– Вам нужно только разделить все это на порции, и мы сможем поесть. – Он сорвал несколько листьев с ближайшего бананового дерева. – А вот и тарелки.

Огромные листья в его руке были прохладными и влажными. Есть с листа? Она смотрела на широкий зеленый лист с недоверием. Кажется, чистый. Может, у нее и получится.

– Мы втроем сядем здесь, возле ствола. Вы можете положить свой лист на сиденье повозки и прохаживаться во время еды. Тем более что мы остановились лишь ненадолго.

– Ненадолго?

– Да, мы же только отъехали от города. До темноты нам нужно проехать еще несколько миль.

Сара кивнула, как будто все поняла, и положила банановые листья на сиденье повозки.

– Я только спущусь к воде и сразу вернусь.

– Хорошо, но будьте внимательны. Не отходите больше чем на несколько шагов от места, где кто-нибудь из нас сможет вас видеть. Мало ли что может случиться с девушкой в джунглях.

Сара кивнула и скользнула в тень двух огромных магнолий. Густой полумрак мог укрыть не одного человека. Она присела на корточки, потом подошла к бегущей воде и глубоко вздохнула. Ненавистный корсет опять впился ей в бок. Повинуясь внезапному желанию, Сара рванула перламутровые пуговицы, и платье упало на усыпанную листвой землю. Потом она сбросила мокрую от пота холщовую нижнюю юбку и изогнула шею, пытаясь расстегнуть корсет.

– Ты останешься здесь, – заявила она орудию пыток из китового уса.

На секунду она представила, какое лицо было бы сейчас у ее матери, но продолжала решительно расстегивать ненавистную штуковину. Она вспомнила, в какой ужас пришли мать и мисс Арнольд, впервые узнав об Амелии Блумер и ее модели женских брюк.

Щеголихи в больших американских городах надевали под платье шелковые шаровары до щиколоток, соединенные с блузой. А самые смелые из них носят шаровары, которые завязываются под коленом, оставляя ногу внизу прикрытой лишь чулком и верхней юбкой.

– Грех прикрывают, – возмущались некоторые.

– Женщины легкого поведения, – называли мама и мисс Арнольд всех женщин, рискнувших надеть брюки.

Сара в сердцах дергала крючки и кнопки. Она бы с удовольствием поменяла этот свой корсет на шаровары. Сейчас они казались ей такими удобными и практичными.

– Шаровары! – фыркала мать. – Амелия Блумер служит дьяволу! Нормальная женщина носит не штаны, а сорочки и нижние юбки!

Сара обеими руками содрала с себя мокрый корсет и изучающе взглянула на него.

– Последняя новинка из Нью-Йорка, современно и удобно, – процитировала она строчку из каталога Монтгомери Вару. – Вот уж поистине удобно! – И она закинула эту последнюю новинку как можно дальше в кусты.

Потом стащила с себя белую холщовую сорочку. Оставшись только в туфлях, бумажных черных чулках и свадебной шляпке с голубыми бархатными лентами, аккуратно завязанными под подбородком, она наклонилась над ручьем, вглядываясь в его течение. Потом быстро опустила ладони в воду и стала пригоршнями брызгать ее себе на шею, на все свое уставшее тело. Медленно натянула рубашку, нижнюю юбку и платье без пуговиц. Постояла немного, освеженная, ощущающая неизъяснимое блаженство. Платье слишком крепко облегало талию, но не шло ни в какое сравнение с «современной и удобной новинкой из Нью-Йорка», которую она выкинула.

Тихо напевая, Сара всматривалась в густую листву деревьев и вдруг вздрогнула. На нее с любопытством смотрели пять красновато-коричневых обезьян. Она вытаращила глаза и хотела убежать, но потом поняла, что они не настроены враждебно, а просто разглядывают ее. Обезьяны скорчили ей рожи, а она – им.

– А-га! – Сара ринулась прямо на обезьян, взмахивая руками.

Обезьяны разбежались. Одна из них с детенышем на руках ухватилась за лиану и повисла, наблюдая за ужимками Сары. Сара погрозила ей пальцем.

– Заруби себе на носу, я не собираюсь больше носить ничего подобного. Никогда.

Обезьянка влезла повыше, прижимая к себе детеныша и пронзительно крича.

Сара несколько раз топнула сначала одной ногой, потом второй, чтобы убедиться, что неприятное покалывание в них окончательно прекратилось, поправила шляпку, и вернулась к мужчинам.

