— Тише! — сказал Ану и бросил на него холодный и суровый взгляд. — Ты пришел к нам недавно? Пусть кто-нибудь из вас объяснит новичку, кто такой Тиртей.

Ответил Демаратос.

— Это великий спартанский поэт. Он жил более ста лет назад и привел спартанцев к победе. Тогда, во время илотской войны, [22]спартанцы разгромили мессенцев.

Сердце Лисандра замерло, когда упомянули его соотечественников. Он слышал рассказы о войнах между его народом и спартанцами, но все казалось просто легендой.

— Тиртей доказал, что поэт может быть великим солдатом… — продолжил Ану.

— Не то, что Терпандр, — прервал голос впереди.

— Не перебивай, Хиларион, — сказал Ану, — говори лишь в том случае, когда можешь сказать нечто полезное. Что ты знаешь о великом Терпандре?

Хиларион, говорливый парень, который, как казалось Лисандру, относился к нему более дружелюбно, чем другие, ответил:

— Видите ли, учитель, Терпандр на празднике состязался в чтении стихов. Он победил, и кто-то из толпы бросил ему инжир. Поэт съел его… и подавился!

Хиларион и весь класс начали хохотать, однако Ану нахмурился и покачал головой.

— Хватит! — приказал он, и смех прекратился. — Не следует верить глупым слухам. Терпандр дожил до восьмидесяти четырех лет и умер, ухаживая за виноградником.

Разговор перешел к другим темам — законам и эдиктам Ликурга, основателя Спарты.

Лисандр узнал, что Ликург учредил Эфорат и Совет старейшин, которым предписывалось оказывать царям помощь в правлении страной. Это он создал систему воспитания спартанской молодежи и поработил илотов. Хотя Ликург жил триста лет назад, он предопределил почти всю жизнь Лисандра. Юноша невольно вздрогнул.

— В заключительной части урока мы займемся письмом, — объявил Ану.

В классе раздался общий стон.

— Мы не занимались этим, когда уроки вел Диокл, — проворчал Демаратос. — Он говорит, что пусть пишут те, кому не по силам держать копье.

В ответ Ану неодобрительно покачал головой.

— Совет старейшин решил, что все дети должны учиться писать. Когда спартанец идет в бой, его плащ скрепляется деревянной пряжкой, на которой написано его имя. И после битвы эти пряжки можно собрать и выяснить, кто погиб. Представь, Демаратос, что ты не можешь написать собственное имя. Тогда твоя семья подумает, что ты сбежал с поля боя. Как только все вы научитесь писать свое имя, мы закончим сегодняшний урок.

Ану достал деревянную дощечку с приподнятыми краями. Ее покрывал слой блестящего воска молочного цвета. Доску пустили по рядам. Лисандр поглядывал на нее с опасением.

Каждый ученик брал заточенную деревянную палочку — стило — и выводил на воске свое имя. Когда дощечка оказалась у последнего ученика, а им был Лисандр, у того вспотели руки.

Он смотрел на отпечатки на воске — те ничего ему не говорили. Его рука застыла над дощечкой. Стило в руке показалось странным.

Весь класс стал проявлять нетерпение, и вдруг кто-то выкрикнул слова, которых он опасался:

— Этот полукровка не умеет писать!

Лисандр поднял голову и заметил, что все смотрят на него. Он опустил стило и выдавил им линию, но тут Орфей выхватил у него из рук дощечку и поднял ее над головой.

— Нет, умеет. Смотрите, вы, неучи! — Он указал на отпечатки в воске и широко улыбнулся Лисандру. — Вот, под моим именем выведено еще одно. Оно гласит «Лисандр».

Ребята перестали свистеть. Лисандр тоже посмотрел на дощечку. Хотя он не мог прочитать знаки, выведенные на поверхности воска, юноша сообразил, что Орфей, должно быть, написал там и его имя.

— Спасибо, — сказал он другу.

Ану забрал дощечку и взглянул на подписи.

— Хорошо, урок окончен. Кстати, Аристо, новый мальчик пишет гораздо лучше тебя!

— Не обращай на них внимания, — сказал Орфей, догнавший Лисандра у колодца.

