Когда я закончила подниматься по перилам, мои ноги были похожи на влажную соломинку, Кай привел меня в маленькую каюту, где я быстро заползла в постель и заснула.

Спустя некоторое время он вернулся в новой одежде: желтовато-коричневых штанах, черных сапогах до колена и белой рубашки. Свет лам отбрасывал блики и тени на его угловатые черты, делая оттенок его волос более оранжевым. Он держал металлический поднос с кружкой и деревянной чашкой, от которых шел пар.

— Поешь, — сказал он, ставя поднос на маленький столик рядом со стулом, оба были прикручены к полу. — Думаю, твой недуг пройдет.

Каюта была такой маленькой, что я могла достать от одного конца до другого одним прыжком. Не то чтобы мне хотелось прыгать. Или двигаться вообще. Я думала над тем, чтобы натянуть одеяло на голову и снова заснуть. Вместо этого я заставила себя сесть.

— Спасибо, — тихо сказала я.

— Это просто пюре с репой. Ты не будешь благодарить меня, как только попробуешь его.

— Нет, я имею в виду спасибо, что привел меня на борт после…

Он прислонился к стене и скрестил руки на груди. — Если бы тот человек напал на тебя, я бы сражался вместе с тобой. Но он ничего не делал. Ты не отвечала мне, когда я сказал тебе остановиться. Ты была как дикое существо. Животное.

Я вздрогнула. — Я знаю.

Его глаза были закрыты. — Ты утверждала, что это проклятие.

Я забыла, что я сказала это. Я махнула рукой в воздухе, чтобы скрыть мое беспокойство. — Это не имеет смысла для тебя. Ты мне не поверишь.

Он колебался. — Твои глаза — цвета меди на солнце, но когда ты посмотрела на меня в таверне, цвет исчез. Твой ужас был подлинным. Скажи мне, что тебя испугало, и я постараюсь тебе поверить.

Чтобы выиграть немного время, пока я думала, что сказать, я попробовала пюре и поморщилась. Если Кай думал, что Темпезианская еда безвкусная, я не знаю, как он мог это переваривать. Я поставила чашку обратно на поднос. — Это длинная история.

Он сель на стул рядом с постелью, скрестив вытянутые ноги и сложив руки. — Путешествие долгое. Есть время.

Брат Тисл предостерег меня, чтобы я не говорила королеве, о моих причинах приезда в Судазию. Это было разумно, я не должна ходить, и всюду болтать о своих планах. Кай может казаться союзником, но я его едва знала. Поэтому я дала ему измененную версию событий.

— Я должна была бороться за свою жизнь на арене, — сказала я, ища частичку истины, которую он примет. — Я должна была убивать людей.

— Да, я знаю это.

— Несмотря на то, что это было необходимо для моего выживания, я иногда чувствую бремя того, что я сделала. Иногда мне даже кажется, что… меня охватывает темное присутствие.

— Какое присутствие? — спросил он, наклонившись вперед локтем на колени.

— У меня есть воспоминания о тех боях, которые так реальны, как, если бы я переживала их снова. Несколько мгновений… иногда… я не могу сказать, что реально.

Я смотрела ему в лицо, изучая его реакцию. Я должна была быть осторожна, чтобы не рассказывать ему то, что могло бы заставить его не доверять мне, но в то же время часть меня хотела освободить себя. Часть меня все еще хотела отпущения за то, что я сделала, хотя у меня не было выбора. Смерть Клея — мальчика из моей деревни, восстание которого против короля Расмуса привело его на арену — не было моей виной, но это все еще преследовало меня. И глаза жены и дочери капитана Дрейка, когда я стояла над его окровавленным трупом, мелькали в моих мыслях в странные моменты. Я рассказала Каю, и он слушал спокойно с нейтральным выражением.

— Значит, на тебя нахлынули воспоминания в таверне? — спросил он.

— Я… Человек, должно быть, напомнил мне кого-то, с кем я сражалась на арене.

Но это были не воспоминание. Минакс заставил меня увидеть вещи, которых там не было. Неудивительно, что было так много убийств. Он, должно быть, обманывал людей, заставляя их думать, что они находятся под атакой, наполняя их умы галлюцинациями.

