– О, мой милый, ты ошибаешься. Это ты вертишь мной как хочешь. Я готова сделать для тебя все, о чем ты ни попросишь. Особенно когда ты смотришь на меня своими огненными карими глазами. В такие мгновения я становлюсь совершенно беспомощной.

– Идем, дорогая, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Пора возвращаться. Мне не терпится проверить, такая ли ты беззащитная, как говоришь.

Они медленно шли по пляжу. Увидев обломок плавня, Эдвард подобрал его и начертал им на песке большими буквами: «Эдвард любит Викторию».

Когда Каллэм приехал из города, Доротея сообщила ему то, что услышала от служанки.

– Люси говорит, что Эдвард с Викторией вернулись с прогулки мокрые с головы до ног и все в песке. Она сказала, что они смеялись, как маленькие дети. Но главное, Каллэм, она сказала, что они смотрели друг на друга влюбленными глазами.

Каллэм улыбнулся и заключил жену в объятия.

– Ну что, милая, ты довольна?

– Необыкновенно, – просияла Доротея. – Я очень рада.

Каллэм покачал головой.

– Только представь: Эдвард Ганновер вернулся домой мокрый и в песке. Это на него совсем не похоже, не так ли?

Доротея весело рассмеялась.

– Да, на нашего Эдварда это совсем не похоже. Но я уверена, что теперь он очень изменится.

– Последнее время ты за него переживала, – заметил Каллэм.

– В последнее время – да. Он разучился смеяться и менял женщин как перчатки. Я уже потеряла им счет. – Доротея улыбнулась и взяла мужа под руку. – Наконец он обрел свою любовь, и у нас больше нет причин для беспокойства.

Напевая тихонько, Виктория накрывала на стол. Ей очень хотелось бы самой готовить для мужа, но, увы, Люси лишила ее этого удовольствия.

– О Господи, как же по-домашнему выглядит моя милая женушка! – раздался голос Эдварда.

Он стоял, прислонившись к дверному косяку. Его влажные волосы блестели – Эдвард только что принял ванну.

– Ты не проголодался, дорогой?

– Ужасно проголодался. И мне есть чем поживиться. – Он многозначительно улыбнулся.

Сидя за столом, они то и дело поглядывали друг на друга и весело смеялись. И все же Виктории было немного не по себе. Сердце ее гулко стучало, и она старалась не думать о том, что произойдет после ужина. Виктория не понимала, что с ней происходит – чувствовала лишь какое-то смутное беспокойство.

Заметив, что жена почти ничего не ест, Эдвард спросил:

– Неужели не проголодалась?

Виктория отрицательно покачала головой и принялась убирать со стола.

– Если ты подождешь в гостиной, дорогой, я принесу тебе кофе туда.

Эдвард сложил салфетку и положил ее рядом со своей тарелкой. Произошедшая с женой перемена очень его озадачила, однако он промолчал. Поднявшись из-за стола, он вышел из комнаты.

После его ухода Виктория с облегчением вздохнула. «Но что же со мной происходит? – думала она. – Ведь Эдвард не только мой муж, но и мужчина, которого я люблю. Тогда почему у меня возникло желание побыть одной?» Ей вдруг захотелось увидеть Бодайна – он дал бы хороший совет.

Виктория отнесла тарелки на кухню и принялась варить кофе. Потом, стараясь ни о чем не думать, она мыла посуду. После этого ей не удалось найти себе новое занятие, и она стала расхаживать вдоль стены.

– Виктория! – раздался голос Эдварда. – Тебе не кажется, что ты заставляешь меня ждать слишком долго? – В следующее мгновение муж вошел в кухню. Он обнял ее и прошептал: – Мне уже не хочется кофе, дорогая. Пойдем лучше спать.

Она судорожно сглотнула и высвободилась из объятий мужа. Он взглянул на нее с удивлением и проговорил:

– Не наказывай меня, Виктория.

Она покачала головой:

– Я вовсе не хочу тебя наказывать, Эдвард. Но я ничего не могу с собой поделать.

– Ты снова от меня отдаляешься. Пожалуйста, не лишай меня своей любви. Прошедшая ночь была такой чудесной. – Он пристально взглянул на нее. – Скажи, что я сделал не так? Только скажи, и я все исправлю.

Слезы обожгли ей глаза.

