– Что вы со мной сделали, дамочка? Я не могу поднять руки, черт возьми.

– Ключи.

Мужчина плюхнулся в кресло, отстегнул ключи от пояса и бросил их через стол. Позади Вероники послышался мужской голос.

– Чарли?

Не оборачиваясь, Вероника сконцентрировалась на голосе и услышала, как мужчина свалился на пол. С третьей попытки ключ подошел, сработал пульт управления рядом с металлической дверью карцера. Зажужжал моторчик, и дверь щелкнула, но не открылась. Она поняла, что все еще разрывала электрическую цепь, и заставила себя расслабиться.

Раздвижная дверь открылась. Внутри было четыре камеры. В трех из них держали алкоголиков, наркоманов и бездомных. В четвертой сидели четыре черные проститутки и Ханна. Все, кроме Ханны, звали на помощь.

Ханна висела на трубе под потолком. Ее лицо опухло и посинело, язык вывалился из отвисшего рта. Ее глаза были выпучены. Клок волос зацепился за молнию брюк, на которых она висела, капля засохшей крови осталась на голове. Вероника бросилась на решетку, ее крики затерялись среди остальных голосов. Она почувствовала, как у нее из руки вытаскивают ключи: одна из шлюх открывала камеру изнутри. Вероника бросилась к Ханне и обняла ее за талию одной рукой, другой она дергала за штанину, обвязанную вокруг ее шеи.

Она отказывалась думать. Не сейчас. Еще рано, пока можно кое-что попробовать сделать. Она положила тело Ханны на липкий серый пол камеры. Она отодвинула в сторону ее опухший язык и пальцами вычистила рвоту изо рта Ханны. Она вдыхала воздух в ее легкие, пока сама едва не задохнулась.

Одна из проституток остановилась. Она посмотрела на Веронику и сказала:

– Сумасшедшая была, пока не умерла. Стерва совсем тронулась. Никогда такого не видела. Мы к ней подойти не могли.

Вероника кивнула.

– Я пыталась остановить ее, но без толку. Девчонка просто двинутая, вот и все.

– Спасибо, – сказала Вероника.

Потом в камере оказалась полиция, на нее наставили пистолеты, и ей ничего не оставалось, кроме как поднять руки и пойти с ними.

Она не использовала силу, пока не оказалась наедине с двумя детективами. Они остались на полу в комнате допросов, почти без сознания, а она вышла наружу в темноту ночи.

Улица была полна фар и гудков, рева музыки и криков голосов, все они были слишком яркими, слишком громкими, слишком подавляющими. Внутри ее все было так же. Ее разум не затихал. Ханна была ее жизнью, единственным, что имело значение. Если Ханна мертва, то почему она до сих пор жива?

Эта мысль болезненно обожгла ее. Лучше, думала она, просто считать себя уже мертвой. Она смотрела, как мимо нее проносится автобус, и думала, каково будет оказаться под его колесами.

Затем она вспомнила взгляд Ханны, когда она лежала на полу в банке, приходя в себя. Она вспомнила проститутку из камеры. Сумасшедшая, двинутая женщина, сказала проститутка.

Кто-то сделал это с Ханной. Где-то в городе есть тот, кто знает о случившемся, знает причину. «Не мертва, – подумала Вероника. – Ханна мертва, а я нет. Кто-то знает, почему».

Это превратилось в мотив, в мантру. Это вернуло ее в квартиру Ханны, привело ее внутрь. Она легла в кровать Ханны, поднесла одну из рубашек Ханны к лицу и вдохнула ее запах. Лиз забралась на постель рядом с ней и замурчала. Они лежали вместе и ждали, взойдет ли солнце.

Джерри нажал на кнопку домофона и взглянул вверх на систему видеонаблюдения. Холодный ветер трепал его, обжигая лицо и уши. Переев на ужине в честь Дня благодарения, он все равно не сумел запасти зимнего жирка. Но сейчас только начало декабря, и он продолжит над этим работать.

– Кто там? – Из домофона раздался вежливый женский голос.

Джерри узнал Ичико.

– Джерри Штраусс. Я хотел бы подняться и поговорить с вами о Веронике. Или хотя бы согреться.

Раздался щелчок, и автоматический замок входной двери открылся. Джерри прошел и направился в сторону гостиной, растирая руки. На низком диване сидела женщина. Она была высокой, с длинными каштановыми волосами, устремленным вдаль взглядом и мягкими чертами лица. Она смотрела мимо Джерри в сторону улицы. Джерри подошел к кабинету Ичико и постучал.

