Джей услышал, как Линна произнесла убитым голосом:

— Я вас очень прошу, не говорите папе. Он все равно ничем не может помочь, только расстроится. Ведь он прекрасно знает, как я ненавижу больницы. Если отец узнает, что я провела здесь ночь, обязательно подумает, что случилось нечто ужасное. Что вы ему уже сказали?

— Я не могла дозвониться, его не было в номере, но я попросила администратора гостиницы передать ему, чтобы он сам позвонил мне завтра утром, — ответила миссис Боумонт

— Курт, Линна останется пока здесь, и если врачи скажут, что нет ничего страшного, мы сообщим об этом мистеру Боумонту.

— Она абсолютно права, Линна. Тебе не следует сегодня уходить из больницы.

Это было сказано безапелляционным тоном, и Линне ничего не оставалось делать, как признать поражение.

— Хорошо, я останусь.

И, попытавшись справиться с собой, она добавила:

— Но я не хочу, чтобы ты откладывал свою поездку, Курт. Мне даже не дали обезболивающего. Если бы со мной было что серьезное, я бы почувствовала.

Курт рассмеялся.

— В таком случае, я могу ехать. Но, похоже, придется немного подождать с объявлением о нашей помолвке. Пройдет, по меньшей мере, неделя, прежде чем исчезнут с твоего лица эти синяки.

— О, Боже, я, наверное, ужасно выгляжу? — испуганно спросила Линна.

— Честно говоря, твое лицо опухло, но компрессы со льдом должны помочь. Завтра все будет в порядке, — сказала Алис Файе. — Мы на всякий случай сделали несколько фотографий.

Наступила тяжелая тишина. Джей не сомневался: фотографии были сделаны для судебного процесса, разумеется. Прекрасно. Как раз то, что Паркеру нужно. Хорошо еще, что Анни продолжает выплачивать страховой полис, иначе им всем пришлось бы теперь распрощаться со своим будущим.

Линна снова заговорила тихим и усталым голосом:

— Я очень хочу спать, Алис Файе. Простите, но…

— Конечно. Пойдем, Курт.

— Я зайду попозже, — сказал он ей.

— Но ты не отменишь поездку?

— Обещаю, не отменю. А теперь отдыхай. Я не буду целовать тебя, потому что боюсь сделать больно. Я люблю тебя, люблю вместе со всеми твоими синяками. Поправляйся.

Джей отошел на несколько шагов от двери и, подождав, пока Курт пройдет мимо него, вернулся к палате Линны. Миссис Боумонт все еще продолжала читать лекцию.

— Я пока ничего не говорила Сэму, но все это могло случиться если не сегодня, так завтра. Я хочу, чтобы ты подумала о том, чтобы после замужества остаться жить дома. Иначе доведешь до могилы отца. Он ведь так переживает за тебя.

— Всякое случается, Алис Файе. Я, наверное, одна слепая на всю больницу.

— Я как раз об том и веду речь. Ты только посмотри, какие ужасные вещи случаются даже с теми людьми, кто видит. Даже зрячих в жизни подстерегают сотни опасностей. Что же говорить о слепых! Может быть, теперь ты будешь более осторожна?

— Я постараюсь Алис Файе.

— Конечно, дорогая.

Джей посмотрел на часы. Был полдень. За время разговора эти двое совершенно измучили ее. Казалось, она больше страдала от их присутствия, чем от физической боли.

Спустя несколько минут после ухода Алис Файе, Джей проскользнул в палату и замер у двери. Девушка выглядела подавленно-растерянной. Ее лицо опухло, под глазами синели огромные круги, на лбу лежал пузырь со льдом. Когда она поправила его рукой, Джей заметил огромную, с кулак, шишку.

— Кто здесь? — тихо спросила Линна. — Я слышу, здесь кто-то есть.

— Это Джей Спренгстен. Я только хотел убедиться, что с вами все в порядке, и сказать, что мне очень жаль, что так получилось.

— Я понимаю, как сильно вы напугались. Не волнуйтесь, я все объясню отцу…

Он осторожно подошел к ее кровати.

— Послушайте, Линна, я не собираюсь извиняться. У меня и в мыслях не было, что вы слепая. Мы разговаривали с вами двадцать минут и… Я до сих пор не могу поверить, что это произошло. Вы ведете себя так, будто все видите.

— Правда? — ее голос оживился. — Вы не догадались?

— Этого бы не случилось, если бы я знал. Я не обижаю слепых людей.

— М-м-м-м…

На ее лице отразилась боль.

— Держу пари, вы как раз этим и занимаетесь каждый день, — пошутила она, с трудом произнося слова.

— Да, а по воскресеньям даже два раза на день. Она выглядела совсем измученной.

— Мне нужно идти. Я пришел только, чтобы удостовериться, что с вами все в порядке.

— А что, если я попрошу вас не уходить? Самое ужасное, это остаться здесь совершенно одной. Я не выношу больниц.

Он начал возражать, но вдруг понял, что она преувеличила свою усталость, чтобы побыстрее избавиться от матери.

— Сюда нужно налить еще немного воды, — Линна сняла со лба пузырь со льдом и стала нащупывать пальцами звонок, чтобы вызвать сиделку. — Такая огромная шишка, и так болит.

— Я сам, — он взял из ее рук пузырь, отвинтил крышку и налил в него воды из кувшина, стоявшего на прикроватной тумбочке.

— Здесь нет твоей вины, — медленно сказала она. — Я должна была тебя предупредить. Но мне очень хотелось проверить себя.

— Как проверить? Удариться головой? Она стала ему объяснять.

— Когда люди заранее знают, что я слепая, они ведут себя со мной совсем по-другому. Осторожно, что ли. А если они сначала ничего не подозревают и догадываются об этом уже некоторое время спустя, то… то я чувствую себя прежде всего, как человек, а потом уже как слепой человек, — закончила Линна. — Теперь же я собираюсь выйти замуж и уехать из дома, может быть, даже в другой город. Поэтому мне хотелось проверить себя, смогу ли я вести себя так, словно я зрячая. Ты был первым, кто мне подвернулся для этого. Он отдал ей пузырь, и она осторожно положила его себе на лоб.

Джей задумался над ее словами. Он, действительно, стал бы относиться к ней по-другому, она права. Но тогда бы она не ударилась.

— Налей и сюда тоже, — она сдвинула голову немного в сторону, и он увидел еще один пузырь на ее подушке. Джей быстро взял его, добавил воды и положил ей под голову.

Она стала рассказывать ему о том несчастном случае, в результате которого лишилась зрения.

— Я предпочитаю никому об этом не говорить, — сказала она, окончив рассказ. — Видишь ли, я прекрасно знала, чем ты занимаешься, и поэтому мне следовало быть очень осторожной. Мой папа все поймет, все будет хорошо, обещаю.