— Марелла, нам нужно помочь тебе. — Я срочно наклонилась вперед. — Целитель. Может какие-нибудь лекарства.

Она рассмеялась, немного походя на свое старое «я», но с горечью. — Никакой целитель не сможет мне помочь.

Мой живот перевернулся от беспокойства. — Почему ты это сказала?

— Хм-м? О, я имею в виду, что я не могу получить помощь здесь. Враждебная территория и все такое.

— Тогда тебе нужно вернуться домой. — Я протерла лицо руками. Когда Аркус сказал, что у Марелла морская болезнь, я и не подозревала, что она будет такой больно. Очевидно, он переоценил то, на что она способна. Она была едва в сознании. — К сожалению, Аркус был захвачен, и королева, похоже, не хочет отпускать его.

— Его взяли в плен? — Она вздохнула. — Ну, конечно, его схватили. Он не смог держаться подальше от тебя, не так ли?

Мои щеки нагрелись. — Ледокровные больше не появляются в этих местах. Если бы ты видела, что началось, решила бы что пришла чума.

Ее губы изогнулись. — Мне жаль, что я пропустила это. — Она сделала паузу, тупо глядя на меня. — Ты единственный человек, который заставляет его делать это, ты знаешь. Терять самообладание. Он никогда так делает со мной. Или с кем ни будь еще в этом отношении.

Она сказала это, будто я пробуждала в нем самое худшее. В то время как она пробуждала… что-то лучше, по крайней мере.

Когда я не ответила, она спросила: — Где он сейчас?

— В северной башне замка. Я не знаю, что сделает с ним королева. Она убеждена, что у него есть флот боевых кораблей Темпезии, несущихся на нее.

— Это то, что мы должны были сделать. Прийти с несколькими военными кораблями. Это бы заставило ее дважды подумать о том, чтобы бросить нам вызов.

— Как ты вообще можешь такое говорить? Ты никогда не хотела, чтобы Огнекровные страдали.

Она махнула рукой, и я съежилась, от того какой костлявой она была. — Не слушай меня. Я не понимаю, о чем говорю.

Я слышала разочарование и намек на стыд. Марелла, несмотря на все ее милые улыбки и причудливые платья, была такой же прочной, как закаленная сталь. Она гордилась этим. Эта болезнь, должно быть, ощущалась как наихудшая слабость. Обеспокоенность и жалость были не теми эмоциями, которые я когда-либо испытывала к ней, но я чувствовала их сейчас.

Ее глаза закрылись. Я села на стул рядом с кроватью и потянулась, чтобы взять ее за руку, но она оттянула ее.

- Когда я верну Аркуса на корабль, — сказала я, — можешь ли ты поднять якорь и уйти отсюда?

— Мы уйдем, прежде чем ты сможешь моргнуть.

Королева послала сообщение, чтобы вызвать меня первым делом на следующее утро. Мое сердце занимало ритм где-то между паникой и ужасом. Узнала ли она о моем ночном посещении корабля? Но нет, за мной не могли следить. И если бы она каким-то образом узнала, она бы не дождалась до утра, чтобы наказать мне. Возможно, она просто хотела проучить меня за то, что я посмела посетить ее пленника накануне.

Как только я вышла из комнаты, дверь Кая открылась, как, будто шестое чувство сказало ему, что я прохожу мимо. Он зашагал рядом со мной.

— Ты понимаешь, — спросил он, — что завтра мы будем мастерами Огненной Крови? — Улыбка осветила его лицо, такая широкая и неподдельная, что я не могла не улыбнуться в ответ. Он жестикулировал руками, пока говорил, переводя все в энергию и волнение. — У меня есть прекрасное место, чтобы отпраздновать эту ночь. Маленькая таверна на пристани. После полуночи становится немного буйным местом, но не волнуйся, половина людей бывшие товарищи по команде, которые поддержат нас в драке. Эль удивительный… — Вместо описания он поцеловал кончики пальцев, чтобы выразить свое упоение. — И музыка…

— Прости, Кай, но я не могу. Я бы с удовольствием, но сегодня мне нужно отдохнуть.

Я не хотела говорить «нет», но на карту поставлено слишком много, чтобы думать о том, чтобы заглянуть в таверну вместе с Каем. Как только я принесу клятву в качестве мастера, мне придется выяснить, где находиться книги. Как только это будет достигнуто, я смогу сосредоточиться на том, чтобы вытащить Аркуса из северной башни и безопасно доставить его на корабль. Если мне посчастливилось иметь книгу в руках к этому моменту, я уеду вместе с ним.

