— Хорошо, ромей, будем держаться друг дружки. Авось не пропадем.

На том и порешили. Теперь Вратко, с трудом преодолевая сонливость, вспоминал свои слова и речи монаха. Все пытался отыскать подвох. И не находил.

В темноте легонько храпел Гуннар. Продолжал жалобно стонать динни ши. Сопел носом грек.

Новгородец сладко зевнул, выворачивая челюсть…

И вдруг почувствовал чье-то присутствие. Взгляд чужого существа.

Так иногда бывает. Ты спиной можешь ощутить внимательный взгляд, устремленный на тебя.

И неважно, кто это: стрелок, направивший острие срезня тебе в затылок, или купец, решивший поживиться за твой счет, всучив бесполезный товар; старый враг или девчонка с соседней улицы; самоуверенный вор или подозрительный стражник.

Ты не видишь этого человека, но знаешь, что он вовсю разглядывает тебя. А кому случалось бродить в одиночку по лесу (пускай и не забираясь далеко от опушки), подскажет, что порой и зверь лесной может буравить спину внимательным взглядом.

Говорят, некоторые люди с годами учатся не только улавливать чужой интерес, но и чувствовать его мельчайшие оттенки. Набросится или попросит кусок хлеба, жалуясь на уродство или немощь. Отпустит тетиву лука или попытается тихонечко улизнуть подобру-поздорову. А если и выстрелит, то можно заранее узнать, куда он целится: в горло или сердце, чтобы насмерть, или в ногу-руку, чтобы захватить потом живьем. Воину, догадавшемуся, куда будет направлен удар, не составит труда его отразить. Вот так и рождаются легенды о бойцах, способных отбивать стрелы на лету.

Вратко не верил, что когда-нибудь сможет сравняться с великими воинами. Купеческому сыну нужно знать свое место. Ну, разве что немножко ворожить… Что-то же у него получалось до сих пор. А вдруг умение колдовать развивает чувства так же, как и воинские упражнения? Ведь никто из его спутников — даже оборотень, а уж кто, как не он, должен обладать звериным чутьем? — не поднял тревогу, не попытался разбудить остальных.

«А может, это мне снится? Да где там! Я же все чувствую. Голод в пустом животе. Холод — вон как озябли пальцы на ногах! Боль в плече, которое ушиб о камень в драке с пиктом. И страх…»

Попытавшись пошевелиться, Вратко понял, что все тело его оцепенело. Будто онемело, как пальцы после того, как их туго скрутил ремнем Эйрик, воин Модольва-хевдинга. Или когда парень пробултыхался всю ночь в холодной воде. Тогда было так же тяжело встать на ноги. Хотелось лежать и лежать, уткнувшись носом в палубу… Да вот только сейчас хотелось вскочить, но руки и ноги отказывались повиноваться.

Едва заметный ветерок пробежал по схорону.

Значит, то нечто, что пробралось сюда, не просто стоит и наблюдает за спящими людьми и динни ши, но и движется.

В ноздри словену ударил странный запах. Немножко мокрой шерсти, немножко сырой глины, чуть-чуть гнили, будто бы отдаленная мусорная куча.

Хоть бы дотянуться пальцами до копья!

Волшебное оно или нет, но прикосновение к оружию придаст уверенности и сил.

Новгородец старался изо всех сил, но непослушные мышцы не слушались.

Запах усилился…

Жалобно вскрикнул раненый динни ши.

Звук волочащегося тела!

«Ты ворлок или нет? — Вратко захотелось дать самому себе пощечину. — Где твое колдовство?!»

Слова закружились, словно снежинки в зимнюю метелицу, погнались друг за дружкой, как возвратившиеся из теплых краев береговушки, и выстроились в строки.

Вспышка!

Яркий свет, лившийся отовсюду, а вовсе не так, как раньше, из мерцающего клубочка, ударил по глазам. Вратко охнул и зажмурился, но успел разглядеть толстый, вихляющий зад, покрытый серой шерстью, которая свисала спутанными космами. Неведомый ночной гость стремительно скрылся в проеме. В том самом, который они так старательно перегораживали ломаными досками — не задержат, так хоть загремят, падая, и разбудят. Как бы не так! Серая лохматая тварь осторожно раздвинула обломки, и никто даже шороха не услышал.

В следующее мгновение новгородец осознал, что яростно трет глаза.

Значит, руки, по крайней мере, слушались!

Рядом вовсю ругался Гуннар. Таких богохульств словену еще не приходилось слышать, хоть и прожил он бок о бок с викингами почти полгода.

— A dh’oidhche uabhasach!!! — в звенящем голосе Лохлайна слышалось больше испуга, чем ярости. — Taigh na galla dhaibh!!![95]

— Ослабь, отпусти, прости, Боже, прегрешения наши, добровольные и непреднамеренные, совершенные словом и делом, сознательно и неосознанно, днем и ночью, в мыслях и в намерениях: всё нам прости, как милосердный и человеколюбивый! — частил Димитрий.

Цветные пятна мелькали у Вратко перед глазами, переливаясь и вспыхивая, словно смолистые сучья в костре. А он все тер и тер веки, пока не понял, что наконец-то может видеть.

Его спутники, прикрывающиеся от слепящего света, были уже на ногах. Олаф вжался спиной в стену, выставив перед собой меч. Оскаленный Нехта прижимал к плечу приклад самострела.

— Что это было? — щурясь, воскликнул новгородец.

— Тролль!

— Ужас глубин!

— Демон косматый!

Одновременно выкрикнули Олаф, Нехта и Димитрий.

— Ты бы свет притушил, Подарок Ньёрда… — жалобно попросил Гуннар. — Сил нет…

— Он прав! — не отнимая ладоней от глазниц, согласился с викингом Лохлайн. — Ты решил ослепить нас?

— Как я притушу? — огрызнулся словен. — Если бы я умел…

— Туши совсем, я сейчас свечку запалю… — Димитрий уже рылся в мешке.

— Давай, не тяни! — Гуннар пытался отвернуться к стене, но помогало это мало. В пещере сияло все: купол, стены, неровный пол.

— Ну… — Вратко пожал плечами. — Я попытаюсь.

Он задумался на миг и произнес, особо не надеясь на успех:

Стемнело.

Мгновенно, будто кто-то набросил на глаза плотную повязку.

Гуннар зарычал приглушенно:

— Ну, ты даешь, ворлок! Нет, чтобы потихоньку… Как солнце садится.

— Слишком многого ты от парня хочешь, — впервые подал голос Вульфер. Вратко попытался вспомнить — видел ли он оборотня, когда сотворил свет. Вроде бы да… Кажется, сакс стоял на четвереньках неподалеку от лаза и вглядывался в провал. Он и без всякого превращения походил на изготовившегося к броску зверя.

— Другие годами ворожить учатся, а все без толку, — продолжал старик. — А наш чаровник едва ли с конца лета, да еще без учителя. А что вытворяет! Из него великий колдун может получиться, не хуже Мирддина.

— Какого Мирддина? — встрепенулся Вратко.

— Некогда. Потом объясню, — отмахнулся оборотень.

Новгородец не догадался, а увидел пренебрежительный жест старика, поскольку за время их короткой перепалки Димитрий успел высечь искру, раздуть трут и поджечь свечу. Сноровист монах, ничего не скажешь. Если и вправду в попутчики навяжется, то обузой не будет.

— Оно утащило Руарка! — проговорил Лохлайн. Динни ши уже не прикрывался от света.

Парень запоздало сообразил, что привыкшему к вечному полумраку подземельщику было особо тяжело выносить слепящие лучи.