Мархем заметил, с какой счастливой улыбкой Сара раскладывает по импровизированным тарелкам жареных цыплят, свежий хлеб, маленькие кучки липкого риса. Каждому досталось еще и по спелому банану с того самого дерева, листья которого заменили им тарелки.

Сара хлопотала, стараясь никого не обделить, но, казалось, мысли ее были далеко от того, что она делала, и мысли эти были явно приятные.

Интересно, почему мисс Айова улыбается как чеширский кот? У нее должны быть свои тайны, очаровательные маленькие тайны. Капитан Нэш не замечал, как его улыбка становилась все шире и шире. Он настолько расслабился, что позволил Бонгу и Рудольфо увеличить время отдыха.

Пока все спали, Мархем учил Сару, как правильно разрезать спелый плод манго, чтобы сок не попал на одежду. С довольной улыбкой он смотрел, как она засовывает в рот половинки сочного, по вкусу напоминающего персик фрукта. Ее закрытые от удовольствия глаза и детское причмокивание он счел вполне достойной наградой за уроки.

Вторая половина дня оказалась для Сары более трудной, чем первая, хотя она избавилась от мучившего ее корсета. Дважды колесо повозки попадало в глубокую колею, и маленький пони не мог сдвинуть ее с места без посторонней помощи. Сару манили крошечные орхидеи и другие экзотические цветы, и она спрыгивала с повозки, как только предоставлялась такая возможность. Но свирепый взгляд или окрик Мархема заставлял ее быстро забираться в повозку. Казалось, его совсем не восхищали ни живописные группы обезьян на ветках деревьев, ни вьючный обоз, ползущий по тропинке в джунглях.

– Вы задерживаете нас. Идти так же быстро, как лошади, вы не можете, а ждать, пока вы прогуляетесь, не можем мы. – Он указал на заросли, к которым они подъезжали. – Там тоже будет полно обезьян и цветов. А теперь надо двигаться, госпожа учительница.

Она знала, что он прав. Но ноги не хотели этого знать. Они хотели ходить!

Уже поздно вечером, взмокшие от пота, пыльные и грязные, они остановились на ночевку под раскидистыми деревьями. Крик обезьян напомнил Саре их первый привал, ручей и маленькую обезьянку с детенышем, которая кричала точно так же.

Сильный мускусный запах джунглей не заглушал ароматов невидимых цветов, тишину нарушал лишь хруст рвущихся лиан, когда их караван продирался сквозь заросли.

Наконец Мархем дал знак остановиться, и на мгновение наступила абсолютная тишина. Люди, лошади, мулы как будто замерли. Но вот где-то прокричала птица, нетерпеливо заржали лошади, звякнула упряжь. Мархем спрыгнул с коня и подошел к Саре, зачарованно сидящей в повозке. Мягкий грунт заглушил звон его шпор.

– Приехали, девочка. Солнце уже зашло, и мы проведем ночь здесь. – Он протянул ей руку.

Она заглянула в темный омут его глаз, неотрывно смотрящих на нее, и даже растерялась от того, что безошибочно прочитала в них. Глубоко вздохнув, она положила руки на широкие плечи замершего в ожидании капитана. Он мягко опустил ее на землю и так и остался стоять, держа ее за талию. Она попыталась высвободиться из его рук и тут же споткнулась о колесо повозки.

– Мы стоим прямо на тропинке. А что, если кто-нибудь захочет пройти?

– Здесь не Айова, где по дорогам день и ночь кишат фургоны и повозки. – Он указал на скрывающуюся в густой растительности узкую тропу. – Если кто-нибудь и захочет пройти по этой тропе, мы уж как-нибудь сумеем укрыться от его взгляда.

Сара понимала, что задает наивные вопросы, но не знала другого способа выяснить то, что ее интересует. Ей вспомнились слова мисс Арнольд: «Нельзя стесняться вопросов, как же еще вы будете познавать мир?»

– Мне надо будет сегодня готовить? – Его руки так крепко сжимали ее талию, что она едва дышала, испытывая в то же время необыкновенное чувство уверенности и покоя.

Мархем покачал головой:

– Мы съедим то, что приготовила Лус. Нельзя допустить, чтобы пропала такая вкусная еда. – Он отпустил ее. – Можете идти, но не теряйтесь из виду. – Он проводил взглядом Бонга и Рудольфо, которые гнали к зарослям лошадей и мулов. – Они идут к реке, но вам лучше далеко не отходить без провожатых.