Когда они уезжали, Холли громко, чтобы услышал продавец, сказала Коулу, что получила гораздо меньше, чем рассчитывала. Но едва они выехали на улицу, она завизжала от радости:

– Bay! Мне и в голову не приходило, что я столько выручу за этот утиль.

– Но ты же сказала...

– Я не хотела, чтобы он думал, что переплатил, – сказала она рассудительно.

Коул увидел вывеску того самого ресторанчика, куда он хотел сводить Холли на ленч, и проводил его долгим и печальным взглядом.

– Прекрати дуться, – заявила она. – Ты будешь в восторге от ужина.

И действительно, к его крайнему удивлению, свиные отбивные с яблоками и кислой капустой оказались выше всяких похвал.

Они убирали со стола, и тут она повернулась к Коулу и сказала с видимым усилием:

– Я передумала насчет колыбельки. Ты можешь купить ее мне – вернее, ребенку, если все еще хочешь. А если нет, – добавила она поспешно, – ничего страшного. Я не обижусь. В конце концов, ты совершенно не обязан принимать участие в его жизни.

Она говорила о колыбельке, которую он присмотрел в том же магазине.

– Я не передумал, Холли, – ответил он. – Как только накоплю денег, поеду и куплю.

– Я тебе все верну при первой возможности. Спорить с ней о деньгах было бесполезно.

– Может, вычтем это из арендной платы?

– Я и так должна тебе два месяца.

– Ты что, беспокоишься, что я никогда не уеду? – Только задав этот вопрос, Коул понял, как важно ему услышать ответ.

Она немного подумала, а потом сказала:

– Пока ты не появился, я даже не понимала, как мне не хватало человека, с которым можно поговорить.

Помыв посуду, Холли поставила в старенький дедушкин видеомагнитофон кассету, взятую напрокат Коулом. Несколько минут она безуспешно пыталась настроить цвет, а потом сказала с виноватой улыбкой:

– Боюсь, лучше не будет.

Коул, сидевший на диване, подвинулся, чтобы ей было поудобнее.

– По мне, нормально.

– Ты что, тоже дальтоник? – спросила она, усаживаясь рядом.

– Тоже? – переспросил он. Она рассмеялась:

– Это просто шутка.

Через пятнадцать минут Холли, все время твердившая, что она мечтала посмотреть именно этот фильм трехлетней давности, спала крепким сном. Она дышала ровно и спокойно, и Коул положил ее голову себе на колени. Он убрал ей волосы со лба, положил руку на бедро и продолжал смотреть фильм.

Наверное, надо было перевести ее в спальню, пока она окончательно не заснула. Но ему было так приятно, что она лежит рядом. Никогда ему не было так хорошо и спокойно с молодой женщиной. Правда, у него никогда и не было таких подруг. Настоящих подруг, с которыми можно говорить обо всем, с которыми можно вспоминать истории из детства, рассказывать про свою жизнь. За это короткое время Холли узнала о нем больше, чем Белинда за год. Но он все-таки боялся рассказать ей правду.

В пятницу, когда Холли была в мотеле, Коул отправился в Алкоа, в отделение банка «Вестерн юнион», чтобы получить деньги, присланные Рэнди через Бадди. Вместе с тем, что осталось от купленной за день до того колыбельки, у Коула было теперь пятьсот сорок долларов плюс какая-то мелочь в кармане. Несколько минут он стоял на тротуаре и, глядя на облака, пытался понять, будет ли наконец дождь. Очень уж надоела жара. Правда, дождь не принесет особого облегчения, только влажность повысится.

Никогда еще он не чувствовал себя таким богатым. Так хотелось устроить маленький праздник! Может, первая неделя в ресторане и не принесла бешеного успеха, но он все-таки кое-что заработал. Смешно, конечно, по сравнению с доходами его компании, но почти так же приятно, как второй раз лечь в постель с женщиной. Именно второй, когда уже знаешь, что делать.

Он сел в фургон и отправился в хозяйственный магазин купить краску для колыбельки. Он выбрал белую и еще пять самых ярких цветов. Коул хотел, чтобы, просыпаясь утром, ребенок Холли видел вокруг себя воздушные шарики, плывущие по голубому небу среди белых облаков.

