Он встал на колени и пристально на нее посмотрел.

– Сейчас я тебя поцелую, Холли. Она покраснела:

– А что мне следует ответить? Он наклонился к ней.

– Ничего. Я просто не хотел тебя удивлять, пугать или... – он чувствовал ее дыхание, – ... заставлять думать, что... – Он не договорил, поскольку губы их слились в поцелуе.

Коул никогда в жизни не испытывал столь сильного желания. Это была не слабость, не похоть, это была всепоглощающая страсть. Он хотел сдержаться, хотел, чтобы поцелуй был только нежным, но, когда она приоткрыла рот и коснулась его губ своим языком, он потерял голову. Он обнял ее, прижал к себе, возбуждаясь от жара ее тела еще больше. Его останавливало только одно. Он боялся, что ей неудобно. Нехотя он отпустил ее.

– Прости, – сказала она. – Это рефлекторно.

Он взял ее за затылок и снова притянул к себе. На сей раз он действовал с напором, поцелуй был жарким и требовательным. Он взял в ладонь ее грудь, и Холли на мгновение прижалась к нему, но потом отстранилась.

– Мы не должны этого делать, – сказала она, с трудом переводя дыхание, и едва заметным жестом коснулась рукой своего живота. Это были совсем не те слова, которые мечтал услышать Коул, но он понимал, что она права. Как страстно он ни желал заняться с ней любовью, но у нее могут быть совсем другие чувства. Ее тело уже не принадлежало ей. Надо было думать о ребенке. Надо быть очень осторожным. Увы, здравый смысл убеждал его только в этом. Надо стараться и удерживать свою страсть.

– Хочешь пойти в кино?

– Не очень, но мысль неплохая. – Она взглянула на него, и по ее глазам он понял, что она испытывает. – Нам сейчас лучше отправиться на люди.

Возвращаясь в город, Коул думал только о том, что именно произошло между ним и Холли. Он мечтал заняться с ней любовью, но внутренний голос говорил ему, что они к этому не готовы. Нет, что он к этому не готов.

Ответ наконец нашелся, и это его больно поразило. Он никогда не считал, что при его образе жизни можно подхватить СПИД, но разве можно быть до конца уверенным? За последние пять лет он спал со многими женщинами и порой должным образом не предохранялся. В больнице ему сделали анализы, ответ был отрицательным, но врач сказал, что, чтобы быть абсолютно уверенным, надо провериться еще раз через полгода.

Как он мог забыть о таких важных вещах?

– Ты не расстроишься, если мы все-таки в кино не пойдем? – спросил он. – Я совсем забыл, что мне нужно сегодня съездить по еще одному делу.

– У меня нет никаких особых планов. Хочешь, я поеду с тобой?

Он покачал головой. Холли, как ни старалась она это скрыть, была удивительно открытым человеком, доверяющим миру бесконечно.

– Нет, этим мне нужно заняться одному.

– Хорошо, – сказала она, притворяясь беспечной.

– Когда-нибудь я тебе про это все расскажу, – пообещал он.

Холли потянулась к кассете, торчавшей из магнитофона, поправила ее, нажала на кнопку. Полилась музыка.

Коулу показалось, что эта песня написана специально для него. Всю жизнь он пел песни о любви, но никогда их до конца не понимал.

До сегодняшнего дня.

—Звонок от Нила Чэпмена, – сказала телефонистка. – Будете оплачивать?

– Буду, – ответил Бадди и спросил Коула: – Почему ты через телефонистку? Что, не можешь пользоваться карточкой? – Коул не успел ответить, как Бадди добавил: – Да ладно, не обращай внимания. Я чертовски рад, что ты позвонил.

Что-то в его тоне насторожило Коула.

– Что-то случилось?

– Пару дней назад мне позвонил Эрик Джордж. Он сказал, что к нему приходили, расспрашивали про тебя. А потом позвонил Майк и сказал то же самое. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– А с Рэнди ты об этом разговаривал?

– Я полчаса назад туда звонил. Дома сказали, что он уехал в офис и пробудет там до вечера.

– В какой офис? – встрепенулся Коул.

– В твой.

– А что он там делает?

Глупо было задавать этот вопрос Бадди. Откуда ему знать, чем именно занимается Рэнди?

