Духовного преуспеяния тебе надо искать в отсечении своей воли. Это дело умерщвляет страсти и изводит, как из ада, из плотского мудрования. В отсекающем свою волю действие молитвы является само собою при упражнении во внимательной молитве с заключением ума в слова молитвы. Если предварительно не очистится человек отсечением воли, то истинного молитвенного действия в нем никогда не откроется… Ты должен отречься сам в себе от всякого сознания достоинства к преуспеянию и в нищете духа (что и есть отсечение воли), во внимании словам и страхе Божием предстоять мысленно Богу, вопиять о помиловании и всего ожидать от милости Божией… Для не отрекшихся от своей воли опасна прелесть… Нужно отрицаться от себя, т. е. не признавать себя достойным какого-либо преуспеяния, а решительно положиться на Бога. Даже не должно думать о преуспеянии, а заботиться о том, чтобы молитва была совершаема со вниманием. Впоследствии увидишь, что все твои стремления к преуспеянию были не что иное, как увлечения по причине вещественного разгорячения… С разгорячением всегда соединено самомнение. От самоотвержения, которое выше объяснено, является истинное смирение духа, нищета духа, а такое смирение привлекает к человеку милость Божию…
Держись решительно заключения ума в слова молитвы. Если при этом явится какой-либо механизм, сам собой, то пусть действует, доколе не отойдет. Если отойдет, то не смущайся. У тебя молитва еще вполне вещественна… При этом последнем механизме [заключении ума в
{112}
слова] является в свое время неоцененное молитвенное действие, вполне духовное… Кто терпеливо молится своей оскверненной молитвой, сказал св. Иоанн Лествичник, и не покидает ее, наскучив ее скверной, тому Бог в свое время дает истинную молитву. Внимай себе, т. е. словам молитвы, а не внимай помыслам, приходящим во время ее… Когда при молитве ощущается нечувствие, то, несмотря на это… полезно нудиться к внимательной молитве и не оставлять молитвенного подвига, творя молитву гласно и неспешно, потому что после нечувствия внезапно прикасается к сердцу благодать Божия и оно приходит в умиление. Периодом борьбы со страстями никак не должно отягощаться. Период этот назначается Богом по Его премудрому смотрению… Преждевременное освобождение от внутренних браней душевредно… Для преуспеяния в молитве и для избежания прелести необходимо самоотвержение, научающее искать в молитве одного внимания. Тогда подвиг молитвенный упростится и облегчится; облегчатся и искушения, которые, однако, всегда сопутствуют подвигу»{33}.
В «Соловецком патерике» помещены записки подвижника XIX века — схимника Иеронима[27]. Рассуждая о молитве, старец, в частности, касается темы обучения словесному навыку: «Я неоднократно беседовал с искусными отцами и слышал от них следующее: монахи, оставшиеся в безмолвии и уединении, получали утешение душам своим от молитвы Иисусовой, совершаемой умом в сердце, и то при искусных и не пре́лестных наставниках; потому что некоторые, упражняясь в этой молитве, по неискусству и самочинию подпали прелести диавола и болели иногда неисцельно… Святые отцы оставили нам в „Добротолюбии“ наставления, как соединиться с Богом умом в сердце… До издания „Добротолюбия“ желавшие учиться Иисусовой молитве ходили в Молдавию и Нямецкий монастырь к истинному учителю Иисусовой молитвы, старцу Паисию Величковскому, и там получали наставления и согласно с ними жили в России. Таковых людей я видал. Ныне же, по издании „Добротолюбия“, для желающих заниматься умною молитвою открылся удобный случай, потому что все козни диавола в этой книге объяснены.
