Самое время пойти пообедать.
* * *
— Вы уже и обед приготовили! — восхитилась Агата, собиравшаяся заняться обедом. Они пообедали, почти ни о чём не разговаривая; когда дошло до чая, Владимир хлопнул себя по лбу и достал корзинку из стола. Ту самую, подарок Агафьи.
— Пахнет вкусно, — заметила Агата. — Странно, что я её раньше не заметила. Говорите, она испекла специально для вас? Можно попробовать?
— Конечно, — указал Владимир, и съел сам одно из остававшихся печений. Агата откусила кусочек и, внезапно, закашлялась — едва чашку не выронила. Владимир, вскочив, аккуратно похлопал Агату по спине. Помогло не сразу.
— Жуткая гадость, — заметила Агата, переводя дух. — Словно песок ем. Нет, не вздумайте!
Но Владимир всё же взял то самое печенье, от которого Агата откусила, принюхался к нему и… откусил сам. И ничего страшного не случилось.
— Нормальный вкус, — заключил он. — Очень странно. Остальное, что мы сейчас ели, было ведь в порядке?
Агата покивала. Осторожно отломила крошку от ещё одного печенья в корзинке, попробовала — скривилась, сбегала к раковине и выплюнула туда. Долго полоскала рот.
— Пакость, — пояснила она, вытерев губы. — Лучше не буду описывать, очень противно. Это что же, вам это есть можно, а мне нет?!
Владимир замер, как громом поражённый. Такая мысль не приходила ему в голову.
— Ну и зачем девушка станет делать парню такое угощение? — посмотрела Агата в глаза Владимиру. — Тоже, выходит, магия. Приворот какой-нибудь, что ли? — На этом месте закашлялся и едва не подавился сам Владимир. Но тоже обошлось без серьёзных последствий.
— Говорите, вы кое-что вспомнили про виграфы? — взяла Агата Владимира за руку. — Идёмте, расскажете.
И рассказал, и показал — к огромному восторгу Агаты. И пояснил, насколько опасным может быть тестирование и обучение этому искусству. Агата покивала понимающе.
— Всё равно буду учиться! — заявила она. — А если вспомню что-то такое же, ну, от Агафьи, то и вас попробую обучить, если захотите. Чтобы всё по-честному. Всё, сделаем паузу! — Она присела на диван и поманила Владимира к себе. — Больше ведь дел нет на сегодня? Тогда вы мой. У меня не очень хорошие предчувствия, помогите прогнать!
* * *
Они смогли оторваться друг от друга только часам к семи вечера.
— Хотя бы поужинать, — вздохнула Агата. — А то я уже есть хочу жутко, от всех этих волнений. Так-так… — посмотрела она в глаза Владимиру. — По лицу вижу, вы что-то ещё вспомнили! Что-то полезное?
— Похоже, да. Смотрите. — Владимир взял чистый лист бумаги, надел перчатки и с первого же раза изобразил затейливую фигуру — больше всего походило, когда он закончил, на змею, кусающую себя за хвост. И тоже двигалась, стоило на неё посмотреть — вращалась по часовой стрелке — и замирала, стоило отвести взгляд. — Видите?
Он указал на стены. Все спирали на обоях теперь светились. И только они.
— Датчик какой-то? — поинтересовалась Агата.
— Вроде того. “Apertum iri”, то есть “Быть ему открытым”, как-то так. Определяет активные виграфы.
— Круто! — восхитилась Агата. — Давайте остальные комнаты обойдём!
Обошли. Ничего, кроме спиралей на обоях, не обнаружили. А минут через десять виграф замер, потускнел, и пропал с листа бумаги. А следом и сам лист осыпался тонкой пылью.
— Не очень долго действует, — заметила Агата. — Слушайте, давайте и мою квартиру тоже проверим. Поужинаем, и прогуляемся!
— Идёт! — согласился Владимир, пряча эскиз виграфа в ту самую “потайную папку”.
— Моя очередь готовить, — заявила Агата. — Если что вспомните — нарисуйте.
Пока Агата занималась ужином, Владимир успел припомнить ещё три виграфа. Сразу же делал эскизы — для архива — и прятал в папку. И заметил, что на эскизах почерк словно не его: мельче, убористее, под другим углом. И движения рук чёткие, точные. Ещё бы им быть неточными: промах при начертании виграфов может обойтись очень дорого. И что же случилось с Владимиром-вторым? Пока это кто-то посторонний, фраза “слился” звучит не так страшно. А если это ты, или кто-то близкий? Владимир поёжился. Одно спасает: странных событий случилось так много на коротком интервале времени, что сознание просто не успело всё принять. Ну или энергично отвергнуть.
