— Корзинкину   — искренне удивился я.

— Да нет,  — небрежно, но очень мутно пояснил Алешка.  — Одному князю.

Ни фига себе! Ну и князья нынче пошли. Запорные какие —то.

…А дело было так. Когда они вышли из школы, Алешка спросил:

— Ты чего такой

— Собака у меня болеет,  — грустно ответил Шурик.  — Мой единственный друг.

Собака, конечно, друг человека. Очень хороший, надежный и преданный друг. (У Алешки этих друзей — целый парк, где тусуются бродячие собаки.) Но если, кроме собаки, у человека больше нет друзей, то это не очень здорово. Да еще если этот верный друг болеет — это вообще грустно.

— А чего с ним   — спросил Алешка.

— Не знаю. Два дня уже не ест, все время лежит. Носик сухой и горячий.

— Прививки делали

— А как же! У нас свой семейный ветеринар!  — это Шурик сказал с фамильной гордостью.

Не ручаюсь, что Алешка не подумал с тайным смешком: не слабо, в человеческой семье врач — семейный ветеринар.

— Пошли!  — решительно сказал Алешка.

— А ты что, Леш, умеешь собак лечить

Умеет. Я уже сколько раз говорил, что у Алешки с собаками — полное взаимопонимание. Какой —то свой язык и полное доверие. Алешка своим собачьим друзьям не дает никаких команд, а просто разговаривает с ними по —человечески. Иногда только взглядом. Или беззвучной мыслью.

— Квартира у них, Дим, классная, евроремонтная. Полно всяких дворян на стенах. Они у них везде висят, даже в собачьей комнате. И во всех туалетах. Их у них три штуки.

— И ты во всех побывал   — усмехнулся я.

— Нет, только в одном. В самом интересном. Там, Дим, такая автоматика! Входишь — свет сам загорается, а когда выходишь, сам гаснет. Клево Только иногда он путается, наоборот делает. И я, Дим, в темноте не в ту дверь прямо лбом вышел. Там шкафчик какой —то был, со всякими склянками. Хорошо еще — пописал куда надо.

Очень мило! Классная квартирка — туалеты на автоматике и дворяне на стенах висят! Сначала мне их стало жалко, а потом я сообразил, что на стенах висят не настоящие дворяне, а их портреты.

У собаки дворян Корзинкиных была своя комната. Там, в углу, стоял маленький домик, вроде как пряничный, и были разбросаны покусанные и растрепанные детские резиновые игрушки: собачки, кошечки, обезьянки и крокодилы.

На коврике возле домика безучастно лежал на боку шоколадный спаниель с длинными ушами. И странно, когда Алешка вошел в комнату, спаниель приподнял голову и даже постучал хвостом по подстилке.

Алешка присел с ним рядом и спросил:

— Что же ты валяешься Такая погода хорошая, настоящая собачья. Золотая осень, бабкино лето. Знаешь, как здорово! Уже не жарко и еще не холодно. Листья под ногами шуршат, а под листьями мышки бегают.  — Алешка потрогал его нос — песик лизнул ему руку — и легонько коснулся живота. Песик вздрогнул и опять лизнул ему руку.

Тут вошла Корзинкина —мама тетя Лилия. На этот раз она была не под вуалью, а почему —то с полотенцем на голове. И все время прижимала пальцы к вискам.

— Вот еще забота,  — сказала она.  — Бедная собачка…

— Как его зовут   — спросил Алешка.

— У него хорошее имя — Князь!

— Имя…  — Алешка скептически нахмурился.  — Это у людей имя, а у собак — клички.

— Это не простая собака,  — возразила тетя Лилия.

— Дворянская   — Алешка чуть заметно усмехнулся. И подумал: странные люди. У собаки — имя, да еще такое гордое, а у сыночка — собачья кличка. Типа Шарика.

Алешка опять присел возле больной собаки и стал тихонько говорить:

— Ну что, Князек, погулять хочется   — Князь слабо стукнул хвостом и сказал виноватыми глазами: «Очень хочется, да не могу».  — А что вам врач сказал   — спросил Алешка Корзинкину —маму тетю Лилию.

— А он ничего не говорит! Он только делает. Анализ крови сделал, УЗИ, капельницу сегодня приедет ставить. Уже такие деньги с нас содрал! А все без толку.  — И тетя Лилия снова тронула пальцами виски, будто отдавала честь обеими руками.  — У меня от всего этого мигрень разыгралась.