– Войдите.

Джерри проскользнул внутрь и сел на стул напротив стола Ичико. Ее кабинет был более современным, чем он думал. Здесь стояли компьютер и несколько мониторов, на которые выводились данные с камеры наблюдения из гостиной и снаружи здания. Джерри видел только одну камеру; все остальные, должно быть, замаскированы. На Ичико было темно-синее платье. Ее взгляд казался уставшим, но она выдавила улыбку.

– Спасибо, что впустили меня, – сказал Джерри. – Мне просто интересно, знаете ли вы, как разыскать Веронику или хотя бы связаться с ней.

Ичико покачала головой.

– Пару недель назад она съехала и забрала все вещи. Ничего мне не сказала о своих планах на будущее.

– У вас нет никаких догадок?

– Нет. – Ичико сложила кончики пальцев вместе. – Правда. Хотите попробовать кого-нибудь другого в качестве спутницы?

– Нет. Я вообще не понимаю, как это вышло. Это на меня не похоже. Наверное, Вероника была особенной.

– Все женщины особенны. И мужчины, думаю, тоже. – Ичико встала. – Жаль, что я не смогла вам помочь, мистер Штраусс.

– Попробовать стоило, – сказал Джерри, поднимаясь и направляясь к двери.

Ичико взглянула на мониторы. Под одним из них замигала красная лампочка. Два молодых азиата смотрели прямо в камеру. Один из них вытащил баллончик с краской и поднял его к камере. Все потемнело.

– Черт, – сказала Ичико. Она связалась по интеркому с гостиной. – Диана, быстро сюда.

Джерри услышал шаги снаружи. Дверь распахнулась, едва не сбив его с ног. Молодая женщина закрыла ее за собой. Ее и так белое лицо побледнело еще сильнее.

– Они у входной двери, – сказала она. – Двое «Цапель».

– Что происходит? – Джерри отошел от двери и встал за столом вместе с Ичико и Дианой.

– «Белоснежные Цапли». Уличные головорезы, – сказала Ичико. – Мы отказались платить им за «крышу». Раньше я угрожала им возвращением сына, но это было давно.

– Фортунато? – спросил Джерри.

– Нет, Санта-Клаус. – Голос Дианы дрожал, но она быстро взглянула на него так, что Джерри почувствовал себя шестилетним мальчишкой.

Джерри посмотрел на стол Ичико. Там стояла фотография Фортунато. Он взял ее и сел на стул, разглядывая фото.

– Что ты делаешь? – Голос Ичико был полон спокойствия и любопытства.

– Все, что в моих силах, – ответил Джерри. – У кого-нибудь из вас есть зеркало?

Диана покопалась в сумке и достала ему складное зеркальце. Джерри посмотрелся в него и начал менять черты лица и тон кожи.

– Господи, – сказала Диана. – Неудивительно, что Вероника тебя побаивалась.

Джерри не обратил внимания на ее слова и вернул ей зеркальце. Он повернулся к Ичико.

– Как я выгляжу?

– Лоб слегка повыше, – сказала она.

Забарабанили в дверь кабинета, послышался смех.

– Диана, впускай их, – сказал Джерри, пытаясь добавить голосу властный оттенок.

Девушка открыла дверь и отошла. Двое «Цапель» зашли в комнату с видом лис, ступающих в курятник. Они увидели Джерри и остановились.

– Чего вам надо? – спросил Джерри.

– Платите, – сказал старший из них. Он сделал шаг вперед. Джерри медленно поднялся. Он мог прибавить лишь немного роста, но тут перешел все границы.

– Убирайся, подонок. – Джерри скрестил руки, надеясь принять загадочный вид. – Убирайся, иначе я превращу тебя во что-то вроде этого.

Джерри изуродовал все свои черты. Его челюсть обвисла, изо рта выкатился толстый посиневший язык. Он расплющил свой нос и вытянул уши. Куски кожи со лба начали свисать на брови.

«Цапли» побежали и столкнулись друг с другом в дверном проеме. У одного из них вывалился и скользнул в сторону пистолет. Джерри обошел стол и подобрал его. Он был холодным и тяжелым, синего оттенка. Джерри засунул его себе в пальто.