Сердечная молитва есть дар Божий, а не человеческая хитрость. Обращаясь с искусными молитвенниками, я насмотрелся, как они занимаются этим деланием; совершенно верую и чистосердечно возвещаю, что
{113}
это делание душеполезно, но только требует совершенного безмолвия. И те люди лишаются этого делания, которые вдаются в какое-либо хлопотливое занятие. Во-первых, как мне говорили искусные старцы, надобно устами творить молитву по четкам, например, хоть сотню раз наедине в келье, так чтобы и мысль наша внимательно прислушивалась к словам молитвы, через это будет впечатлеваться молитва в памяти. Надобно тогда беречься от всякого помысла и мечтания; если же без помысла не возможешь исполнить сотни, то опять начни и постарайся исполнить ее без помыслов. Это наша азбука; с нее мы начинаем все, говорили старцы. И если кто навыкнет, может и более ста раз творить молитву, не внимая помыслам. Я послушал этих старцев и уже с лишком сорок лет учусь умной молитве, и благодарю Господа моего Иисуса Христа за навык. Упражняющийся в Иисусовой молитве не пренебрежет церковною службою. Он прежде всех спешит в церковь и последний исходит. Одни самочинники пренебрегают церковной службой. Я лучше хочу сказать в церкви одно „Господи, помилуй“, нежели прочитать в келье на воздух всю Псалтирь»{34}.
Ту же тему развивает в своих наставлениях современный подвижник — ныне здравствующий греческий старец Ефрем[28]: «Молитва на устах? Там и благодать. Кроме уст, она должна проходить и в ум, спускаться в сердце. А для этого нужно много времени и труда. Трудность молитвы состоит в начале, как и во всяком добром деле. Язык должен потрудиться, расплачиваясь за все свое пустословие и падение. Должна выработаться привычка. Ибо без труда и подвига привычка не вырабатывается. Нужно также смирение, чтобы пришла благодать. После этого открывается путь. Молитва соединяется с дыханием. Ум просыпается и следует за нею. И с течением времени приходит облегчение от страстей. Стихают помыслы. Успокаивается сердце. Неутомимо возвращай свой ум назад, сколько бы он ни отвлекался. Бог увидит твое старание и твой труд и пошлет Свою благодать, чтобы собрать его. С благодатью все делается с радостью и без труда… Придерживайся, насколько можешь, меры во сне и желудке, чтобы быть способным удерживать свой язык и глаза. Когда случится поесть или поспать больше, то и в деле Божием потрудись больше. И демонам станет горько, когда увидят, как в одном уязвили тебя, зато во втором были побеждены.
{114}
Смотри и поступай осмотрительно. Может быть сильное желание, но болезненное тело. Будь внимательным в том, как себя вести. Если будешь повиноваться своему желанию, то разрушишь орган души — тело. Занимайся духовным трудом. Сюда направляй излишек желания, дополняя таким образом немощь тела. Нужен не только труд, но и рассуждение, и последнее больше — согласно отцам… Внимательно следи за воображением. Не принимай никакого образа. Он станет для тебя идолом, чтобы ему поклоняться. Бесстыдный неуч, блуждающий ум, рисует все более и более чудные картины, входя в запрещенное… С молитвой образ, который едва лишь начинает возникать, разрушается. Насколько промедлишь, настолько больше поработаешь и пострадаешь»{35}.
В аскетическом труде епископа Петра (Екатериновского) касательно словесной молитвы читаем: «Молитва может совершаться одним умом с участием сердца, без выражения словами и внешними знаками, в которых Бог, как сердцеведец, не нуждается. Однако же и устная молитва не только не излишня, но и полезна, даже нужна, сообразна с устройством нашей природы… Потребность устной молитвы подтверждается и примером Спасителя, Который даже преподал Своим ученикам образец молитвы „Отче наш“. Апостолы и все великие подвижники благочестия вместе с умственной молитвой соединяли и устную… Особенно нужны образцы устной молитвы для новичков, неопытных в духовной жизни, не привыкших к сосредоточению мыслей». Но и устная молитва как «выражение благочестивых мыслей и чувствований» с необходимостью «должна происходить из сердца, а иначе она и не будет молитвой». Не может считаться «молитвой одно произношение благочестивых слов, которым ум не внимает и сердце не сочувствует. Хотя известные образцы молитв, каноны много способствуют к возбуждению и питанию благочестивых мыслей и чувств, но этим формулам нельзя присвоять особенной силы, как будто одно механическое произношение молитвенных слов может произвести желаемое действие. Ошибаются те, которые всю важность приписывают прочитыванию многих молитв, канонов, акафистов, которым ни ум не внимает, ни сердце не сочувствует; одно механическое лепетание уст — напрасный труд»{36}.
