверей.
С порога он долго следил за ссутулившейся фигурой в длинном плаще. Наконец доктор скрылся между деревьев — там, где через лес вела тропа, ведущая в Торпойнт. Вернувшись в кабинет, он долго стоял и смотрел на исписанные торопливыми заметками клочки бумаги. Рассказанное доктором ошеломило его. Неужели это правда? Неужели этот старинный дом служил прибежищем старому магу после того, как тот спешно покинул Лондон? Неужели ночной кошмар и история усадьбы как-то связаны между собой?
Пожалуй, следовало признать, что дом исподволь оказывал на своего хозяина слабо ощутимое, но явное влияние. К тому же в старинных книгах он действительно набрел на пару маловразумительных пассажей, из которых, тем не менее, становилось понятно, что черное зеркало скрыто где-то в окрестностях Торпойнта. И теперь, когда рукопись Загремби оказалась у него в руках, поиски зеркала вполне могли увенчаться успехом…
Все еще во власти таких мыслей, Смит подошел к окну. Гроза прошла, тучи расползались в сторону, и в прорехи между облаками выглядывало бледное солнышко. Он долго смотрел на игру солнечного света и теней над полями, потом перевел взгляд на лес. Что-то промелькнуло на окоеме зрения. Смутная фигура метнулась между деревьями, не позволяя себя толком рассмотреть.
Несомненно, то был один из местных жителей! Подобрался на безопасное расстояние и шпионит! И тут человек вышел из леса и медленно, но совершенно открыто и откровенно направился к обсерватории! Смит теперь его прекрасно видел. И даже с такого расстояния тут же узнал. Это был не кто иной, как старик букинист!
Слетев вниз по лестнице, Смит чуть не вышиб собой дверь, вылетел из дому и со всех ног побежал к флигелю. Старик уже куда-то подевался, но молодой человек на всякий случай толкнул дверь и обнаружил, что она отперта. А ведь он мог поклясться, что оставлял ее запертой! Ворвавшись внутрь, он щелкнул выключателем и осмотрелся. Все вещи стояли на своих местах. Ничего не сдвинуто, никто ничего не трогал — и, похоже, никто здесь не появлялся. Однако куда же подевался проклятый горбун? А самое главное, что ему вообще здесь могло понадобиться?
Смит уже был готов поверить во все, что угодно — в том числе и в то, что загадочный букинист попросту исчез. Пока он медленно шел обратно к дому, у него рождались предположения и гипотезы одна другой безумнее. Однако, скорее всего, все объяснялось гораздо проще. После беседы с доктором Мортоном он дал волю воображению — и старик просто привиделся. А может, все дело в доме — старое место с долгой памятью сильно на него повлияло… Во всяком случае, теперь понятно одно: нужно ехать в Эксетер и самому посмотреть на архивные документы. Выяснить, что же здесь творилось в 1666 году.
В Эксетер он выехал ярким солнечным утром и, ведя машину по извилистой проселочной дороге, как никогда остро ощутил себя близким к разгадке тайны, столь давно будоражившей его рассудок. Городскую библиотеку он отыскал без труда. Усевшись в читальном зале, он вскоре нашел и нужный том. Перелистнув пожелтевшие от времени страницы, он углубился в чтение записей, повествовавших о Загремби и Торпойнте.
Все указывало на то, что чернокнижник появился в деревне восьмого сентября 1666 года и через два дня поселился на ферме. Несколько достойных доверия свидетелей подтвердили, что Загремби путешествовал отнюдь не налегке: он привез с собой деревянные ящики, окованные железом, три огромных сундука и более дюжины свертков и баулов разной формы и размера. Затем по деревне поползли слухи о странном голубоватом свете и басовитом громыхании, то и дело распугивавших желающих приблизиться к дому — в особенности после наступления темноты.
Постепенно события приняли гораздо более неприятный оборот. Припозднившиеся путники, путешествовавшие из Эксетера в Торпойнт и обратно, рассказывали, что видели на окрестных вересковых пустошах спасающихся бегством кричащих людей, за которыми гнались огненные демоны; охотники, отряженные на поиски пропавших без вести несчастных, говорили о непонятных следах огня на траве и даже на голом камне, — следах, более напоминавших отпечатки корчащейся в муке человеческой фигуры. Поскольку все эти безобразия начались после приезда Загремби, ничего удивительного, что в нем увидели виновника всех несчастий — ведь приезжий пользовался славой колдуна.
