— Шурику нужно больше двигаться,  — обстоятельно объяснил Алешка.  — Он тогда еще больше окрепнет.

Тетя Лилия, которая всегда считала своего Шарика слабеньким и беззащитным, вдруг взглянула на него Алешкиными глазами: крепыш, да и только! Особенно на фоне нашего изящного, который весь состоит из локтей, коленок и хохолка на макушке.

Единственное возражение она высказала в форме сомнения:

— Но ведь для похода вам нужна соответствующая амуниция и экипировка.

Алешка таких слов еще не знал, но ответил интуитивно:

— Папа все привезет. Он у нас мобильный и соответствующий.

— У нас — тоже,  — сказал Шурик.  — Папа сегодня обязательно что —нибудь привезет.

В тот же день, ближе к вечеру, Алешка позвонил мне и дал суровый наказ в виде приказа — Дим, когда папа опять поедет в Рождествено, пусть захватит мои резиновые сапоги. И маленькую палатку. И походный рюкзак с котелком и чайником.

Через пять минут он позвонил снова:

— И походные миски, Дим. И две штуки люменевых кружек для чая (алюминиевых, как вы поняли). А то мы, Дим, собрались в поход за золотыми самородками, а здесь ничего походного нет — одни фарфоры кругом с хрусталями. Привет всей нашей семье!

Еще через полчаса:

— Дим, и надувной матрас. Кумекаешь Тогда — пока!

Еще раз он позвонил уже ночью, когда я спал:

— И нашу байдарку, Дим!

Я подумал сквозь сон, что папе придется брать у кого —то прицеп, чтобы доставить Алешке все это имущество. И еще я подумал: как бы что —нибудь не перепутать. И постарался запомнить: люменевую палатку, фарфоровые сапоги, хрустальный матрас и надувные кружки…

…Граф Корзинкин приехал поздним вечером. Государственные дела и светские обязанности оставляли ему мало времени на личную жизнь и на общение с семьей.

Солнце уже скрылось где —то за рекой, луна еще не поднялась, но ветерок стих, и сухие листья на деревьях уже не шуршали и не сыпались.

Под горкой, где шла подъездная дорога, ярко засверкали фары, свет их заиграл в кронах берез, озолотил и окрасил не опавшую еще листву.

— Папка едет!  — завопил Шурик и помчался навстречу машине.

Князек дунул за ним, заливаясь звонким лаем и болтая на бегу длинными ушами. Так и казалось, что он ненароком наступит на них передним лапами и полетит кувырком. С таким же звонким и веселым лаем.

Граф Корзинкин вышел из машины. Это был солидный мужчина, дородный и с пышными черными усами. Его только немного портил писклявый голос, как у маленькой вредной девчонки. Кто —то как —то сказал, что таким голосом можно добиться чего угодно, лишь бы его обладатель замолчал и поскорее отвалил.

Граф шел навстречу графине Лилии, которая спускалась ему навстречу по ступеням террасы. А за графом шел водитель и в обеих руках тащил сумки и коробки. Алешка мне потом рассказывал:

— Дим, мне даже показалось, что одну сумку он нес в зубах. А еще по сумке у него на ушах висело.

Граф церемонно поцеловал графине ручку и потрепал Шурика по голове:

— Соскучился, пострел

— Ага! А что ты привез

— Не скажу.  — Граф повернулся к Алешке и протянул ему пухлую руку: — Рад тебе, отрок. Наслышан. Постановщик клизмы!  — И он засмеялся визгливым голосом.

В гостиной зажгли весь свет: и трехэтажную хрустальную люстру, и множество бра, и два торшера на деревянных ногах. Мама Корзинкина принялась распаковывать и оценивать продукты, попутно раздавая приказы Матреше и Марише, а Шурик вцепился в большую коробку, на которой был на всех ее сторонах нарисован красивый вертолет. В разных ракурсах.

Шурик нетерпеливо разодрал коробку и ахнул.

— Радиоуправляемый.  — Граф самодовольно пригладил свои черные усы. Будто он не купил эту прекрасную модель, а сам ее сделал. Работал над ней ночами, чтобы доставить радость любимому сыну.  — Взлетает на сто метров и выполняет сто команд! Он даже ракеты выстреливает!

— Безумно дорогой!  — радостно прижала пальчики к вискам графиня.