— Отдых? — усмехнулся он, не замечая моей растерянности. — Пожалуйста. Ты…

— Действительно, Кай, — мягко, но твердо сказала я, чтобы не допустить длительных споров. — Я серьезно.

Когда мы вошли в тусклую лестничную клетку, он лениво создал пламя на руке, теплый, легкий свет высекал тени под его бровями и скулами. Я ощущала нить обиды, скрытые под поверхностью, и я почувствовала желание успокоить его. Но что я могу сказать, не раскрывая планов, которые мне нужно было скрыть?

— Хм. — Он небрежно пожал плечами. — Тогда после нашего посвящения. Ты не можешь спорить, мы заслужили праздник.

— Звучит… отлично. — По крайней мере, это не ложь. Это действительно казалось отличным. Меня просто не будет здесь, чтобы присоединиться к нему.

Может быть, он услышал тоску в моем голосе. Он посмотрел на меня косо и сказал: — Я знаю, что ты, наверное, не хочется праздновать. Ты беспокоишься о нем.

Я остановилась. — Ты имеешь в виду Аркуса? Тебе не нужно плясать вокруг этого, знаешь ли. — И все же я не могла встретиться с его глазами.

Он мгновенно погасил пламя. — Может быть, я предпочел бы не говорить имя ублюдка.

— Он ничего тебе не сделал. — Я возобновила свой спуск по лестнице.

Он догнал меня и положил руку на его сердце, резко глядя в небо. — За исключением кражи твоей привязанности.

Как я надеялась, чтобы этот жест не был подлинным. Мысль о причинении вреда Каю заставила меня страдать. Прикрыв мое беспокойство, я бросила на него насмешливый взгляд. — Ты уверен, что тебе нужно прикрывать свое сердце? Может вместо этого тебе стоит прикрыть свой кошелек с монетами.

— Как обидно. Но, возможно, ты правы. — Озорная улыбка изогнула его скульптурные губы. — Есть некоторые части, которые я ценю больше, чем мое сердце.

— Я даже не хочу догадываться, какую часть своей анатомии ты имеешь в виду.

Он рассмеялся, и я расслабилась, радуясь, что моя попытка рассеять напряженность сработала.

Он взял мою руку и просунул через свой локоть, когда мы достигли южной башни. Несколько придворных прошли мимо, глядя на нас с любопытством и шепотом, когда мы исчезли за углом. Я могла только представить себе сплетни, которые мы породили. По крайней мере, никто не посылал мне ненавистных взглядов и не пытался меня пихнуть, когда я проходила мимо. Это был не ледяной двор.

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — сказал Кай с искренностью, которая тронула мое сердце. — Как я сейчас, зная, что мы прошли наши испытания. А вместо этого ты хандришь по своему Ледокровному… другу. — Его тон приобрел горький оттенок.

Я была уверен, что он намеревался использовать другое слово. Его осуждение подняло мою ярость. — Прости меня за чувства.

— О, ты никогда не должна извиняться. Только за то, что они не для твоего суженого. — Он посмотрел на меня сверху вниз, произнося горестное выражение. — Мне нужно найти способ облегчить боль. — Он казался таким трагичным, что меня охватила паника, пока он не добавил: — Возможно, ласковые руки и мягкая грудь девушки из таверны… или двух… обеспечат необходимое лечение моей меланхолии.

Я сделала пренебрежительный звук, чтобы скрыть свое облегчение. — В день, когда ты будешь страдать от меланхолии, я стану тихой и послушной.

— Значит, никогда.

Я усмехнулась. — Точно.

Мы поднялись по лестнице в башню, и дошли до дверей тронного зала. Я повернулась к Каю, внезапно занервничав. — Ты же не думаете, что она меня казнит, не так ли?

— Нет, она бы определенно вывела тебя на балкон для этого. Она не будет рисковать кровью на гобеленах.

— Смешно. — Я похлопала в ладоши и вошла. Ледокровный слуга, которого я видела, поднял гобелен, чтобы открыть дверь, заправленную в углу стены за троном. К моему удивлению, дверь вела в комнату, где ждала королева. Пространство было маленьким, но уютным, с мягкими диванами, большими подушками, разбросанными по полу, и витражами, которые подкрашивали солнечный свет. Фонари с искусно обработанными металлическими крышками стояли на полированных столах из темного дерева.