— Если я вас правильно понял, вы хотите узнать все как можно скорее? — доброжелательно спросил доктор.

— Да. — Сэм сидел на стуле для пациентов в кабинете доктора Эдгара. — Прошу вас, если можно.

— Мы не можем ничего утверждать на сто процентов, пока не сделана операция, но у нас есть все основания думать, что это раковое заболевание. Боюсь, что благополучных исходов после подобных операций не так-то много: менее девятнадцати процентов. Обычно я советую своим пациентам пойти на риск, но в вашем случае, как вам известно, опухоль уже дала метастазы в печень и поджелудочную железу. Даже если первая операция пройдет успешно, все равно придется предпринять перасадку печени, когда она перастанет функционировать. Практический опыт пересадки печени в медицине не велик, поэтому мы не можем полагаться на статистику, к тому же в вашем возрасте… Разумеется, вы вправе сделать выбор сами, — доктор медленно и глубоко вздохнул. — И пока не произведено хирургическое вмешательство и не пройден курс интенсивной химиотерапии, я, к сожалению, должен признать ваше состояние критическим, мистер Боумонт. Поверьте, мне очень жаль.

Все остальное Сэм уже слышал раньше: осталось приблизительно шесть месяцев, следует подготовить семью. Узнав об этом, он заставил себя ни на что больше не надеяться, ни о чем не думать, не мучиться и постараться относиться ко всему как можно равнодушнее, но доктор Эдгар сумел тонким лезвием забраться под его щит, вскрыть броню и больно вонзить острие прямо в душу. Больше Сэм не мог лгать самому себе.

И в то же время с его сердца словно камень свалился. Вот-вот суждено ему умереть. Другого выбора не осталось. С иллюзиями покончено. Теперь он знал наверняка, ему не придется в последние дни своей жизни влачить немощное существование, стонать от боли и принимать наркотики, истязая близких. Он проклинал себя за то, что настоял на этой последней консультации и потерял целую неделю драгоценного времени, неделю, которую должен был провести дома.

Но что сделано, то сделано. Сожаления и вздохи — пустая трата сил и времени. Он пожал руку доктора.

— Спасибо, что прилетели на день раньше, — сказал Сэм и попросил разрешения вызвать по телефону своего водителя.

Отсюда он отправится прямо в аэропорт, и уже завтра должен оказаться дома. Сейчас ему ничего так не хотелось, как встретиться со своей семьей и убедиться, что с Линной все действительно в порядке после того случая в конюшне.

Чарли сидела на скамейке и раздумывала, что ей делать. Поезд в Чинчиннати ходил каждые полчаса, и вот она была уже здесь, но впереди все равно оставалось еще восемь часов ожидания. Она позвонила по телефонному номеру, указанному на визитке Хартфорда, и автоответчик сообщил ей, что рабочий день начинается в девять. Если бы Чарли была повзрослее, она бы купила билет на самолет и слетала бы куда-нибудь до завтрашнего дня. Да, все сразу станет по-другому, когда она вырастет.

Чарли принялась смотреть на вокзальные часы, заклиная стрелки двигаться побыстрее. Было начало второго ночи — слишком поздно, чтобы звонить домой, все, наверное, уже спят. Кроме того, если они узнают, где она находится, немедленно отправят кого-нибудь за ней, а это будет стоить денег. Чарли никак не могла решить, следует ли ей поискать на ночь комнату или же остаться на вокзале. На улице поднялся промозглый ветер, погода была почти осенней, выходить на холод не хотелось. Она вздрогнула, представив себя бредущей по унылым ночным улицам городка, и подошла к автомату с горячими напитками. Сегодня она разрешила себе промотать пару долларов. Шестьдесят центов полетели в узкую щель в обмен на стаканчик теплого и водянистого какао. Потом Чарли вернулась на скамейку и стала ждать, постоянно поглядывая на часы. Последний раз они показывали начало четвертого.

Чья-то рука грубо потрясла ее за плечо. Чарли проснулась и, от неожиданности резко вскинув голову, увидела над собой сердитое лицо. На нее смотрели хмурые карие глаза, на которые была надвинута фуражка дежурного по вокзалу с блестящим козырьком.

— Здесь не полагается спать, мисс.

— А я и не сплю, — пробормотала Чарли. Она огляделась. Они были одни во всем вокзале, и ею сразу овладел страх. Поерзав на скамейке, она проверила, не пропал ли бумажник. Он был на месте, подсунутый под ремень джинсов и прикрытый сверху свитером. Чарли ощущала его гладкую кожу своим животом.

— Не бойтесь, я не собираюсь причинять вам неприятностей, — сказал дежурный по вокзалу. — Но спать здесь нельзя.

Она выпрямилась на скамейке, и он отошел от нее, продолжая обход. Кофейня была закрыта. Она достала еще шестьдесят центов и отдала на съедение автомату. В нем что-то щелкнуло, звякнуло, и шипящая струя разбавленного водой какао эхом отозвалась в пустом зале.

Когда приблизительно через сорок минут дежурный, повторяя свой круг, снова подошел к скамейке Чарли, она остановила его и показала визитную карточку.

— Мне назначена деловая встреча по этому адресу, — сказала она. — Это далеко от вокзала? Дежурный внимательно посмотрел на визитку.

— В другом конце города, — сказал он, — в деловом квартале. Такси обойдется вам примерно в двенадцать долларов.

— Как вас зовут?

— Альфред.

— Хотите, я составлю вам компанию?

— Нет-нет, мисс, не полагается.

Когда он подошел к ней в третий раз, она уже ждала его со стаканчиком горячего какао.

— Спасибо, — Альфред отхлебнул глоток и принялся рассматривать ее волосы.

— Знаете, мне как-то спокойнее, когда вы здесь, — призналась Чарли. — Когда я остаюсь одна, у меня по спине начинают от страха ползать мурашки.

Альфред понимающе кивнул:

— Именно поэтому я здесь. В котором часу ваша встреча?

— В девять.

— Понятно. Вы посидите здесь, а я схожу позвонить.

К тому времени, как он вернулся, в зДанни вокзала появилось несколько пассажиров и открылось одно окошечко кассы по продаже билетов.

— Мой сын работает на этом маршруте. Он сейчас приедет. Я просил его захватить вас и подбросить по адресу.