Владимир внёс в анналы очередной виграф, когда Агата позвала его. Ужинали молча, и бойко — видно, что оба проголодались. Едва только Владимир закончил с посудой, пискнул “старый” телефон Агаты.
— Шеф попросил кое-что допилить, — пояснила она. — Не знаю, сколько провожусь. Слушайте, не ждите меня — идите пока ко мне в квартиру, начинайте проверять. А потом я приду и повторим.
— Если что увижу, сразу уйду, и вернёмся вместе, — пообещал Владимир. — Не забудьте про охрану — пусть проводят.
Агата покивала и чмокнула Владимира в щёку на прощание.
* * *
В квартире Агаты оказалось на удивление скучно: виграф-детектор обнаружил только спирали на обоях. Владимир не поленился заглянуть в шкаф-убежище (не стал смотреть в зеркало), там тоже только спирали. Ладно, можно пока поставить чай, в ожидании Агаты.
Владимир мысленно припомнил виграфы — те, что в папке — и вспомнились все сразу. И навык рисования их приходит почти мгновенно — можно только представить, какие у Владимира-второго были там тренировки, какая была муштра. И если у них там такому можно обучить почти каждого, это, как сказала бы Агата, нереально круто.
Пискнул телефон — старый. Владимир глянул на текст сообщения и его словно ледяной водой окатили.
“Она здесь, ухожу, не теряйте — Агата”.
Владимир добыл новый телефон — увидел, что Агата ушла из эфира. Отключил свой телефон тоже. “Она здесь” — и где, спрашивается, почему не написала? Владимир ещё помнит, насколько потерянной и беспомощной выглядела Агафья. А сейчас ни сообщения, ничего — что-то новое. Где её тогда искать?
Логично предположить, что возле Управы. Агата не зовёт на помощь — значит, кризиса пока нет. Но тогда другой вопрос: если охрана Белова всё ещё рядом — а она должна быть — что спросит Белов, когда ему доложат, что встретили двойника Агаты?
Незадача. Об этом не подумали. Ладно, сейчас к Управе, там по обстановке. На ходу что-нибудь сочиним. А пока нужно сделать вид, что здесь никто не живёт. Владимир прошёлся по комнатам — закрыл шторы, выключил все электроприборы. Кроме холодильника, конечно. Убедился, что ничего нет ни в мусорном ведре, ни на столе в кухне. Чайник, правда, успел вскипеть — но с этим несложно, просто выливаем горячую воду в раковину. Всё. Можно отчаливать в сторону Управы.
* * *
Агату словно пронзило ледяной иглой, насквозь, снизу доверху. Вот надо было те два листика всегда держать с собой! Стоило положить оба листа со спиралями в правый и левый карманы, и сразу полегчало. Агата извинилась перед шефом — хотя почти всё уже сделала — и, схватив походную сумку, бросилась к выходу.
Хотя Агату вело и шатало, а сознание особо чётким было не назвать, она не забыла проверить, что всё ненужное или опасное выключено. Всё, теперь бегом в убежище, а там — завернуться в обои и немного прийти в себя.
Агата уже почти вышла из подъезда, когда вспомнила про охрану. Незадача. Они непременно догонят и предложат подвезти или проводить. А когда увидят, как Агату шатает и качает, могут не спрашивая отвезти в больницу. Что же делать?
Слова пришли на ум словно сами собой. Та самая утренняя молитва, фрагмент её. “Da mihi gloriam tuam…” Удивительно, но сразу же стало больше порядка в голове, перестало совсем уж страшно шатать и качать. “Меня не видно”, подумала Агата, не прекращая мысленно повторять строки молитвы. “Меня не видно и не слышно”. Всего-то немного везения!
Агата вышла из подъезда следом за одной из соседок, и, похоже, охранники Агату не заметили. Очень хорошо! Теперь тенями и окольными дорогами, но не тормозим! Стоило перестать повторять молитву, и ощутимо стало хуже — Агата немедленно продолжила повторять её.
Она шла и шла, и в голове вновь становилось шумно. Молитва немного помогла, но по-настоящему должна помочь изоляция. Тот самый потайной шкаф, изнутри весь оклеенный обоями. “И не подумала, как спать-то”, осознала Агата. Придётся спать сидя в шкафу, пока без вариантов.