– Ты ни в чем не виноват, Эдвард. Все дело в том… Я слишком долго жила в страхе и неуверенности. Потом в моей жизни появился ты, и все стало на свои места. Я не знаю, как это объяснить, но мне почему-то страшно.

Эдвард прислонился к буфету; он по-прежнему не сводил с нее глаз.

– Пойми, Виктория, теперь все изменилось. Теперь тебе нечего бояться. Я буду любить и оберегать тебя всю жизнь. Не отвергай мою любовь. – Приблизившись к ней, он продолжал: – Я тоже немного боюсь, Виктория. Я знаю, что мое счастье – в твоих руках. И если ты отвергнешь мою любовь, то жизнь потеряет для меня смысл.

– Я чувствую то же самое, Эдвард. И я не переживу, если ты меня разлюбишь.

Он протянул к ней руки.

– Иди ко мне, любимая. Я люблю тебя больше жизни.

На глаза ее навернулись слезы. Она вдруг поняла причину своего безотчетного страха. Она боялась своей беспредельной любви – ведь теперь ее жизнь всецело зависела от Эдварда.

Собравшись с духом, Виктория шагнула к нему, и он, заключая жену в объятия, принялся осыпать ее лицо поцелуями. Потом подхватил на руки и понес в спальню.

Опустившись на кровать, он усадил Викторию к себе на колени и зарылся лицом в ее золотистые волосы. Она тотчас же прижалась к нему и вдруг почувствовала, что все ее сомнения и страхи развеялись. Теперь она знала, что больше никогда не усомнится в любви Эдварда – ведь сегодня она увидела его таким, каким его никто не видел. Он обнажил перед ней свою душу и предстал таким же беззащитным, как и она перед ним. Их любовь была Божьим даром. Виктория сознавала, что о большем нельзя и мечтать.

– Ты решила не наказывать меня? – Эдвард взглянул на нее с улыбкой.

Она улыбнулась ему в ответ.

– Я люблю тебя, Эдвард, люблю всем сердцем. Если ты принимаешь мою любовь, то и я обещаю никогда от тебя не отступаться.

– О Господи, как же я люблю тебя, Виктория.

Он нежно поцеловал ее и уложил на постель. Потом лег с ней рядом и принялся снимать с нее платье, а затем сорочку.

Когда же он захотел отодвинуться, Виктория удержала его, и Эдвард рассмеялся.

– Потерпи немного, любимая.

Он встал, быстро разделся и снова лег с ней рядом. Его руки ласкали ее тело, а губы целовали ее лицо.

– Люби меня, Виктория. Люби меня… – шептал он снова и снова.

А потом они почувствовали, что и поцелуев им стало мало, и тела их слились воедино.

Лежа в объятиях мужа, Виктория прислушивалась к его мерному дыханию. Лунный свет заливал комнату мягким сиянием, было ясно, что уже глубокая ночь.

– Любовь моя, о чем ты думаешь? – спросил он неожиданно.

Она еще крепче прижалась к мужу.

– Я вспоминала тот день, когда впервые тебя увидела на пикнике.

Он улыбнулся:

– Если бы я тогда мог предположить, что внучка Матушки перевернет всю мою жизнь…

Виктория взяла его руку и поднесла к губам.

– А я тогда пыталась представить, что почувствовала бы, если бы ты меня поцеловал. Ты мне тогда показался самым красивым мужчиной на свете.

Эдвард рассмеялся.

– А я подумал, что ты самая прелестная девочка из всех, которых я видел.

– Девочка?

– Да. Но это впечатление было недолгим. Потому что я очень скоро поймал себя на том, что меня безумно влечет к тебе. Ты даже не догадываешься, каких усилий мне стоило держать себя в рамках приличий в тот вечер, а потом и в другие дни.

– А что было бы, если бы я не приехала в Техас?

– Тогда бы мы не встретились, и я провел бы жизнь в одиночестве, в бесплодных поисках своей любви. Мы предназначены друг другу судьбой, Виктория. С момента твоего рождения судьба уготовила тебе свидание со мной. День нашей первой встречи стал днем свидания наших душ.

Виктория кивнула:

– Я в это верю, Эдвард. Но если бы мы признались в своих чувствах раньше, то не причинили бы друг другу столько страданий.

Эдвард заглянул ей в лицо.