— Это вряд ли, — покачал головой Олаф.

— Да почему же? — возразил викингу Вульфер. — Я тоже вижу, что дело к тому идет. Все народы начнут молиться на один манер. Все племена одному и тому же богу поклоняться. И наступит всеобщая благодать и благоденствие.

— Если бы благодать таким образом установить можно было бы, — вздохнул Димитрий, — я бы первый кинулся обращать язычников. И пускай кто-нибудь попробовал бы только меня остановить. Но одна вера для всех счастья не принесет. Да и не будет она одна. Никогда не будет. Вон, арапы да мавры с юга едут. Вроде как по купеческим делам, а сами все приглядываются — не даст ли где слабинку вера в Иисуса? И если даст, не приведи Господи, они очень быстро эту слабину отыщут, расшатают-разболтают до целой трещины. Знаете, как овраги растут от промоины мелкой да узкой?

— Знаем, знаем. Не дети малые! — откликнулся через плечо кормщик.

— Ты вроде как монах. — Вульфер почесал кончик носа. — А речи ведешь какие? Еретические, можно сказать. Слышал бы тебя отец Бернар!

— Потому я это не ему, а вам говорю. — Димитрий понурился, но не думал идти на попятную. — Вы поймете, а он со своими бенедиктинцами — не поймет. Анафеме предаст, не успеет петух прокукарекать.

— Это в лучшем случае, — поправил ромея Вратко. — Он и убить прикажет своим подручным запросто. И совесть не замучит. Вы скажите лучше, что дальше было?

— Да что было? — Сакс махнул рукой. — Поорала Керидвена, поорала. Потом в лице переменилась — глаза злые, нос совсем крючком, как у ястреба, загнулся. И давай горстями в котел свои снадобья метать. «Чертополох! — кричит. — Мухомор! Кровогон! Мыльный корень!»

— А королева?

— Королева стояла будто палку проглотила. Только глазами зыркала. Я было подумал, что у нее из-под бровей молнии полетят. Ничего. Бог миловал. Потом Керидвена как закричит: «Кончено! Нет больше Гарольда, короля английского!» И рядом с тобой упала. Лицо — белей снега. Ну, ни кровинки.

— Мы думали, вам обоим смерть пришла, — виновато проговорил Олаф.

— Но королева сказала: «Рановато наших чародеев хоронить», — добавил Гуннар. — Приказала до утра передохнуть и в дорогу собираться. Мол, отдали вы сил слишком много, потому и вроде как жизнь из вас на время ушла.

— Я у нее спросил, чем же там бой закончился, — вмешался Вульфер. — Так думал — она меня живьем сожрет. Хоть сам звериной шерстью одеваться учен, а такого оскала давно не встречал. Ответила только, что нормандцы добивают уцелевших саксов и грядет на Англию беда страшная. Мор, глад и кровь… А Морврану после толковала… Я краем уха услыхал. Толковала Морврану, что нам теперь без Котла Перерождения никак. Только он способен спасти Волшебную страну и все такое… Так что, боюсь, Вратко из Хольмгарда, она тебя просто так не отпустит. Придумает, чем удержать.

В груди новгородца заныло от дурного предчувствия.

— Где ж я ей этот котел возьму…

— Тем паче что Керидвенин котел прогорел, — безжалостно продолжал оборотень. — Знаешь, как у нерадивой хозяйки бывает — вода выкипела, а жар там чародейский-то… Не чета обычному очагу.

— Не буду, — упрямо сжал губы парень. — Не хочу я ей этот Котел искать. Пусть он Чашей зовется, пускай — Святым Граалем. Когда он пропажей считается, его все ищут, глотки друг другу рвут. А найдется вдруг? Вы себе представляете, что начнется, если найдут его?

— А если у тебя выбора другого не будет? — Вульфер не собирался давать словену поблажек. — Друг твой, Черный Скальд, у нее в гостях?

— У нее.

— Мария Харальдсдоттир?

— У нее.

— Девочка твоя?

— Она не моя. Она своя собственная.

— Не важно! Важно то, что она тоже в гостях у народа Полых Холмов.

