— Насчет «случайно обнаружили», — положив на стол один из образцов из коллекции отшельника, заговорил Зур эр Шуур, — ты, скорее всего глубоко заблуждаешься. Не удивлюсь, если окажется, что нашу встречу подстроил один молодой, но очень шустрый божок по имени Федя — внебрачный сынишка нашего Парацельса. Кстати, это именно ему принадлежит идея отправить нас на северный полюс… — После чего, как-то невпопад поинтересовался: — Значица, ты, Эксис, утверждаешь, что к куполам невозможно приблизиться?

— Ну да. Во всяком случае, я несколько раз пытался, но у меня ничего не вышло. Может быть, у вас что-нибудь получится.

— Будем надеяться, что получится, — наконец-то Эниель вспомнила о своем начальственном статусе и перехватила инициативу в свои руки. — Кстати, Эксилас, далеко ли отсюда до купола?

— Километров двадцать пять, не более. Ежели завтра с утреца выйти, часа через два доберемся, а к обеду и вернуться успеем, в том случае, конечно, если нам не удастся проникнуть внутрь.

— А почему бы нам ни отправиться туда прямо сейчас? — задал вопрос Зенон. Юноше прямо-таки и не терпелось отправиться в путь, чтобы побыстрее покончить со всей этой бодягой, связанной с предстоящим вторжением, и приступить к поискам любимой. — Время еще довольно раннее, мы успеем засветло «слетать» туда и в случае необходимости вернуться назад.

Эксилас Ноумен криво ухмыльнулся и, покачав головой, дескать, молодо — зелено, ответил:

— Я, конечно, понимаю и вполне разделяю ваше стремление, молодой человек, как можно быстрее спасти жителей Ультана от невиданной напасти. Но, к величайшему моему сожалению находиться на Каменной Глади можно лишь на протяжении пяти часов после наступления очередного дня.

— Это почему же, уважаемый Эксилас? — поинтересовался Парацельс.

— Чертовщина всякая мерещится, как бы попадаешь прямиком в кошмар сумасшедшего, и вырваться оттуда нет никакой возможности. Это хорошо, что вы встретили меня, а не отправились сразу в это воистину дьявольское местечко. Помнится, однажды я там почти на целые сутки заторчал помимо собственной воли. Что видел и что делал — конкретно не помню, но смутные ощущения остались. До сих пор едва моя нога ступает на Каменную Гладь, такой необъяснимый ужас накатывает, что злейшему врагу не пожелал бы.

— Ну что же, завтра, так завтра, — согласилась Эниэль и, в очередной раз вспомнив о том, что на ее хрупких плечах лежит весь груз ответственности за судьбы подчиненных, громко скомандовала: — Всем отдыхать! Завтра с утра отправляемся к енергостанции.

На что Зенон и Зуур эр Шуур со значением переглянулись и, не сговариваясь, сочувственно покосились на Парацельса. Впрочем, землянин не заметил и не оценил заботливых взглядов товарищей, поставив на стол свой ноутбук, он самозабвенно объяснял хозяину функциональные возможности данного устройства.

Чтобы не отвлекать от дела занятых людей, поручик и шаман решили прогуляться вдоль берега реки с целью выкупаться и позагорать. Хозяйственная Эниэль, прибрав со стола объедки и грязную посуду, уселась рядышком с землянином, разглагольствующим на темы грядущей научно-технической революции и тех благ, кои как из рога изобилия обрушатся на жителей Ультана…

После традиционного проливного дождя, который переждали в уютной хижине добрейшего Эксиласа, вновь развели костер, испекли на углях целую гору устриц, добытых Зеноном и Зууром во время купания. Хозяин принес несколько баклаг с разнообразной выпивкой. И вновь за дружеским столом потекли неспешные беседы о том, что произошло на благословенном Ультане за двадцать лет отсутствия Эксиласа, о незавидной доле анахоретов поневоле и прочих интересных вещах. Спать легли далеко за полночь: Зенон, Зуур эр Шуур и хозяин — у костра на мягких охапках сухого тростника, Эниэль и Парацельс — в хижине на полу на удобных матах.

Нестерпимо яркий косматый шар дневного светила над испещренной широкими трещинами бездонных провалов поверхностью планеты скользит по небу, усыпанному неправдоподобно огромными звездами. Вокруг сюрреалистический пейзаж, где место всего лишь для двух цветов: ослепительного белого и абсолютного черного. Унылая невыносимо-тоскливая безмятежность царит в этом мире. Тишина и покой лишь изредка над поверхностью поднимается небольшой фонтан пыли — это очередной небесный скиталец — метеорит стал неотъемлемой частью небесного тела, которое через многие-многие тысячелетия разумные существа нарекут звучным именем Данаиб, что в переводе с наречия темных эльфов означает Всевидящее Око.

Неожиданно ярко вспыхнуло, и по пыльной поверхности спутника Ультана растеклась идеально-круглая лужица метрового диаметра, отливающая зеркально-ртутным блеском. Затем сверкнуло еще и еще, и как результат неведомо откуда одна за другой начали появляться точно такие же образования. Вскоре вспышки прекратились, а в результате неведомой атаки поверхность Данаиба была буквально испещрена загадочными зеркальными лужами. Однако на этом странные трансформации вовсе не закончились. Очень скоро лужицы стали покрываться морщинистой рябью, будто от сильного ветра или сотрясания почвы. Но данная метаморфоза не имела никакого отношения ни к ветру, ни к внутренним планетарным процессам, поскольку сами понятия «атмосфера» и «геотектоника» абсолютно чужды для этого мертвого мира, остывшего миллиарды лет назад и тогда же потерявшего свою весьма скудную газовую оболочку. В какой-то момент неведомая субстанция, напоминающая своим внешним обликом жидкую ртуть, высоко взбугрилась и помчалась от периферии к центру. Как результат произошло скачкообразное увеличение площади каждой отдельно взятой лужи, и очень скоро вся поверхность Данаиба была покрыта тонкой зеркальной пленкой. Далее стало твориться нечто, еще более невообразимое. Рельеф обтянутой «ртутью» планеты буквально на глазах начал выравниваться: высокие горные пики под воздействием неведомых сил стали оседать, глубокие трещины затягиваться и очень скоро Данаиб превратился в практически идеальную сферу без каких-либо особенно выдающихся форм рельефа.

Выполнив поставленную задачу, ртутная пленка разорвалась на отдельные фрагменты. Часть ее устремилась к полюсам, часть начала концентрироваться вдоль линии экватора. В свою очередь обтягивающий экваториальную зону планеты пояс распался на шесть одинаковых частей, каждая из которых продолжала сжиматься вокруг своего геометрического центра. В конце концов, на поверхности спутника Ультана осталось восемь идеально круглых областей, покрытых блестящей пленкой; две на полюсах и шесть вдоль линии экватора.

Когда вышеозначенные зоны окончательно позиционировались, пленка, накрывавшая их начала весьма интенсивно светиться в видимой и инфракрасной областях спектра электромагнитного излучения. Как результат, под влиянием высокой температуры планетарная кора потекла подобно воску зажженной свечи. После того, как зона плавления распространилась на глубину двух десятков километров, ртутная пленка рассосалась, оставив после себя восемь гигантских озер раскаленной лавы. Но странная отливающая ртутью субстанция вовсе не исчезла бесследно, а всосалась в расплавленные планетарные недра, где продолжала свою загадочную деятельность, о чем однозначно свидетельствовали энергичные поверхностные бурления, волнения, периодические вспучивания и прочие внешние признаки активной деятельности эндогенного характера.

Постепенно раскаленная пышущая жаром поверхность начала покрываться темной коркой застывшего камня. Лишь в самом центре каждого из лавовых озер, будто рана на теле гигантского зверя продолжала выделяться кроваво-красная зона, расплавленного до текучего состояния камня. Именно здесь из кипящих недр Данаиба всплыли восемь обтянутых ртутной пленкой пузырей: пара размерами побольше — на полюсах и шесть — вдоль линии экватора. Вспучились, да так и застыли правильными полусферическими куполами в самом центре идеальной плоскости.

Далее последовал очередной акт фантастического по своим масштабам действа. Покровы как бы сами собой сползли, являя взору идеально гладкие золотые купола. В тот же самый миг пейзаж вокруг преобразился кардинальным образом, будто в унылый скучный мир, не знавший до этого никаких цветов кроме черного и белого, добрый волшебник щедрой рукой плеснул толику золотистой радости.