Стоял жаркий день, и все ученики жадно пили воду. Демаратос был первым в очереди и наливал себе воду из ведра. — Они устанут и примутся изводить кого-нибудь другого. Ты только не сдавайся.

— Что-то не похоже, чтобы они устали, — заметил Лисандр.

— Демаратос со своими дружками раньше смеялись над моей искалеченной ногой, — ответил Орфей, поднося к губам воду в пригоршне. — Ты и я не столь уж отличаемся. Мы оба — жертвы своего рождения. Для них легкая добыча.

Тут между ними вклинился Демаратос, и Орфей еле устоял на ногах, ухватившись за край колодца.

Подняв голову, юноша увидел, что он окружен со всех сторон: Демаратос, Аристон, Прокл, Мелеагр взяли его в кольцо, и четыре пары глаз пригвоздили к месту.

Демаратос вытер влажный рот рукавом.

— Ты считаешь себя спартанцем, потому что умеешь писать свое имя, так? — Он не дал Лисандру времени ответить. — Не очень-то задирай нос. На поле боя твое имя найдут первым. Конечно, если дело до этого дойдет.

— Это меня не пугает, — ответил Лисандр. — В конце концов, тому, кто первым умрет, первому окажут почести. Если только он не побоится возглавить фалангу.

Несколько мальчиков рассмеялись, и Демаратос взглянул на них недовольно.

— Ты считаешь меня трусом? — медленно процедил он.

— Я просто говорю то, что думаю, — ответил Лисандр.

Демаратос схватил его за горло, Лисандр потерял опору и завис над колодцем: он ничего не мог поделать и полностью оказался во власти врага. От страха у него внутри все сжалось. Из-под руки Демаратоса Лисандр заметил, что Орфей, прихрамывая, направился к ним.

Аристон преградил ему путь.

— Не подходи, калека.

Орфей безмолвно наблюдал за происходящим с открытым от удивления ртом.

Лисандр сопротивлялся, пытаясь разомкнуть пальцы Демаратоса. Они вцепились в него, словно железные когти. Спартанец нагнул Лисандра еще сильнее, и тот повис над срубом, чувствуя, как под ним разверзается бездна.

Лисандр перестал сопротивляться. Только от Демаратоса зависело, уцелеет он или рухнет в колодец.

«Насколько здесь глубоко? — спрашивал себя юноша. — Выживу ли я, если упаду?»

— Итак, кому из нас теперь страшно? — прошипел Демаратос. У него на лбу выступили вены. — Тебе здесь не место, илот. Ты не станешь одним из нас. Ты рожден держать в руках грабли или метлу, но не копье. Никто и не вспомнит о тебе, если ты свалишься в колодец!

— Сбрось его туда! — послышался голос Прокла. — Нам по горло надоел этот самозванец.

— Да, сбрось его, — вторил ему Аристон. — Мы скажем, что это был несчастный случай.

Демаратос повернулся к Лисандру. Стиснув зубы, он смотрел на него, точно ястреб.

— Илот, тебя ждет Подземное царство — и отпустил его.

На мгновение Лисандр оказался в состоянии невесомости, затем сила тяжести потянула его вниз, а страх пронзил грудь, будто молния.

Лисандр устремился в темноту головой вперед, не в силах остановить падения своего тела. Он лишь слышал, как его истошные вопли эхом отскакивают от стен колодца.

Ногу пронзила боль, дыхание перехватило. Он больше не падал. Чья-то рука крепко держала его за лодыжку и медленно вытаскивала из колодца.

Лисандр рухнул на землю, ловя ртом воздух. Кровь отхлынула от его головы, и юноша заметил, что Демаратос стоит поодаль с бледным и испуганным выражением лица.

Лисандра спас Диокл и теперь стоял подбоченившись и тяжело дышал. Наставник переводил взгляд с Лисандра на Демаратоса, его покрытый щетиной рот подергивался. Потом Диокл взял их обоих за руки и потащил за собой. Остальные последовали за ними, подобно своре собак. Все шептались. Лисандр не знал, что его ожидает.

У тренировочной площадки Диокл остановился.

— Если хотите драться, — заорал он, — делайте это по правилам.

Сняв с пояса меч, он прочертил на земле круг радиусом в четыре раза превышавшим рост Лисандра. Тот почувствовал, как его охватывает ужас.