Слова «в гостях» сакс произнес с таким ядом, что, если бы даже Вратко был уверен в благородных помыслах и честности ее величества, в тот же час усомнился бы и задумался, принялся бы искать подвох. Он прикрыл глаза. Напряжение, потребовавшее все силы без остатка, давало о себе знать. А тут еще Вульфер со своими советами! Будто потерпеть не мог! Хотя новгородец умом понимал, что оборотень прав — беду проще упредить, чем потом из нее выкарабкиваться, — на глаза наворачивались слезы обиды: нет, не мог он потерпеть, и так на душе муторно! А что же можно противопоставить вероломству королевы, коварству Керидвены, угрюмой ненависти Морврана? Ответов не находилось. В конце концов, слабость взяла свое, и Вратко заснул.

Открыл глаза он уже в сумерках. Ноздри щекотал запах костра и какого-то душистого варева. В животе тут же заурчало.

Парень приподнялся на локте. Носилки стояли на земле, под раскидистым деревом. Неподалеку играли языками пламени два костра. Один — поодаль. Около него Вратко различил стройные фигуры динни ши. Второй — гораздо ближе. Рядом с ним священнодействовали Гуннар и Вульфер.

«Вроде бы что общее можно найти у хёрда и сакса? — подумал новгородец. — А как дело доходит до костра и котелка, так друзья — не разлей вода!»

— Любо-дорого глядеть! — будто прочитал его мысли Димитрий, который, оказывается, примостился рядом — с книгой на коленях. Читать он уже не мог из-за сгустившейся темноты, но пальцами поглаживал обтянутый кожей переплет. — Будто колдуют.

— Ага! — кивнул Вратко. — Керидвена так зелье в котел сыпала.

— Упаси нас Господь отведать ее отвара! — рассмеялся херсонит. — А того варева, что Гуннар с Вульфером наварят, я всегда поем с удовольствием. И добавки попрошу, если после Олафа что-то останется.

Вратко приподнялся на локтях. Еще раз втянул ноздрями несущийся от огня аромат.

— Роаны нам рыбы в мешок насовали. И соленой, и вяленой, и копченой. Сырая тоже была, но мы ее в первый же день съели, чтоб не протухла, — пояснил монах. — А разные травки на приправу Вульфер с собой носит. И еще умудряется по дороге кое-какие собрать.

— Голодный я — ужас просто, — честно признался новгородец.

— Еще бы! Ты сил много потерял. Наверстывать теперь будешь. Как вокруг котла сядем, черпай побольше, не стесняйся.

Вратко облизнулся, сглотнул набежавшую слюну:

— Что там у королевы?

— Керидвена начала потихоньку в себя приходить, если тебя это интересует. А так — больше ничего нового. — Херсонит решительно отложил книгу. Откашлялся.

— Ты мне что-то хотел рассказать, — напомнил словен.

— Да. — Димитрий кивнул. — Я и так собирался. Как прочитал, сам не свой хожу…

— О чем это ты?

— Я пытался разбирать, что в этой книге написано…

— И что?

— Это латынь. Только неправильная какая-то. Некоторые слова попадаются… Я и не догадывался, что за наречие, пока не услышал, как выходцы из Волшебной страны разговаривают.

— О! Так это тебе с Рианной нужно переводить!

— А она читать умеет? — недоверчиво произнес херсонит. — Нет, ты не подумай чего… Просто я про пиктов слышал…

— Да я не подумаю, — успокоил его словен. — Она никогда не говорила, что у пиктов кто-то летописи ведет. А если вспомнить, то говорила, мол, у них старшие младшим всю мудрость передают сказами. Так что нет у них письменности. Это точно. Зато ты мог бы ей вслух читать, а она бы переводила непонятные места.

— Точно, — согласился Димитрий. — Это можно. Только я уже начал читать… — Он многозначительно понизил голос. Едва ли не шепотом сказал: — Я нашел упоминания о Святом Граале!

Вратко поперхнулся, хрюкнул и схватил монаха за рукав.

— Тише! — прошипел он, оглядываясь на уродливые очертания Морврана, чернеющие у дальнего костра.

— Да я и так стараюсь… — виновато протянул херсонит. — Разве я не понимаю? Если бы ты таким слабым не был, я предложил бы в сторонку отойти. Поговорить.

— В сторонку нельзя. — Вратко не спускал глаз с Морврана. — Сразу заподозрят.

— Ну, тогда…

— А давай по-гречески! Я хоть и не сильно, а все ж разумею.

— Кала![154] — обрадовался монах и тут же перешел на родную речь. — Я кусочек прочитал только. Увидел миниатюру… Знаешь, такие в церковных книгах рисуют часто?