– Судя по тому, что он мне говорил на прошлой неделе, он довольно много времени собирается проводить в конторе, – ответил Бадди. – Он теперь заведует отделом продаж.

Коул чуть дара речи не лишился. Раньше, если он заговаривал с Рэнди о работе в «Вебстер знтерпрайсиз», тот нарочито зевал или переводил разговор на другую тему. Если Коул продолжал настаивать, желая услышать его мнение по тому или иному вопросу, Рэнди молча уходил. С чего это вдруг он решил взять на себя отдел продаж? Чушь какая-то. Надо будет позвонить и выяснить, что происходит.

– Когда ты с ним говорил, – вернулся Коул к теме разговора, – он не упоминал о том, что Фрэнк снова меня ищет?

– Про Фрэнка он сказал только, что тот отправился в отпуск.

Насколько Коулу было известно, Фрэнк Вебстер в жизни не уезжал в отпуск.

– Мы с тобой про одного и того же Фрэнка говорим? Про моего отца?

– Да я сам изумился. Погоди, ты еще не все знаешь. Он поехал не один, а с женщиной, которую зовут Джэнет Рейнолдс.

Ну теперь-то все ясно. Никакой это не отпуск. У Фрэнка какие-то дела, только и всего.

– Они куда поехали, в Нашвилл?

– На Гавайи.

Да, похоже, что многое изменилось, пока он отсутствовал. Фрэнк, конечно, не станет вести дел в подобных местах. Он терпеть не мог оплачивать счета за телефонные разговоры, а работа его как раз в основном и велась по телефону.

– Да, черт подери... – сказал Коул скорее самому себе, нежели Бадди. Надо время, чтобы такое переварить. – Вернемся лучше к Майку.

– Ах, да. Так вот, он пытался выудить хоть какую-то информацию из того парня, что к нему приходил, но тот держал рот на замке.

– А как Майк догадался рассказать об этом тебе?

– Он разговаривал с Эриком, они кое-что прикинули и решили, что, раз приходили к ним обоим, это не просто совпадение, и надо известить тебя. Поскольку я все время поддерживаю связь с Рэнди, они поняли, что это самый простой путь.

– – А им не приходило в голову самим связаться со мной?

– Когда ты был у меня, Коул, я говорил тебе, что люди, знавшие тебя в старые времена, давно учли, что ты, сделав карьеру, взлетел слишком высоко.

– Ты им все объяснил?

– Я решил, что это не мое дело. Если ты хочешь, чтобы эти люди с тобой общались, сам позаботься об этом. Так будет вернее.

После того как Коул уехал из дому, он узнал про себя много не слишком приятных вещей. Как бы он ни жаловался на то, что его жизнью управляют, ему нравилось, что все делают за него.

Коулу было гораздо проще сидеть и смотреть, как кто-нибудь (чаще всего Фрэнк) принимает за него решения, особенно по делам малоприятным или требующим личного внимания. Чем изолированнее Коул был от других, тем меньше мучился чувством вины – ведь все было не в его власти. Он забросил старых друзей, потому что у него не было другого выбора. Когда надо за сутки сделать работу, на которую требуется часов тридцать, о многом приходится забывать.

Понимание это далось с трудом, но он нашел в себе силы признаться самому себе – ему было удобно и то, что Фрэнк всем руководил, и то, что все ошибки можно было на него же и свалить.

Коул откашлялся. Противно думать о том, как он прикидывался честным и ни в чем не виноватым.

– Прости, – сказал он Бадди. – Ты действительно не обязан налаживать мои отношения с Майком и Эриком.

– Времена меняются, Коул, и люди меняются. Ты вовсе не должен дружить со всеми, кого встречал в своей жизни, нельзя все время мучиться виной из-за того, что ты достиг успеха, а они нет. Знаешь, я иногда с ума схожу при мысли о том, что некоторым легче быть с тобой в горе, чем в радости. Надо только... – Он запнулся. – Слушай, ты понимаешь, что я несу? Или тебе все это кажется полным бредом?

– Это не бред, Бадди, просто немного смахивает на проповедь. Но ты говоришь то, что я должен был когда-нибудь выслушать. Когда я вернусь...