Однако адреналин, как известно, бурлит сильно, но недолго. Не прошло и полвечера, как снова навалилась тоска. Я уже не слушала старца, который обнаглел настолько, что предложил уединиться. Правда, тут же заверил, что ничего такого я думать не должна, он зовёт просто поговорить.

Тут уж я не удержалась. Изобразила разочарование:

– Просто поговорить? А вы мне показались более смелым и решительным.

– Так и есть, – взволнованно зашептал на ухо старец. – Богиня… Линочка, я с вами будто снова стал молодым и безрассудным.

Тут я хотела съязвить, но осеклась – случайно посмотрела на один из столиков и напоролась на чей-то пристальный взгляд.

Это был мужчина, молодой, черноволосый. И смотрел он на меня совсем не так, как старец и женатые. От их приторно-масляных взглядов делалось тошно. А у этого глаза горели огнём и прожигали насквозь. Не знаю, как объяснить, но именно насквозь! Так, что внутри становилось горячо и как-то неспокойно. И сердце растревожено заколотилось.

Ну, это, наверное, шампанское так действует. Я ведь уже давно выросла из того возраста, когда взгляды мужчин могут так разволновать. Да, определённо – шампанское. Потому что даже щёки, почувствовала я, полыхнули румянцем, как у малолетки.

А ещё этот парень показался мне смутно знакомым. Нет, я точно его где-то видела. Но где и когда?

Я снова посмотрела на него и снова поймала его взгляд.

Смуглый, черноглазый брюнет, смазливый, даже на мой строгий вкус. Нет, никак не вспомнить.

Тогда включим логику: раз он здесь, значит, либо партнёр, либо отцовский сотрудник. Ни с теми, ни с другими я, по идее, в жизни не пересекалась. Да и где бы?

Я имею весьма смутное представление, где находится отцовский завод, а уж где располагается головной офис – вообще без понятия. Никогда не интересовалась и никого до сегодняшнего дня из его сотрудников не встречала, ну если не считать шофёра, прислугу…

И тут меня пронзило: это же он приезжал ко мне в Геологи вместе с отцом. Продукты мне привозил. Ну, конечно, он! Черноглазый! Ещё один отцовский водитель! Или охранник? Плевать, в общем-то. Пялился, стоял в дверях, думал, наверняка, всякую ерунду про меня. Ну, я его не осуждаю, если взглянуть со стороны, то картина тогда и впрямь была очень далека от благопристойности.

Зря я его вспомнила. Память – враг мой. Его взгляд и сразу-то меня нервировал, а сейчас так вообще стало не по себе. Не то, чтобы я его очень стеснялась, но после того памятного утра, когда он имел счастье лицезреть меня полуголой, косматой, с похмелья, в постели с Киселёвым, да ещё и среди жутчайшего бардака, предпочла бы больше с ним не встречаться никогда. Однако, подлец, красив! Ну это вот точно шампанское во мне говорит, потому что я не падка на красавчиков.

Я сделала вид, что больше его не замечаю, но сама же при этом понимала, что какого-то чёрта стала вести себя неестественно. Так всегда бывает, когда слишком стараешься.

А я ещё и взгляд его ощущала на себе даже тогда, когда не смотрела в ту сторону. Он как будто физически касался, обжигал, просачивался под кожу.

Старец продолжал мне нашептывать, что потерял голову, а я едва его слушала. А потом вдруг это чувство исчезло. Раз и всё. Но что странно – сначала оно волновало, вызывало внутренний дискомфорт, а когда исчезло, возникло ощущение пустоты.

Я повернулась к столику черноглазого.

Он и правда больше не смотрел на меня. Он беседовал с какой-то блондинкой в голубом. Упс… не просто беседовал, а держал её за руку.

Блондинка при этом не смущалась и не кокетничала. Что-то ему говорила и вполне буднично. Значит, телесные контакты у этой парочки – дело привычное.

Некрасивая, злорадно подумала я, отыскав в её внешности за секунду дюжину изъянов.

Затем выдохнула, отвернулась и расслабилась, стараясь не замечать необъяснимой лёгкой досады. 

Нет, ну какая досада? Бред же! 

Меня бы ещё отцовские водители, ну или кто он там, не волновали! Всё, с шампанским надо завязывать.