— Но ты сказала, что что-то пришло за тобой. Проклятие. Ты умоляла меня увести тебя, прежде чем он вернется.

Я схватилась за первое объяснение, которое пришло мне в голову. — Иногда я верь, что была проклята за то, что сделала. И я хочу сбежать от этого проклятия и начать все сначала.

В этом была, правда. Я хотела освободиться от Минакса. Я хотела узнать, какой будет моя жизнь без существа, воздействующего на мои мысли и мечты, разрушая мой сон и мое душевное спокойствие чувством вины и тревожными воспоминаниями.

Выражение его лица было серьезным, губы сжаты, глаза слегка насторожились, когда он сказал: — А что произойдет, если ты столкнешься с кем-то еще, кто напомнит тебе старого противника? Ты тоже нападешь на этого человека?

Я покачала головой и сказала с уверенностью. — Эти воспоминания связаны с Темпезией. Когда я буду в новом месте, эти воспоминания исчезнут.

Я надеялась, что это правда, что я оставляю свои видения позади. Я была на корабле, плывущем на юг в огромное море. Конечно, я буду в безопасности от Минакса на таком большом расстоянием между нами. И когда я вернусь в Темпезию, я буду вооружена знаниями и, надеюсь, средствами, чтобы уничтожить его.

Внезапно я почувствовала себя легче. Спокойнее.

— Ты сожалеешь, что взял меня с собой? — Я приготовилась к тому, что он скажет, что я слишком опасна, чтобы быть на его корабле.

Его глаза сузились в задумчивости, но он не сразу ответил. Я зарылась в одеяла и наблюдала, как фонарь мерцает над потолком.

Он издал какой-то задумчивый гудящий звук и встал, потягивая руки, прижимая длинные пальцы к низкому потолку, затем поправил свою рубашку на место, дергая за манжеты. — Я не сожалею, что привел тебя. Я понимаю твое желание оставить прошлое позади. Ты пережила вещи, которые я даже вообразить не могу.

— Спасибо, — сказала я снова, почти с облегчением. — Я знаю, что ты мог отвести меня к констеблю.

Он прислонил ногу к кровати и по-волчьи улыбнулся. — Ты действительно думаешь, что я отвел бы моего птенчика к констеблю?

— Я благодарна тебе, Кай. Но я не твой птенчик.

— Но ты выглядишь именно так. Потерянная и одинокая в своем гнезде. — Он поднял несколько прядей моих волос и позволил им упасть, рассмеявшись, когда я сузила глаза. — И так легко взъерошить твои перья.

— Не говори так, как, будто ты взял меня из жалости. Я не забыла, что ты сказал нападавшим в саду, что я могу помочь получить то, что тебе нужно.

— Они хотят тебя в Судазии, и я привожу тебя. Почему я не должен получить что-то в обмен на мои проблемы?

— Кто хочет меня?

Он колебался. — Королева Налани и ее муж, принц Эйко

Перспектива присутствия королевы на балу, хотя и была маловероятна, ощущалось достаточно монументально. Идея о том, что она действительно заботилась о моем существовании, даже послала кого-то, чтобы привести меня в ее королевство, было слишком большой для размышления.

В детстве бабушка рассказывала мне истории о великолепной королеве Налани, любимой всеми Огнекровными. В моих мечтах она была теплой, беспечной, устрашающей, но справедливой. Это были фантазии, я знала, и все же семя этой веры осталось. Какими бы ни были ее неудачи, я была уверена, что она не будет похожа на короля Расмуса — искривленного и жаждущего власти и войны.

Если только другой Минакс не обитал в ее троне и не искривил ее разум.

— Какая она? — спросила я, опасаясь ответа.

— Она не тот, кого ты хочешь, как враг, — ответил он, затем добавил с удивлением: — Не смотри так тревожно. Она хорошая королева. Она заботится о своих людях.

Я с облегчением вздохнула. — Что она хочет от меня?

Он пожал плечами. — Думаешь, она мне все рассказала?

Я подняла брови. — Наверняка ты может предположить.

Его губы изогнулись. — Ты очень скромная для Огнекровной, знаешь ли. Здесь нет никакой тайны Руби. Ты уничтожила Ледяной трон. Ты — человек, которого стоит знать.