Шурик, не теряя времени, вложил в пульт батарейки. Не глянув в инструкцию, нажал кнопку. Вертолет завертел лопастями, приподнялся над столом и завис над ним, как летучий вентилятор. Он тихо и терпеливо жужжал, как большая муха.

— Только не в комнате,  — поспешила вмешаться мама Корзинкина.  — Он наткнется на стену и потерпит крушение.

— Не потерпит!  — опять пригладил свой черный ус довольный граф.  — Он архипрочный, из противоударного пластика.

Шурик тут же нажал другую кнопку, и вертолет ринулся вперед. На его пути оказалась нерасторопная люстра. Бац!  — и она осыпалась на стол стеклянным дождем. А вертолет тут же вмазался в стену и разлетелся в мелкие дребезги. Архипрочный и противоударный.

Тут же усадьбу «Приволье» огласил такой отчаянный вопль, что Князек бросился под стол и спрятал мордочку в передние лапы, будто хотел заткнуть уши.

— Шарик! Шарик!  — застонала мама Корзинкина, прижимая пальчики к мигрени.  — Не надо так переживать! Папочка купит тебе другой вертолет, еще больше, чем этот.

— Не хочу! Хочу этот!  — Шурик бросился на пол и задрыгал ногами.

— Стыдно!  — высказался граф. Не очень, правда, уверенно.  — Истерика! Позор!

Шурик в ответ на эти слова перевернулся на живот и замолотил руками по ковру.

Мама верещала, папа ворчал и виновато хмыкал. А шофер, Мариша и Матреша молча смотрели на них. Да еще в окне качал головой золотоискатель и дровосек Дедуля.

И только Лешка не растерялся. Он нагнулся к Шурику и грубо сказал:

— Ты чего орешь   — Сгреб в кучу обломки.  — Тут делов —то на два дня. Будет как новенький. Даже лучше. Не орать надо, а делать.  — И презрительно добавил почему —то: — Баронесса!

«Баронесса» замолкла, утерла слезки и села. Князек подобрался к Шурику и в утешение лизнул его в мокрую щеку.

Мама Корзинкина, оправившись от мигрени, шепнула папе Корзинкину в ухо:

— Этот юный Оболенский, он просто волшебник.

Волшебник… Да он нормальный пацан. Младший сын Шерлока Холмса.

Когда они с Шуриком улеглись спать в «детской комнате милиции», Шурик спросил Алешку:

— А вы с Димой тоже радуетесь, когда ваш отец приходит с работы

Алешка на секунду задумался, на мгновение вернулся в родной дом. И промолчал.

— А что он вам приносит

Тут уж Алешка не смолчал.

— Мы тоже с Димкой радуемся, когда папа приходит с работы. Особенно после того случая, когда он пришел с работы через месяц, как ушел.

— Это как   — Шурик удивился и сел в кровати.  — Он вас бросил На целый месяц

— Он месяц в госпитале пролежал. Его один бандит ранил.

— Ну да! И больно

Алешка промолчал. Но неугомонный Шурик подвел итог:

— Конечно, ничего он вам не принес. Что из госпиталя принесешь

— Принес,  — серьезно сказал Алешка.  — Нам с Димкой папа отдал бандитскую пулю, которую из него вынули. Кумекаешь, баронесса   — И Алешка отвернулся к стенке.

— Мальчики!  — послышалось за дверью.  — Спокойной ночи!

…Шурик долго не мог заснуть, задумался…

Когда Алешка пообещал Шурику починить вертолет, он не хвастался. У Алешки со всякой техникой, так же как и с собаками, полное взаимопонимание. Он смело берется за ремонт самых сложных механизмов. Правда, после этого ремонта на рабочем столе остаются кучки «лишних» деталей. Однако прибор, лишенный этих деталей, как правило, работает еще лучше.

В тот же вечер Алешка опять позвонил мне:

— Дим, купи еще клей для моделей и папе отдай, пусть привезет. У нас тут авария — вертолет грохнулся. Жертв и разрушений нет, кроме люстры. Но это, Дим, не мое дело. Как понял

Алешка кропотливо собрал осколки вертолета, примерил их друг к другу, осмотрел механизмы. Они, кстати, и не очень —то пострадали. А вот люстра «восстановлению не подлежала». Подозреваю, что Алешке просто не хотелось с ней возиться. Не его это дело, всякой ерундой заниматься. Железный Дровосек смел осколки плафонов и ввернул новые лампочки. А мама Лилия Корзинкина сказала: