Внезапно кто-то прикоснулся к ее плечу, и Виктория вздрогнула от неожиданности. В следующее мгновение ее обняли сильные руки мужа. Она с облегчением вздохнула и прижалась щекой к его груди.

– Дорогая, я не мог прожить без тебя больше ни дня. – Тут Эдвард заметил слезы на ее глазах и невольно нахмурился. – Виктория, что случилось? Что тебя огорчило?

Не смея взглянуть мужу в глаза, она пробормотала:

– О, Эдвард, мне так стыдно… Я даже не могу смотреть тебе в глаза.

Он положил руки ей на плечи и проговорил:

– Так в чем же дело? Чего именно ты стыдишься? Посмотри на меня, дорогая.

Виктория упорно отказывалась смотреть мужу в лицо. Уставившись на его пыльные сапоги, она сказала:

– Ты должен был объяснить мне, Эдвард, что я вела себя непристойно. Почему ты ничего мне не сказал?

– Не могла бы ты объяснить, о чем речь? – Эдвард с удивлением смотрел на жену.

Собравшись с духом, она посмотрела ему в глаза.

– Мое поведение, должно быть, очень тебя смущает. Но поверь, только мое полное неведение заставило меня вести себя столь неподобающим образом.

– Виктория, ты меня совершенно запутала. Я ничего не понимаю. О чем ты толкуешь?

– Сегодня ко мне приходили Кларисса и Шарлотта. Шарлотта пришла сообщить, что Боб Льюис сделал ей предложение. Свадьба состоится в июне.

– Очень хорошо, – кивнул Эдвард. – Но я по-прежнему ничего не понимаю.

Виктория вздохнула и вновь заговорила:

– И Кларисса с Шарлоттой в один голос заявили, что непристойно и грешно испытывать удовольствие, когда муж… В общем, в постели.

– Ты обсуждала с ними наши с тобой отношения? – Эдвард в изумлении уставился на жену.

– Нет-нет, конечно же, нет! – возмутилась Виктория.

– Дорогая, объясни мне наконец, в чем дело. – Эдвард был явно озадачен.

– Клариссе и Шарлотте матери сказали, что муж будет шокирован и оскорблен, если его жена…

– Если его жена – что, Виктория? – улыбнулся Эдвард; он уже догадывался о причине ее беспокойства.

– Если… жена ведет себя… как девица из салуна. – Из глаз Виктории хлынули потоком слезы.

Эдвард прижал жену к груди – и зашелся от смеха.

– Почему ты надо мной смеешься? – спросила Виктория.

– Моя милая возлюбленная, я смеюсь вовсе не над тобой. Но ты меня насмешила. Ты – свет моей жизни, и ты никогда не перестанешь меня веселить.

– Я очень рада, что способна тебя развеселить. – Она надула губки.

Эдвард усадил жену на мраморную скамью и обнял за плечи. Она попыталась высвободиться.

– Все очень серьезно, Эдвард, а ты относишься к этому как к шутке.

Он заглянул ей в лицо.

– Ты права, Виктория. – Эдвард с трудом удерживался от смеха. – Разумеется, все это очень серьезно. Пойми, дорогая, мы с тобой вместе переживаем ни с чем не сравнимые ощущения. Далеко не каждому дано такое счастье. Так неужели мнение двух глупых старух для тебя важнее, чем голос собственного сердца?

– Ты хочешь сказать, что не стыдишься меня, Эдвард?

Он посмотрел на нее с невыразимой нежностью и поцеловал в лоб.

– О, моя любимая, как можешь ты в этом сомневаться? – Он провел пальцем по ее щеке. – Как могу я стыдиться тех чудесных уз, что нас объединяют? Я не знал такого счастья, пока ты не стала моей женой. Я имею в виду женой в истинном значении этого слова. Никогда больше не сомневайся в нашей любви, Виктория.

Она обвила руками его шею.

– О Боже, Эдвард, как я рада, что ты такой, какой есть. Я не представляю, как жила бы, если бы мне приходилось ублажать тебя из чувства долга.

Он улыбнулся и встал. По-прежнему обнимая жену за плечи, повел ее к дому.

– Давай посмотрим, как хорошо ты справляешься со своими супружескими обязанностями, дорогая. – Эдвард подхватил Викторию на руки и взбежал по лестнице.

Она тихонько вздохнула и прижалась к его плечу.

– Я не ждала тебя так рано, Эдвард.

