Отец Линны переживал трудное время. С того вечера, когда арестовали Курта, она жила в родном доме, и в душе Матта теснились самые противоречивые чувства, когда он въезжал по извилистой дорожке в поместье Боумонтов. Последние три дня он был полностью погружен в работу: оформлял кипу различных бумаг, прослушивал записи телефонных разговоров, чтобы вычислить компаньона Курта по последней сделке, организовывал арест еще одного уличного торговца наркотиками, изучал подробности дела Кристи. И опять бумаги, бумаги, бумаги. Никак не удавалось выкроить хотя бы пару свободных дней перед отъездом в Чикаго.

Подводнику, которого он нанял, потребовалось около трех часов, чтобы достать со дна озера крышку от бутылки и осколки стекла. Также удалось спасти ботинки Линны и зеленую замшевую куртку Матта, которые сушились сейчас у Анни на кухне. Веточка лаванды, обнаруженная в кармане куртки, лежала теперь в его бумажнике.

Два раза он звонил Линне. Говорили в основном о Курте и об ограблении. Побеседовав отдельно с ее отцом, Матт попросил Сэма не рассказывать дочери, что между ограблением и последним происшествием на озере есть связь. Линне незачем было знать, что ее преследовали и загоняли в ловушку уже целый год. Она и так несла тяжелый крест — судьба принудила жить в царстве мрака, и не стоило огорчать ее еще и этим.

Линна выслушала его объяснения насчет Кристи удивительно спокойно и не сказала по этому поводу ни единого слова.

Три бессонные ночи провел Матт, пытаясь представить Линну рядом с собой в Чикаго, и не смог найти какого-либо разумного решения. На его зарплату можно было снять скромную квартиру, но нанять постоянную домработницу или шофера зарплата не позволяла. Делать предложение дочери Сэма Боумонта было просто смешно. Они были знакомы всего лишь месяц, и он не видел оснований для того, чтобы Сэм Боумонт мог согласиться финансировать их совместную жизнь.

Матт вошел в особняк и присвистнул. Роскошная обстановка дома со всех сторон обступила его. Мраморные лестницы. Люстры и лампы из австрийского хрусталя. Блестящий паркет с замысловатым узором. Двери некоторых комнат были приоткрыты, и нельзя было не заметить богатых ковров и обивок мебели. В холле на старинном полированном столе стояли огромные античные вазы с букетами живых цветов. Матт прошел в гостиную. Белый рояль невероятных размеров и множество дорогих картин на стенах. Да, у дешевого наркодельца, считавшего мелочь, был завидный аппетит.

Первой он увидел Линну. Она примостилась на краешке массивного дивана с желтой замшевой обивкой, держа в своей руке руку старого, измученного болезнью человека, сидевшего в инвалидном кресле на колесах. Линна была одета в желтовато-коричневое платье, которое так шло ее глазам, несколько ниток жемчуга охватывали шею. Как необычайно хороша была она в этот момент! Один только взгляд на нее заставил его сердце забиться быстрее. Рядом с Линной на диване сидела молодая пара. Парень, в котором Матт узнал Паркера, тотчас же встал, как только он вошел в комнату. Матт обратился к отцу Линны:

— Мистер Боумонт?

Он заметил, как вздрогнула Линна, услышав его голос, как оживилось ее лицо. И он понял, что тем, чем для него была ее внешность, для нее был его голос.

Старик в кресле кивнул и протянул ладонь. Матт торопливо прошел по роскошному белому ковру, чтобы пожать ему руку, затем наклонился к Линне и, коснувшись своим лицом ее губ, поцеловал в щеку. Поцеловал совсем не так, как хотелось бы.

— Ты прекрасно выглядишь.

Она взяла его руку и не отпускала все время, пока представляла своим домашним. Джолин Лоуэлл, невеста брата, смерила Матта дерзким и откровенно оценивающим взглядом. Он не завидовал Боумонту-младшему эта девушка быстро приберет его к рукам.

— Хочу вам сказать, детектив Хэлстон, что я очень многим обязан вам, и главное — жизнью моей дочери.

Паркер Боумонт поддакнул отцу и пожал Матту руку. Джолин одарила улыбкой.

— Что вы, не стоит говорить об этом, сэр, — ответил Матт. — Она бы прекрасно справилась и сама, но я благодарен вам за добрые слова. Даже если бы не подъехала моя опергруппа, то помощь все равно бы подоспела, Анни сразу же позвонила в полицию, так что в любом случае все бы окончилось благополучно. Матт повернулся к Линне.

— Вот твое ожерелье, — он вложил в ее ладонь продолговатый футляр и, отказавшись от предложения что-нибудь выпить, присел на стоявший рядом с диваном стул.

Линна не стала открывать футляр, ее лицо было повернуто к нему, и Матту показалось, что она, не отрываясь, смотрит на него.

— Мы недавно нашли ожерелье, — продолжил он, стараясь как можно проще изложить ситуацию. — Грабителя мы арестовали, когда он пытался заложить драгоценность. Он признал себя виновным и сейчас сидит в тюрьме. Линне не придется больше с ним встретиться. А сумочку и кошелек мы вернем через несколько дней.

Он откашлялся, набравшись решимости довести дело до конца.

— Я уже говорил вашей дочери, мистер Боумонт, что работаю в двенадцатом отделении полиции Чикаго. Несколько месяцев назад у нас произошел несчастный случай: несколько человек пострадали из-за наркотиков. А позже тот же химический состав был обнаружен в крови Кати Райе, и меня послали сюда для расследования дела. Пришлось немножко попотеть, но усилия не пропали даром.

— Да, — добрый глаз старика оставался неподвижным. — И теперь, как я понимаю, вы уезжаете. Знаете, не хотелось бы, чтобы вы покидали нас так скоро.

— Мы успешно справились с этим делом и больше незачем мне задерживаться здесь.

— Если я не ошибаюсь, вчера Курт скончался? — спросил Матта брат Линны.

— Да. Не выдержало сердце. Он так и не пришел в сознание.

— А вы уверены, что он был именно тем человеком, которого вы искали? Матт кивнул.

— У нас есть доказательства, что он прятал химикаты в квартире своей подружки. У него дома мы нашли пустые коробки и бутылки. Он сам придумал состав этого наркотика, высокотоксичного и очень опасного для здоровья вещества. Смертельно опасного. Такое мог сделать только дилетант. Но к счастью, оно быстро разлагается, и на сегодняшний день, кроме того, нам удалось изъять всю партию.