И тут открывший дверь человек неожиданно широко улыбнулся и перестал подозрительно таращиться на незваного гостя:
— Ага-аа — коллекционер! Да уж, сейчас это не слишком популярное занятие! Конечно, проходите!
Гамильтон, весьма довольный столь радушным приемом, торопливо шагнул вовнутрь, и хозяин тут же задвинул на двери все засовы.
— Надеюсь, мое вторжение не сильно помешало вам, — проговорил Гамильтон. — Просто я, знаете ли, натура увлекающаяся, и это вредит моим манерам: как увижу замок — так и бегу к нему…
— Да ну что вы, вы совершенно ни от чего нас не отрываете. Напротив, мне весьма знакома владеющая вами страсть — не случайно я выбрал именно это место для того, чтобы поселиться, мистер…
— Гамильтон. Ирвинг Гамильтон.
— Мистер Гамильтон, позвольте представиться — Джон Таггарт.
И хозяин крепко пожал гостю руку, а потом сделал знак следовать за ним. Они прошли под высокими арками нескольких коридоров — Гамильтон, не отрываясь, разглядывал потолки — и оказались в большой комнате, обставленной скупо, но весьма комфортно мебелью, изготовленной в прошлом веке. В центре стоял длинный ореховый стол и два кресла с мягкой обивкой. На столе в беспорядке лежали книги, а среди них торчали несколько стеклянных сосудов разной формы и размеров. Тяжелые, плотные занавеси обрамляли арку единственного в комнате окна, по обеим сторонам от которого высились массивные стеллажи с заставленными книгами полками. Приглядевшись, Гамильтон увидел как современные издания, так и старинные фолианты.
— Гостиная, она же библиотека, — улыбнулся Таггарт. — прошу простить за беспорядок на столе — мы не ждали гостей.
И он принялся спешно убирать со стола книги и бумаги, рассовывая их на свободные места на полках.
— Судя по акценту, вы из Новой Англии…
— Совершенно верно. А вот вы, судя по выговору, родились и выросли на Среднем Западе…
— Вам не откажешь в проницательности, — коротко отозвался Таггарт. — Пойдемте, я покажу вам замок. Нечасто видишь человека, разделяющего твое увлечение стариной, и я признателен судьбе, которая свела меня с вами.
Сообщив все это, Таггарт провел Гамильтона через несколько залов и комнат, а потом они поднялись на верхний этаж. Там тоже располагались комнаты, и Гамильтон, весь внимание, слушал и разглядывал, пока его радушный хозяин подробно рассказывал историю этой постройки, восхищаясь ее подлинно готическим стилем. Он воображал, как роскошно могло все это смотреться несколько веков тому назад — и с некоторой дрожью думал о жутковатых обитателях старинного замка. Таггарт давал весьма подробные ответы на все вопросы и настоял на том, чтобы сопровождать гостя повсюду; похоже, он весьма гордился своим необычным домом, и его комментарии по поводу архитектурных деталей выдавали глубокие познания в этом предмете, — словно бы проводя экскурсию и проговаривая заранее заготовленный текст.
Наконец, поднявшись по узкой длинной лестнице с истертыми каменными ступенями, они выбрались на маленькую круглую площадку под открытым небом. Здесь дул холодный и сильный ветер, однако Гамильтон позабыл про холод, потрясенный красотой открывавшегося с башни вида: за мощными зубцами на все стороны света расстилался зимний пейзаж — заснеженные темные лесистые холмы, а на западе — до самого горизонта — серое холодное море, усеянное белопенными барашками. Внизу грохотали разбивающиеся о камень волны.
— Именно с этой башни, — проговорил Таггарт, — бароны де Таран осматривали свои обширные владения.
— Вот как? Выходит, вам известна история этого семейства?
— Ну да. Конечно, мы поинтересовались — в конце концов, это их старинный дом и крепость… Великие люди, доложу я вам, великие, широких взглядов. История их рода заслуживает самого тщательного изучения. А ведь они могли бы править всей Англией, если бы не поспешили и не выдали своего…
И тут Таггарт осекся и замолчал. Ни с того ни с сего.
— Де Таран… Какое необычное имя… Мне раньше не приходилось слышать такое, — заметил Гамильтон.