Переступив порог спальни, он усадил жену на кровать и опустился рядом.

– Я ведь уже сказал, что не мог прожить без тебя больше ни дня. – Эдвард улыбнулся и добавил: – Ты моя слабость, любимая. Я ничего на свете не боюсь, но не переживу, если потеряю тебя. – Он уложил ее на постель и принялся покрывать поцелуями ее лицо. Потом вдруг чуть отстранился и пристально посмотрел на нее. – Но ты – и моя сила, Виктория.

Сердце ее отозвалось гулкими ударами. Ей вдруг стало ужасно жаль Клариссу и Шарлотту. Но она почти тотчас же забыла о них – ведь рядом с ней был Эдвард, даривший ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

– Как долго ты пробудешь со мной, милый?

– Всю ночь. А также и следующую ночь. – Эдвард тихонько рассмеялся. – Мои люди уже знают, что я жить не могу без своей жены. Я превратился в объект их шуточек. Они обвиняют меня в излишней мягкости и говорят, что из-за тебя я совершенно забыл о делах.

– Тебя это беспокоит, Эдвард?

Он снова рассмеялся.

– Кроме тебя, меня никто и ничто не беспокоит. Если тебя нет со мной рядом, я не могу ночью сомкнуть глаз.

Теперь уже Виктория рассмеялась.

– Не жди от меня сочувствия, любимый. Я и сама прошла через те же муки. И я не хочу, чтобы мы снова расставались.

– Наберись немного терпения, милая.

Май в южном Техасе – самый чудесный месяц в году. Прерии покрылись синими колокольчиками, вновь зазеленела трава, и теплый ветерок обещал скорое пробуждение природы.

Все изменилось и в особняке Ганноверов – теперь дом оглашался веселыми криками и взрывами смеха. Работники-мексиканцы не могли не заметить перемен, произошедших с хозяином. Причем было очевидно, что именно Виктория столь благотворно повлияла на сеньора Эдуардо.

Все было бы хорошо, если бы не хворь старого Неда. Он болел уже несколько дней, и Виктория регулярно его проведывала, чтобы покормить куриным супом, который варила Хуанита. Придя к нему в очередной раз, она увидела, что старик сидит и его лицо порозовело.

– Мисс Виктория, вам не стоило приходить в барак. Это не место для такой леди, как вы.

Она аккуратно подоткнула одеяло вокруг больного.

– Ни о чем не беспокойся Нед. Думай только о том, чтобы поправиться. Ты очень много для меня значишь. Кроме того, ты нужен Бунтарю.

Виктория дала старику лекарства, прописанные Дэном, и пообещала навестить вечером.

Заглянув в гости к Консуэло, она поиграла с Роберто и с крошкой Вики, после чего направилась к дому. Проходя мимо загона, где Эстансио и Карлос клеймили коров, прибывших из Индии, Виктория остановилась и какое-то время наблюдала за происходящим. Затем спросила:

– Что это за коровы, Эстансио? Какие странные. Я таких никогда раньше не видела.

– Эта порода называется «брахманская», сеньора Виктория, – ответил управляющий, явно польщенный вниманием хозяйки. Он вынул клеймо из огня и приложил к крестцу коровы – его сын Карлос удерживал ее с помощью крепких веревок.

Виктория услышала шипение и почувствовала запах паленой кожи. Внезапно перед глазами у нее потемнело, и она обеими руками ухватилась за перекладину. Заметив, что хозяйке плохо, Эстансио отбросил тавро и кинулся ей на помощь. Он успел подхватить Викторию в тот момент, когда она лишилась чувств.

– Скачи за хозяином, – сказал Эстансио сыну, а сам понес Викторию в дом.

Эдвард, разделывавший туши, увидел мчавшегося во весь опор Карлоса и тотчас же понял: что-то случилось.

– Сеньор Эдуардо, скорее, сеньоре Виктории плохо! – прокричал молодой мексиканец.

– Что случилось, Карлос? – У Эдварда засосало под ложечкой.

– Не знаю, хозяин. Она смотрела, как мы с отцом клеймили брахманских коров, а потом упала без чувств.

– Она ушиблась?

– Нет, отец успел ее подхватить. Он понес сеньору в дом.

Не мешкая ни секунды, Эдвард подбежал к лошади и вскочил в седло. Уже вбегая в дом, он крикнул:

– Виктория!

– Она в спальне, – ответил взволнованный Эстансио.