— Математика скучна, — проворчал Прокл. — Считать должны уметь торговцы из периэков, а не воины.

— Ты так считаешь? — спросил Ану. — Но если пойдешь войной на врагов, как ты узнаешь, сколько еды понадобится твоим солдатам? Думаю, твоя славная армия, не дойдя до поля боя, вернется голодной и униженной.

До состязаний оставалось всего два дня, и математика почти никого не интересовала. Все ждали, когда капитаны команд назовут свои составы.

Демаратос, сидевший перед Лисандром, поигрывал мышцами и разглагольствовал о своей победе, как о предрешенном деле.

— Мой отец говорит, что в храме Ортии в мою честь поставят статую, — хвастался он. — В казарме нет никого, кто способен меня превзойти. С первого дня здесь я везде и всегда был лучшим.

Лисандр рассердился. Он тренировался, не жалея сил, и чувствовал себя отлично, несмотря на то, что лишился Огня Ареса. Уверенность придавала ему новые силы.

Он подошел к Демаратосу и небрежно сказал:

— Знаешь, не стоит тебе задаваться. Боги не покровительствуют возгордившимся смертным.

Демаратос рассмеялся.

— Кто ты такой, чтобы говорить со спартанцем о его богах? Ты, похоже, считаешь, будто окажешься мне достойным противником?

За ними наблюдал весь класс, предвкушая драку.

Демаратос повернулся к остальным.

— Кто здесь считает, что Лисандр может соперничать со мной? Кто думает, что илот побьет спартанца?

Все отвели взгляды. Демаратос подошел к Паусаниасу и ткнул того в грудь.

— Паусаниас, как ты думаешь, Лисандр победит?

Паусаниас покачал головой. Демаратос указал на Хилариона.

— А ты? Ты болеешь за илота?

Хиларион молчал. Демаратосу никто не ответил.

Одержав столь легкую победу, он грубо рассмеялся, пристально разглядывая учеников, сидевших с опущенными головами. Только Лисандр выдержал его взгляд.

Демаратос потряс головой.

— Ну и компания…

Кто-то откашлялся. Лисандр оглянулся. Это был Орфей.

— Я верю в Лисандра! — сказал его друг.

Улыбка на мгновение исчезла с лица Демаратоса, но лишь на мгновение. Орфея все уважали, но он пока оставался в одиночестве.

— Еще кто-нибудь думает так же? — громко поинтересовался Демаратос.

«Ну, не молчите же», — сказал про себя Лисандр.

Демаратос наслаждался своей победой.

— Еще раз повторяю свой вопрос. Кто еще думает, что этот плакса илот будет мне достойным противником?

Лисандр огляделся, но остальные ученики уставились в пол.

— Я так и думал, — сказал Демаратос с видом победителя. — Так считают лишь сам илот и калека. Никогда не думал, что среди спартанцев могут найтись такие уроды.

— Думаю, что он побьет тебя, — произнес спокойный голос. Лисандр увидел, как из заднего ряда вышел Леонид. — Я собираюсь взять его в свою команду. Тогда мы действительно увидим, кто лучше, и увидим в честной борьбе.

У Лисандра перехватило горло. После ссоры он и принц избегали друг друга. Лисандр представлял, каких трудов, наверное, стоило Леониду встать и сделать маленький шаг вперед. Он происходил из привилегированной семьи, и Лисандр видел, как нелегко ему принять правильное решение. Однако на этот раз Леонид проявил силу воли. И ради него — бывшего илота. Демаратос был поражен.

— Если хочешь, чтобы твоя команда проиграла, бери его к себе, — выпалил он.

Некоторые, осмелев, подняли головы. Теперь они смотрели на Демаратоса с нескрываемым любопытством.

«Вероятно, такого не было, чтобы Демаратосу кто-то посмел оказать неповиновение», — догадался Лисандр.

Демаратос уставился на Лисандра.

— Илот, думаешь ты такой твердый орешек? У меня есть тайное оружие, которое действительно поможет мне одержать победу…

«Огонь Ареса! Должно быть, он говорит о нем».

— Не дай ему втянуть себя в беду, — прошептал Орфей, коснувшись руки Лисандра. Тот скинул руку друга.

Все уставились на Лисандра и Демаратоса. «Амулет у него. Может, он и сейчас при нем», — Лисандр подошел к Демаратосу.

— И что это за тайное оружие? — спросил он, выдерживая взгляд Демаратоса. Его недруг скрестил руки на груди и многозначительно улыбнулся.

— Что за вопрос? Конечно, это сердце спартанского воина.

Демаратос вышел из казармы.

— И душа змеи, — пробормотал Орфей. Лисандр повернулся к другу. Рядом с ним стоял Леонид.

— Спасибо, — произнес Лисандр. Он поднял руку и дружески похлопал Леонида по плечу. Все было понятно без слов.

— Следует продолжать тренировки, если мы хотим побить этого громилу. Я обещал устроить ему на соревнованиях веселую жизнь, — робко пошутил Леонид.

Когда они втроем шли через двор, Лисандр услышал, как его зовут по имени. Это был Диокл. Стоя у своего помещения, он жестом подзывал его. Лисандр бросился к наставнику.

— Лисандр, речь идет о твоей матери…

Лисандру вдруг стало холодно.

— С ней все в порядке?

— Нет. Можешь пропустить остальные уроки и проведать ее. Возвращайся до заката.

Лисандр бежал изо всех сил, пока не достиг дальней окраины Акмилов. Охваченный страхом, он не чувствовал усталости.

Сарпедон все еще был на севере, и дом казался пустым. Ступая по мозаичной плитке, юноша неожиданно встретил Страбо.

Обычно на время войны слуге полагалось сопровождать своего хозяина. Но Лисандр вспомнил, что Страбо периэк. Тот нес стопку белья.

— Добрый день, господин Лисандр, — сказал Страбо.

— Меня вызвали к матери.

— Она в своей комнате. За ней ухаживает Кассандра.

Лисандр торопился и не знал, чего ожидать. У занавеса, закрывавшего вход в комнату, его что-то остановило. В комнате Атеназии кто-то был. Юноша пальцем отвел занавес и заглянул внутрь.

Держа в руке влажную ткань, над больной склонилась Кассандра. На ней была простая кремовая туника, перехваченная черным поясом. Волосы падали на лицо.

У Лисандра упало сердце: мать неподвижно лежала на кровати, на ее бледной коже выступили красные пятна. Девушка прикладывала влажную ткань к ее лбу.

Лисандр видел, что губы Кассандры шевелятся, но он не слышал успокаивающих слов, которые та произносила. Неужели это та самая девчонка, которая еще несколько дней назад презрительно называла его илотом? Он вошел.

Кассандра подняла голову. Не говоря ни слова, она передала ему ткань и вышла. В комнате пахло цитрусом. Наверно, такой запах был у лекарств, которые давали Атеназии.

Чувствовался еще один незнакомый Лисандру запах, который источали куски желтой смолы, дымившиеся на низком столике. Слезы благодарности хлынули из глаз юноши, и его сердце сжалось от невыносимой боли, когда он представил, что мать могла бы продолжать болеть в их прежней жалкой лачуге.

Лисандр подошел к кровати и взял руку матери в свои. Сухая тонкая кожа перетягивала костяшки пальцев. Глядя на мать, Лисандр подумал, что одна ее половина уже оставила этот мир. Дух постепенно покидал ее тело.

Лисандр поцеловал тыльную сторону руки Атеназии. От прикосновения его губ ее веки чуть раскрылись, и мать улыбнулась. Лисандр в этом мгновении узнал прежнюю мать, какой она была, когда болезнь ее не настигла. По его щеке покатилась слеза и упала на складки одеяла.

— Почему ты плачешь, мой мальчик? — хрипло спросила Атеназия.

— Мне трудно смотреть на тебя в таком состоянии, — ответил он.

— Купаюсь в спартанской роскоши? — спросила она, улыбаясь.

Лисандр едва улыбнулся сквозь слезы.

— Тебе больно? — спросил он.

— Нет, Лисандр. Я почти ничего не чувствую. Кассандра очень добра ко мне. Она необычная девушка.

Лисандр кивнул и, подавив слезы, приложил ткань ко лбу матери.

— Слушай меня внимательно, сын. Я прожила трудную жизнь, но ее нельзя считать несчастливой. Твой отец, Торакис, был чудесным, храбрым и нежным мужчиной. Теперь я вижу, что ты станешь таким же — настоящим спартанским воином.