— А чем вы его кормили   — спросил Алешка.

— Кого Ветеринара Еще не хватало!

— Собаку.

— А я знаю   — И она крикнула: — Мариша! Иди сюда.

Пришла девушка в переднике и в белом чепчике.

— Что Князь кушал   — строго спросила ее тетя Лилия.

— Нынче ничего не жрал… не кушал. И вчерась тоже.

— А позавчерась   — спросил Алешка.

— Как заведено. Сухарики свои погрыз. Ну, сухой корм, рояльскую конину. А потом Матреша ему косточки дала.

— На десерт,  — пояснила тетя Лилия.  — Как у приличных людей.

— Какие косточки   — спросил Алешка.

— Хорошие,  — сказала Мариша.  — Сама бы грызла. Голяшки свиные, Матреша стюдень варила, косточки и отдала.

— Свиные   — ахнул Алешка.  — Все ясно! У него запор.

— И чего делать   — это тетя Лилия спросила. Будто не знает, что в таких случаях делают.

— Клизму,  — Алешка пожал плечами.

— Собаке   — изумилась Корзинкина.  — А как

Спросила бы еще — куда

Ну да, они ведь дворяне, им такие низкие проблемы неведомы. И Алешка взял дело полностью в свои руки.

— Шурик!  — скомандовал он.  — Банка с тепленькой водичкой, детский крем, клизма. И пошли на улицу.

Хорошо еще, что в этом дворянском гнезде нашлись и клизма, и детский крем.

— Ну что, Князек,  — Алешка присел с ним рядом,  — надо идти гулять.

Князек стукнул хвостом в пол, с трудом поднялся и, заплетаясь всеми лапами, пошел к двери, постанывая.

Два пацана и больная собака вышли во двор. Алешка огляделся. Местечко было, говоря литературно, цивильное. Всюду одна красота в виде стояночек, асфальтиков, газончиков, площадочек и других, говоря литературно, инфраструктур. В общем, ставить клизму было негде. Разве что у самого въезда на территорию, напротив стеклянной будки охранника. Но вряд ли ему это понравится. Хотя, с другой стороны, не ему ведь будут клизму ставить.

— Леш,  — сказал Шурик,  — там, за домом, у нас собачья площадка. Пойдем туда.

Собачья площадка была классная. Лучше, чем наши детские площадки. Вся огорожена, вся заставлена собачьими развлечениями — тут и бум, и барьер, и лестница, и подвешенные на веревочках мячики. И даже контейнер для собачьих какашек. К этому контейнеру был «присобачен» ящичек с пакетами, и висел рядом совочек. Для чистоты. И все это заасфальтировано, чтобы было легко убирать.

— Клево,  — сказал Алешка.  — Задери ему хвост.

Князек терпеливо, будто понимая, что ему это нужно, выдержал процедуру и отошел в сторонку.

— Ожил!  — обрадовался Шурик.

Князек приостановился, из него сначала хлынула вода, как из крана, а потом застучали и запрыгали по асфальту белые катышки, твердые как цемент. Они даже не раскалывались, ударяясь в асфальт.

А Князек, почувствовав себя здоровым, сначала помчался по кругу (вода из него еще лилась), а потом взлетел на лестницу, пробежал по буму, перемахнул барьер и с радостным лаем бросился к Алешке.

— Эх ты,  — ласково сказал Алешка,  — запорник.  — И почесал его за ушами.

…Такая вот получилась история. Благодаря этой клизме Алешка стал просто незаменимым в дворянской семье Корзинкиных.

— Когда ваш Алекс рядом с нами,  — говорила мама Корзинкина маме Оболенской,  — я спокойна и за Шарика, и за Князя.

Вот так вот!

В один прекрасный день Алешка ворвался в дом, как шальная ракета.  — Ура!  — заорал он.  — Свинячий грипп! Эпидемия!

— Что ты орешь, как на параде   — одернула его мама.

Но он заорал «ура!» еще громче, чем на параде.

— Мам! Эпидемия!

— Ну что ты орешь Чему ты радуешься Эпидемия — это очень плохо.

— Это вам очень плохо. А нам очень хорошо.

Выяснилось, что в младших классах объявили карантин. Пока на две недели.