Прошло три дня с того момента, когда она согласилась, чтобы он купил колыбельку. Больше она об этом не говорила, а он нарочно делал вид, что забыл. Он хотел подарить колыбельку уже покрашенную, чтобы она была как новенькая, будто специально сделанная для будущего ребенка Холли.

Коул умел хранить секреты, но на сей раз с трудом сдерживался. Через два часа, заехав еще в несколько мест, он остановил машину у дома Холли. С одной стороны, он был рад, что она не встречает его, ведь все должно быть неожиданно. Но в глубине души он немного расстроился. Ему ужасно хотелось ее видеть немедленно, но он представлял себе, какой устроит ей сюрприз, и заранее радовался.

Маленькие пакетики с покупками он сунул в большой, а сверху положил букетик маргариток. Сначала он выбрал букет разноцветных роз, но сообразил, что ему трудно будет объяснить, откуда у него вдруг появилось столько денег. Холли быстрее любого компьютера высчитывала, сколько и на что было потрачено. Коул дважды ездил с ней за продуктами, и оба раза она называла общую сумму, еще не подойдя к кассе. Причем с точностью до цента.

Небо из сизо-голубого превратилось в свинцово-серое, набежали тучи. На кухне стало почти темно. Коул включил свет и подошел к раковине – набрать воды. Он поставил в стакан маргаритки, водрузил их на середину стола и только после этого приступил к завтраку. Он хотел сделать черничные булочки из магазинной смеси, но не нашел формочек, поэтому испек их в форме для торта. Затем он занялся фруктовым салатом, а потом стал заворачивать в блестящую бумагу подарки. В ящике буфета он нашел тесьму, из которой получились отличные банты.

Он вдруг вспомнил роскошно упакованные подарки, которые привозила ему Белинда. Его жалкие потуги не шли с ними ни в какое сравнение. Эти тесемочки и цветочки словно говорили о том, какие нищенские сюрпризы в них лежат. Может, надо было просто оставить все в пакетах? Он собрался было вернуть все в первоначальное состояние, но услышал, что к дому подъехала машина Холли. Он выглянул в окно. Холли потянулась и положила ладони на поясницу.

Коул открыл дверь:

– Трудное выдалось утро?

Она улыбнулась, и усталость как рукой сняло.

– Знаешь, у меня такое впечатление, что у всех, кто этой ночью останавливался в мотеле, было по шестеро детей, не меньше. Все сплошь усыпано конфетными обертками и крошками от печенья.

– Ты представляла себе свое будущее?

– Вот уж нет, Я никогда не могла понять, почему нельзя сначала усадить двухлетнего ребенка за стол, а уж потом давать ему печенье. Так же, как не могу понять, почему мужчины не могут пользоваться туалетом сидя.

На эту тему у него не было ни малейшего желания беседовать.

– Можешь прилечь после завтрака. Все почти готово.

– Я не очень голодна, – сказала она извиняющимся тоном.

– Ничего страшного. – Он постарался не выказывать своего разочарования. – Не испортится.

Она прошла в кухню и замерла.

– Чем это пахнет? Коул вошел следом.

– Черничные булочки. Вернее, не булочки, а скорее кекс. По сути то же самое, только форма другая.

Она обернулась к нему:

– Это ты пек?

– Я же говорил тебе, что умею готовить.

– Готовить – это одно, а печь – совсем другое.

– Невелика наука. Я все сделал, как написано.

– Скоро будет готово?

Он ласково повел ее из кухни.

– Ты же сказала, что не голодна.

– Я передумала.

– В холодильнике фруктовый салат. Можешь начать с него.

– Я лучше подожду черничных... черничного кекса.

– Сначала ты должна поесть фруктового салата.

– Должна?

– В книжке о беременных, которую ты вчера оставила на диване, написано, что питание должно быть разнообразным. Тебе надо есть побольше овощей и фруктов и поменьше мяса.

– Я в это не верю. И кто тебя просил... Он обнял ее за плечи и повел к столу.

– Не трать энергию попусту. Я полон сил и легко тебя переспорю.