Простолюдины вообще и "вольные каменщики" особенно, оказывались заложниками амбиций аристократов и клириков. Масоны были "плохими", если работали на "вероятного противника", они были "плохими" если работали "на тебя". Потому что уйдут и расскажут о твоих секретах, потому что могут сделать что-то плохо. И стены твоего замка развалятся от громкого смеха вассалов противника, подобно стенам Иерихона. А спросить будет не с кого. Содержать же строительные артели, обеспечивать их работой и оплатой десятилетиями... могли очень немногие.

Союз Фрица и Руди, возглавившего масонов, дал братству главное в том момент - убежище. Изгоняемые, преследуемые как чужаки, шпионы, масоны бежали в Саксонию. Часть из них получала работу здесь, от "главного советника по строительству", часть же, особенно - молодёжь, вдовы, сироты и многодетные семьи, отправлялись дальше - "к Великому Востоку", что в тот момент означало "на Святую Русь". Где они, не отсекаемые властями от местного населения, не подозреваемые жителями, церковью, властью во всех смертных грехах, не ограничиваемые собственными уставами, впитывали новые знания, делились своими. Постепенно становились частью моего народа, "стрелочниками". Иным из них, более одарённым, не связанным семейными и религиозными узами, открывался путь в "братство русских масонов", созданное некогда мною в Пердуновке. Они бывали удивлены отсутствием долгих ритуалов или изощрённых испытаний. К чему они? Лучшим из испытаний всем нам - есть жизнь.

Разобравшись со "святорусским здятством", найдя "голубые" огнеупоры, мы запустили производство "искусственного камня". Качественный и дешёвый цемент и кирпич позволяли резко увеличить объёмы строительства. Для чего потребовалось множество опытных, обученных каменщиков -- "масонов".

Обмасонили "Святую Русь". И сопредельные страны, кто заплатить может.

"Военный цемент"? Ну что ты, девочка, таскать такое в такую даль... Показали - и хватит.

Конец девяносто восьмой части

Часть 99. "Сначала я в девке не чуял беды. Потом..."

Я возвратился из "грязевого похода", от "стены пламени" над "саблевидным мысом". Заехал к своим известеобжигательным печкам. Порадовался прогрессу, подогнал мастеров, составил собственное мнение о состоянии дел... Кое-что надо подправить: тачек маловато, кирок добавить... С немногими спутниками проехал верхами последние вёрсты по Гребешку Дятловых гор, замечая производимые работы, некоторые недостатки, изменения к лучшему...

Многие работы в эти весенние месяцы останавливались: люди покидали город.

Всеволжск не похож на другие русские города. Не только отсутствием крепостных стен - и другие города начинаются с предместий, защищаемых часто лишь околицей, заборами да рогатками ночью поперёк дорог. А то и вовсе ничем не защищаемых.

Мой город, не удушаемый петлёй крепостных стен, застраивается "пятнами": вот - известковый карьер, вот - печи, вот - склад готовой продукции, а вот - Окские хлебные склады. Сюда сгружают зерно, приходящее по Оке. И тут же - сушилки, веялки, разделяющие зерно, наплавная мельница для ежедневного помола, дальше, рядами по сухому косогору - ссыпные ямы. Ещё одна линия для подготовки семенного зерна с вымачиванием в солёной воде. И ещё одна - для зерна элитного, которое ручками перебирают.

Внутри "пятна" - "технологический узел", основное и вспомогательные производства, жилые зоны. "Рабочий посёлок"? Слободки? "Кузнецкий мост"?

Между "пятнами" - пустыри. Пространство сведённого леса, перепаханное, превращённое в выпасы и сенокосы. Скотины в городке много - надо подкармливать. Поддерживать на пустырях, да и в самих пятнах застройки, чистоту и порядок - не просто. Но - стараемся. Санитария и пожаробезопасность форева! Обилие приучаемых к порядку новосёлов даёт достаточно дешёвого простого ручного труда. Заодно и ума-разума набираются: нагадил неуместно - подбери и отнеси. Марш-бросок всей ротой для закапывания обнаруженного на ВПП окурка - не применяем. Поскольку - ни ВПП, ни окурков. Но - сходно.

Внешний периметр - контрольно-следовая полоса. Виноват: пожарозащитная. Вот мне только лесного пожара не хватает! Пашем, чистим. Обходим дозором.

Моря - нет, на Гвидона, который в младенчестве бочкам днища вышибал - я не тяну, лебедей с чешуйчатыми братцами... не имеем.

Сами таких рОстим. Огнедар, который эти патрули гоняет, седин для "блистания" ещё не вырастил. А остальное похоже: "Все потом домой ушли".

Главное отличие моего города - население. Оно - "кочующее". Есть на "Святой Руси" кочующие земледельцы, появились и кочующие горожане.

Основная масса - учащиеся. Разных форм и направлений обучения. Кого учат задницу подмывать, кого - заводы и города ставить. Кто к чему стремление и способности проявит.

Каждый год приходят сюда, после фильтрационных пограничных пунктов, множество людей. Учатся, меняют, по мере желания и соображения, моих и их собственных, образ жизни. И, в большинстве своём, отправляются дальше. Кто - сучкорубом на лесоповал, кто - плотником в новые погосты, кто - грузчиком на пристани. Некоторые остаются здесь в работниках. Отработав необходимое, просятся, обычно, в крестьяне. Других же, кто не проявил особых талантов, мы и сами подталкиваем.

Весна. Люди отправляются дальше. В городе, как в маршевом батальоне, остаётся только постоянный состав. Этих тоже обновляем. Но не столь массово. Их места занимают лучшие из пришлых.

Одним из следствий такого режима является особенность застройки: у меня мало частных домостроений. Много промышленных, складских, учебных... казармы, бараки, бани... А вот "частных усадеб"... есть. Но мало.

Поджидавшая уже дворня бегом приняла коней, лекари увели раненных, а я с остальными потопал в свою воеводскую баньку.

В предбаннике один из гридней таскал за ухо мальчишку-прислужника: