После омовения Тэмпл нарядили в зеленые шальвары из тонкого газа и зеленую бархатную кофточку, расшитую золотом и украшенную изумрудами. На ноги ей надели туфли с загнутыми носками без каблуков, также богато украшенные.

Ее длинные золотистые волосы были аккуратно расчесаны и перехвачены на спине толстой золотой нитью с изумрудами. Губы Тэмпл накрасили ярко-красной краской, а глаза подчеркнули черными стрелками. Ее обнаженное предплечье теперь украшал браслет в форме извивающейся золотой змеи с изумрудами вместо глаз. На каждом пальце Тэмпл сияло по золотому колечку.

Когда главный евнух закончил процедуру одевания, в дверях появились два стражника, которые и должны были доставить Тэмпл в покои Мустафы. Перед дверью султана, как всегда, дежурил его верный слуга Алван. Заметив в конце коридора разодетую красавицу, он от восхищения даже привстал со стула. Прежде чем ввести ее в покои к своему господину, он долго, причмокивая, любовался невольницей и особенно ее волосами, которые сверкали ярче золота. Затем, глубоко вздохнув, Алван встал перед новой наложницей и широко распахнул тяжелую дверь, ведущую в спальню Мустафы.

Тэмпл упрямилась, отказываясь ступать за порог. Двум стражникам пришлось с силой втолкнуть ее внутрь. Заметив Мустафу, возлежащего на огромном ложе, больше напоминающем подмостки, Тэмпл рванулась к двери, отказываясь даже взглянуть на вожделеющего мужчину. Мустафа часто дышал, рот у него приоткрылся, кровь так быстро побежала по обрюзгшему, телу, что вызвала мгновенную эрекцию. Страсть его была неприкрыто, грубой. Больше всего Мустафе хотелось покорить Тэмпл, сделать рабыней своей любви. Он взирал на нее с восхищением, как на некое божество, которое требует поклонения.

Мустафа любовался Тэмпл целую вечность. Наконец султан знаком подозвал к себе Алвана.

— Эта женщина слишком хороша, чтобы остаться просто наложницей. Я сделаю ее своей первой женой. Своей единственной женой! Я женюсь на ней, и мы родим много прекрасных сыновей. Весь Ближний Восток будет завидовать мне. Вся Оттоманская империя! Алван, начинай готовить нашу свадьбу! Прикажи, чтобы все подвластные мне земли прислали своих представителей на свадебные торжества. Дай понять зажиточным людям, что мы ждем от них богатых подношений. Какой мы устроим праздник! Да здравствуют султан и его супруга!

— Слушаюсь, господин.

Мустафа схватил Алвана за грудки.

— Я докажу, что я строгий, но справедливый правитель, и как много значит для меня эта женщина! Как требует традиция, я не прикоснусь к ней, пока мы не поженимся! — Он перевел взгляд с Алвана на почти обессиленную Тэмпл и возбужденно приказал: — Побыстрее уведи отсюда мою бесценную жемчужину, пока я еще в силах сдержать слово.

Удивленная тем, что ее так скоро вывели из покоев султана, Тэмпл вернулась в гарем. К ней поспешно приблизилась юная Самира и спросила, не оскорбил ли султан Тэмпл. Тэмпл заверила, что с ней все в порядке, что она вернулась, не пострадав, и снова легла на диван.

— Не возражаешь ли ты, если я прилягу возле тебя? — спросила Самира.

— Ну конечно, ведь мы же подруги, — потрепала Тэмпл малышку по щеке.

На следующее утро в гарем из лазарета вернулась Лейла. Самира с радостью представила ее своей новой подруге. Лейла, как выяснилось, тоже говорила по-французски, так что три женщины прекрасно понимали друг друга.

От Лейлы Тэмпл узнала еще больше о человеке, от которого зависела ее судьба. Лейла поведала ей о тех ужасах, которые ей пришлось пережить, показала свои раны, свежие и уже зажившие.

— Он самый бесчестный, подлый, эгоистичный, жадный человек на земле, — прошептала Лейла. Взглянув на Самиру, она еще понизила голос: — Я так боюсь того, что он может сделать с Самирой. Он мерз кий человек и делает такое, о чем даже стыдно рас сказывать. Он усиленно пичкает себя снадобьями, укрепляющими мужскую силу, и в глубине дворца велел сделать секретную комнату — сплошь из зеркал, — чтобы усиливать страсть.

— О Боже… — прошептала Тэмпл.

— Одно из его любимых развлечений заключается в том, чтобы выстроить шеренгой двадцать—тридцать обнаженных девушек и заставить их воображать себя кобылками, в то время как сам он, вертясь возле них, исполняет роль жеребца, покуда у него хватает сил.

— Грязная свинья, — отозвалась Тэмпл.

— После утоления голода его главный жизненный интерес — утоление похоти, — продолжала Лейла.

— Давайте убьем его. — Глаза Тэмпл горели ненавистью.

— Как? — удивилась Лейла. — Неужели ты думаешь, что он грязно забавляется без дюжины охранников, которые находятся тут же? Уверяю, тебя убьют на месте, едва ты сделаешь попытку покуситься на его жизнь.

— Есть вещи пострашнее смерти, — задумчиво сказала Тэмпл.

После того как девушки уснули, Тэмпл еще долго ворочалась без сна. Она думала о шейхе. Она видела его лицо в темноте так явственно, словно он находился рядом с ней. Интересно, думала Тэмпл, доведется ли ей когда-нибудь снова прижаться к его груди? А потом ее словно осенило. Она обязательно увидится с Шарифом. Наперекор здравому смыслу она не сомневалась: Шариф приедет и спасет ее. Беззвучно она шептала в темноте:

— Шариф, пожалуйста, приди. Я так боюсь. Спаси меня, дорогой. Приди ко мне, мой дорогой Шариф — И Тэмпл уснула с именем шейха на устах.

Ее разбудили на рассвете следующего дня, и две ее подруги с беспокойством наблюдали, как уводят Тэмпл. Молодую невольницу привели в зал для приемов, и Тэмпл снова увидела восседающего на троне султана. Неподалеку находились Алван и Джамал. Полдюжины стражников охраняли двери.

Тэмпл заставили пройти по ковру и остановиться прямо у изножья трона Мустафы. Он тотчас начал что-то возбужденно говорить. Тэмпл передернуло от одного вида султана. Но когда она прислушалась к тому, что переводит Джамал, у нее перехватило дыхание.

— Вы станете его женой. Свадьба назначена на…

— Никакой свадьбы не будет! — перебила переводчика Тэмпл. — Скажите султану, что я лучше умру, чем стану его женой. Я никогда не выйду за него замуж.

Джамал перевел. Мустафа был обескуражен отказом. Но строптивость этой пленницы сильно возбуждала его. Наконец-то перед ним решительная женщина, о которой он мечтал всю жизнь. Никогда прежде он не знал никого, похожего на эту заморскую принцессу. Он никогда не видел столь бесстрашной и дерзкой женщины.

— Ах, как ты мне нравишься! Должно быть, твоя мать зачала тебя от скорпиона!

— А ты мне противен! — тотчас отпарировала Тэмпл. — И твоя мать, должно быть, зачала тебя от свиньи!

Мустафа продолжал улыбаться. Через переводчика он уверил Тэмпл, что она и в самом деле станет его женой и матерью его детей.

Потом он воззрился на нее сверху вниз так, словно знал о ней нечто такое, что давало ему власть над ней.

Тэмпл вздрогнула, услышав, как отворились двери. По ковру вели Самиру. Тэмпл почувствовала, что у нее бешено забилось сердце. Что этот чертов выродок придумал? Зачем сюда привели Самиру? Очень скоро она это узнает.

Испуганную девушку подняли по ступенькам прямо к трону султана, посадили на пухлое колено Мустафы, и стражи отступили на шаг. Похотливый султан обнял ее за талию, спустил с худенького плечика кофточку и поцеловал Самиру толстыми губами.

Она пискнула, когда султан вынул из ножен кривую саблю и разрезал кофточку прямо на ней. На теле остался глубокий порез. Тэмпл схватилась за сердце, когда Мустафа поднес острие длинной кривой сабли прямо к шее Самиры.

— Ты… выродок! — закричала Тэмпл и бросилась вверх по ступеням.

Сильные руки стражников отбросили ее вниз. Мустафа, высунув язык, проткнул саблей нежную кожу Самиры прямо под ухом. Самира застонала. На шее выступила капля крови. Тэмпл боролась со стражниками, отчаянно желая помочь несчастной.

— Проклятый выродок! — кричала она султану. Глаза ее сверкали яростью. — Отпусти ее сейчас же! Ты меня слышишь? Отпусти ее, черт бы тебя побрал! — Тэмпл бросала гневные взгляды на Джамала, на Алвана и на стражников. — Пожалуйста, — умоляла она подданных Мустафы, — пусть он отпустит девочку!