Однако рассказ о нападении на ферму и последовавшем таинственном исчезновении чернокнижника оказался короче, чем ожидал Смит. Нет, конечно, в предположениях о том, куда колдун подевался, недостатка не было. Более того, молодой человек ознакомился и с подробным рассказом об увиденном в доме: удивленные люди говорили о невероятном множестве книг и даже об алхимическом аппарате, который, естественно, тут же разнесла на куски разъяренная толпа. Что до книг, то их все до одной вынесли во двор и сожгли под бдительным оком трех священнослужителей, которые утверждали, что эти нечестивые фолианты были написаны на некоем непонятном, но несомненно богохульном языческом языке.
Одним словом, рассказ о событиях давнего прошлого практически ничего не прибавил к тому, что Смит и так уже узнал от доктора. Расстроенный и разочарованный, он хотел было уже захлопнуть книгу — как вдруг заметил, что края последней, пустой страницы, приклеены к обложке. Осторожно поглядев по сторонам — не смотрит ли кто, Смит извлек свой перочинный нож и осторожно поддел страницу.
Две скрытые столь долгое время страницы распались, и молодой человек уставился на них в ужасе и изумлении. На первой некий неизвестный нацарапал тайное послание — чернила побледнели и выцвели, и разобрать написанное стало весьма затруднительно. Не слишком аккуратно выведенные иероглифы, тем не менее, весьма походили на значки в невообразимо древних фолиантах, что Смит обнаружил в глубоком подвале под развалинами замка в Трансильвании. А под ними шли слова на английском: Иди на чердак, смотри там, ищи слово.
Однако вовсе не это ввергло его в пароксизм ужаса. Смит сидел и дрожал, как осиновый лист, глядя на вторую страницу обнаруженного в книге разворота. В полном смятении Смит созерцал поблекший, как и запись, рисунок, точнее набросок человеческого лица. Внизу шла подпись — «Николас Загремби». Этого не могло быть, однако факт оставался фактом — с портрета на него глядел тот самый старик букинист!
Но как?! Старик на рисунке вдруг взглянул на него с таким злорадством, что нервы Смита не выдержали, и он отбросил от себя книгу с громким стуком. Испуганно оглядевшись, он заметил, что двое или трое сидевших в зале подняли головы от книг и с любопытством воззрились на нарушителя тишины. Ему стоило огромного усилия смирить дрожь в руках, подняться на трясущиеся в коленях ноги, вернуть тяжелую книгу на ее законное место на полке и, почти не шатаясь, выбрести из библиотеки.
Выйдя на свежий воздух, он застыл в полной неподвижности на ступенях. Он так надеялся обнаружить здесь хоть что-нибудь, что привело бы его к черному зеркалу — но никак не то, что открылось на потайных страницах проклятой книги!
Но да, здравый смысл и логика отметали всякие сомнения: недостаточное освещение в лавке сыграло с его памятью и воображением злую шутку, старика он разглядеть не сумел, и теперь вот по ошибке принял его за человека с портрета, однако внутренний голос шептал: нет, никакая это не ошибка. Не глядя по сторонам и почти не замечая несущихся машин и спешащих по своим делам прохожих, он дошел до машины. Однако даже столь сильное потрясение не могло поколебать его решимости: он отыщет зеркало. Пусть даже для этого придется ему перевернуть в округе каждый камень.
Вернувшись домой и поднявшись в кабинет, он сел и крепко задумался. Что делать дальше? Ни к какому определенному выводу прийти так и не удалось. То, что старик букинист и Николас Загремби — одно и то же лицо, приходилось принять как данность. Но что все это значило? Что Загремби вовсе не сбежал из дома — во всяком случае, в обычном смысле этого слова, — когда жители деревни пришли сжечь его со всем имуществом? Припоминая все, что когда-либо читал в книгах по магии, Смит принялся перебирать возможные варианты, не отвергая даже самые фантастические. Постепенно у него в голове начала складываться целостная картина того, что произошло.