– Линочка, – сипел мне в ухо старец, – только дайте знак. Я готов.

– К чему? – раздражённо поинтересовалась я, окончательно утратив нить разговора. – К труду и обороне?

– Хоть к труду, хоть к обороне, – закивал он. И глаза стали ещё маслянистее. Фу.

Не шутки ради, а просто потому что надоел, я ему прошептала в ответ:

– Хорошо. Ждите меня возле административного корпуса.

– Да, да, буду ждать.

– Ну всё, идите. Я подойду чуть позже, чтобы это не выглядело подозрительно.

Ну он тоже гений конспирации – резко перестал со мной общаться, включился в разговор отца, пару раз ему поддакнул, а потом, извинившись, поднялся из-за стола.

– Отойду ненадолго. Важный звонок, – для убедительности даже вынул из кармана пиджака айфон и потрусил в сторону административного корпуса.

Под навесом началось оживление. Это официанты сновали между столиками, подавали горячее. А к нашему столику подскочила Седая:

– Сергей Иванович, вам слово.  Алаверды, так сказать.

Отец крякнул, встал и медленно направился за ней. Тяжело поднялся по ступенькам, прошёл на середину сцены, покряхтел в микрофон, покашлял и зарядил ответную речь. Безусловно, подготовленную.

Его слушали внимательно, даже гул поутих, хотя говорил отец неважно: громко, медленно, скрипуче, с паузами не к месту и левыми междометьями. И вообще ничего интересного или нового не сказал – одни лишь общие, банальные фразы, которые, к тому же, местами переврал, ну либо его спич-райтера надо гнать взашей учить великий и могучий.

– Все мы – единая команда. Вклад каждого работника неоценим. Добросовестно выполняя свою работу, и неважно в офисе или в цехах, завод укрепляет свою мощь…

Я, честно, далеко не граммар наци, но такого уж просто не выдержала. Сообщила Вере, что пойду прогуляться.

– Линочка, может, пойти с тобой? – забеспокоилась моя мачеха.

Ну да, только компании Веры мне для полного счастья не хватало. Однако вслух я сказала вежливо и с чувством:

– Нет, ты нужна папе. Я просто отдохну от шума и приду.

Дамы смотрели на меня одновременно с неприязнью и облегчением.

– Возвращайтесь скорее, Линочка! – пожелал один из женатых мне в спину.

Я направилась в противоположную от административного корпуса сторону.

Вскоре набрела на симпатичную круглую беседку, главное, пустующую. Там и решила передохнуть после своего недолгого, но утомительного променада, потому что гулять на высоких шпильках по лесу, пусть даже облагороженному парковыми дорожками, оказалось не так-то легко.

Беседка мне понравилась. На самом деле она была не круглая, а многогранная. Крыша защищала от солнца, внутри имелись лавочки и по центру – стол. Всё новое, деревянное, покрытое тёмным лаком. Решётчатые стены увиты лианами.

Я швырнула клатч на столик, сама уселась на скамейку и скинула босоножки. Давно их не надевала, и тонкие ремешки натёрли кожу.

Шум праздника доносился сюда едва-едва, только если напрячь слух. Зато совсем рядом выстукивал короткие очереди дятел и перекликались ещё какие-то неведомые мне птицы.

Тишина и умиротворение. И вдруг пиликнул сотовый. Сообщение! От Руслана!

«Энжи, тут просто отпад!», – дразнил меня Киселёв.

«Тут тоже», – решила я держать марку.

«Предательница…» – обозвался он и присовокупил грустный смайл.

Пока я формулировала мысль, как ответить на предательницу, Киселёв прислал новое сообщение:

«Но без тебя всё равно не то… Неужто никак нельзя оттуда смотаться? Или батя за тобой неотступно следит?»

«Вообще не следит, но где я и где вы».

«А если я за тобой приеду, сможешь вырваться?».

Вот это другой разговор! У меня сразу и скуки как не бывало.

«Смогу! Приезжай!».

Десять минут Киселёв, гад, молчал, изводя меня неизвестностью, затем выдал:

«Если получится – приеду».

Нет, ну нормально так? Если получится! А зачем было обнадёживать?