— Совершенно верно. На самом деле, это не настоящее имя основателя этого славного семейства. Таран — имя одного из самых старых богов европейского древнего пантеона, бога молнии и грома. Когда легионы Цезаря вошли в Галлию, римляне обнаружили, что местные жители приносят этому богу человеческие жертвы, и некоторые хроники — не римские, а гораздо более древние — указывают на безмерно давние корни этого культа. Христианство, конечно, положило конец открытому почитанию Тарана, однако барон Гуго тайно поклонялся ему — почему, догадаться несложно. Все его недруги умирали — причем внезапно. Власть его росла, и наконец, обогатившись во время Крестовых походов, он открыто взял имя де Таран и выбрал это место для уединенного поселения, построив эту мощную крепость на севере Англии. Потому и говорят, что враги де Таранов долго не живут. Легендам, конечно, верить нельзя, но они будоражат наше воображение, вы не находите?..
— Я слышал, что де Таранов очень и очень боялись…
И тут пришло время Гамильтону оборвать фразу на полуслове и испуганно примолкнуть. Из-под башни, из лестничного пролета донесся низкий стон, похожий на вой — дикий, пронзительный, как вой ветра, крик отчаяния, подобный тому, что он уже услышал у подножия скалы. Таггарт, между тем, не выказал ровно никакого изумления, и Гамильтон с неохотой признался себе, что звук, скорее всего, производит ветер, который воет и свистит среди разрушенных стен и укреплений.
— Ну вот, я почти все вам уже показал, — как ни в чем не бывало улыбнулся Таггарт. — Пойдемте вниз — здесь очень ветрено.
Потом, когда они уже шли вниз по лестнице, он добавил:
— Надеюсь, вам понравилось. Мне было очень приятно с вами познакомиться.
— О, конечно, и я вам очень признателен за прогулку по замку! Но неужели это все? Не то чтобы я пытался настаивать, но как же винные погреба и подземелья?..
— Да я бы с удовольствием вас туда отвел, — засмеялся Таггарт, — но это невозможно! Подвалы находятся в совершенно разрушенной части замка и полностью забиты обломками и прочим мусором. Увы, но туда совершенно нет ходу…
Беседуя таким образом, они снова спустились на нижний этаж и оказались в просторной и скудно обставленной библиотеке. И вдруг Гамильтон снова услышал это тихое, отчаянное подвывание. На этот раз звук слышался абсолютно отчетливо и не оставлял никаких сомнений — это был крик живого существа, корчащегося в немыслимых муках. Прежде чем Гамильтон сумел задать вопрос, в комнату быстро вошел третий человек — вошел и замер, увидев гостя. Высокий, худой, чисто выбритый джентльмен с очень хмурым лицом, одетый по той же моде, что и Таггарт, — несомненно, то был Питтс.
Американец, не скрывая враждебности, перевел взгляд пронзительных голубых глаз на Гамильтона.
И резко спросил:
— Это еще кто?
— Это гость, — с нажимом ответил Таггарт. — Позволь представить тебе мистера Гамильтона, архитектора из Массачусетса. Мы осматривали замок — мистер Гамильтон испытывает к этому зданию профессиональный интерес. Мистер Гамильтон, — повернулся он к гостю, — позвольте познакомить вас с мистером Джереми Питтсом, моим другом и коллегой.
Питтс мрачно покосился на Гамильтона, затем повернулся к Таггарту:
— Быстро за мной, — прошипел он, развернулся и быстрым шагом покинул комнату.
Взметнувшийся за плечами плащ поднял с пола клубы пыли.
— Прошу простить меня, — церемонно проговорил Таггарт, жестом приглашая Гамильтона присесть. — Неотложные дела заставляют меня отлучиться на непродолжительное время. Чувствуйте себя как дома.
Проговорив это, он так же быстро вышел в коридор, оставив Гамильтона в одиночестве. Сказать, что бедняга пребывал в состоянии крайнего изумления, значило ничего не сказать. И тут снова послышался тот же самый странный вой — но тут же прекратился, прерванный тяжелым громким скрежетом, словно с места сдвинули огромную каменную плиту. Затем замок погрузился в совершеннейшую тишину.
