Она понимала, что пузо вскоре станет заметно всем. Может, следует притвориться, что они попросту толстеет? В дородности есть что-то приятное… нет, нет, это мерзкий соблазн ищет новый путь в ее разум!

Ну, хоть рвота прекратилась. Сциллара поднялась на ноги и вернулась к стоянке. Кучка углей в очаге, вьющиеся струйки дыма, трое завернутых в одеяла человек. Серожаб показался позади, обогнал ее и быстро скрючился у костра. Хлопнул ладонями, схватив мошку, и отправил ее в пасть. Мутно — зеленые глаза уставились на Сциллару.

Она снова набила трубку. А почему дети бывают только у женщин? Почему бы какому-нибудь наделенному магией Властителю не исправить несправедливость? Не то чтобы она находила в роли женщин явные преимущества… разве что непонятное, подозрительное блаженство, крадущееся через ум? Она сильно затянулась. Бидитал сделал отсечение удовольствий первым ритуалом для девушек своего культа. Он любил идею о бесчувствии, отсекающем опасные поползновения сладострастия. Она не припоминала никаких подобных ощущений.

Бидитал прививал им религиозный раж, состояние бытия — теперь она поняла это — гораздо более эгоистическое и самолюбивое, чем служение своему телу. Беременность намекала на подобный экстаз, и это заставляло ее тревожиться.

Движение. Она дернулась и увидела, что это Резак проснулся и садится.

— Что-то не так? — спросила она шепотом.

Он поглядел на нее — в темноте было трудно понять выражение лица — и зевнул. — Нет. Плохой сон.

— Близится заря.

— Почему ты не спишь?

— Без причины.

Он стряхнул одеяло, встал и поковылял к очагу. Наклонился, роняя на угли кусочки трута, подождал, пока не родится огонь, и начал подкладывать кизяки.

— Резак. Как ты думаешь, что случится на острове Отатарал?

— Не знаю точно. Старик — малазанин не откровенничает.

— Он Дестриант Летнего Тигра.

Резак поднял взор: — Нежелающий.

Она снова набивала трубку ржавым листом. — Ему не нужны последователи. А если он их захочет, это будем не мы. Не я, не Фелисин. Мы не воины. Ты, — добавила она, — кажешься самым подходящим кандидатом.

Резак фыркнул: — Нет, Сциллара, не я. Похоже, я иду за другим богом.

— Похоже?

Она различила, что он пожимает плечами: — Так случилось.

"Женщина. Ну, это многое объясняет". — Причина не хуже любой иной, — сказала она, выпуская клуб дыма.

— То есть?

— То есть не вижу причин следовать за любым богом или богиней. Если ты заслужил их интерес, они используют тебя. Я много чего знаю об использовании; поверь, самая большая награда будет в том, что на тебя иногда посмотрят без гнева.

— Н-да, — не сразу отозвался он. — Тебя кто-то уже наградил.

— Ты так это называешь?

— Как? Ты выглядишь… здоровой. Полной жизни. Не такой костлявой, как раньше. — Он помолчал и торопливо добавил: — И хорошо. Вид умирающей от голода тебе не шел — и никому не идет. Вот и все.

Она сидела, куря и созерцая все сильнее освещаемого лучами рассвета Резака. — Ведь мы для тебя обуза, так?

— Нет! Вовсе нет! Я должен сопроводить вас — и охотно принял это задание. Ничего не изменилось.

— Ты думаешь, Серожаба недостаточно для нашей защиты?

— Нет… то есть вполне достаточно. И все — таки это демон, это осложняет дело. Не может же он просто так войди в селение или город, или вести закупку продовольствия?

— Может Фелисин. Да и я.

— Отлично. Ты намекаешь, что вы не желаете меня видеть?

— Я говорю, что ты нам не нужен. Резак, это не то же самое, что "не желаем видеть". К тому же ты отлично управился с ролью вожака, хотя к ней явно не привычен.

— Слушай! Если хочешь вести сама — только скажи.

"Ах, у него женщина, которая не любит идти следом". — Не вижу поводов что-то менять, — небрежно произнесла она.

Он уставился на нее, она — на него; при этом Сциллара постаралась придать взгляду всю возможную простоту и невинность.

— К чему тогда разговор?

— К чему? Ни к чему. Просто поболтала. Или есть что-то, о чем ты хотел бы поговорить?

Ей казалось, что каждое слово заставляет его отшатываться. — Нет, ничего.

— Все оттого, что ты просто мало меня знаешь? Ну, у нас будет время.

— Я понимаю тебя… вроде бы. Нет. Ты права — совсем не понимаю. Женщин не понимаю. И откуда бы мне? Невозможно проследить ход ваших мыслей, понять смысл слов, понять, что таится за словами…

— Это насчет меня или женщин вообще?

Он добавил кизяков в костер и пробурчал: — Нет, не о чем мне говорить…

— Ладно. Тогда подброшу пару тем…

Резак застонал.

— Тебе дали задание. Сопроводить нас. Верно? Как же дал его?

— Бог.

— Но не бог Геборика.

— Нет.

— Итак, нами интересуются по меньшей мере два бога. Это нехорошо, Резак. Знает ли Руки Духа? Нет, откуда бы? Не было причин сообщать…

— Сообразить нетрудно, — бросил Резак. — Я ждал вас в храме Искарала Паста.

— Малазанские боги — Амманас и Котиллион. Но ты же не малазанин?

— Да ну, Сциллара, — устало ответил Резак, — не будем же мы обсуждать все это прямо сейчас?

— А твоя любовница — малазанка? Правильно? Исконная последовательница тех богов?

— Ох, голова раскалывается, — замычал он, хватаясь руками за лицо и яростно дергая себя за волосы. — Как… нет, не хочу знать. Неважно. Мне плевать.

— Так где же она?

— Хватит.

Сциллара сдалась. Вытащила узкий кинжальчик и начала прочищать трубку.

Резак внезапно вскочил: — Пойду готовить.

"Милый мальчик. Как сырая глина в женских руках. То есть в руках женщины, знающей, что надо делать.

Весь вопрос — стоит ли мне начинать? Фелисин без ума от Резака. Но мы же можем его поделить".

— Смешное наблюдение. Мягкотелая, пышногрудая женщина хочет обжиматься плотью с Резаком.

"Не сейчас, Серожаб", — мысленно ответил занявшийся приготовлением завтрака Резак.

— Тревога. Нет, не сейчас. Остальные пробуждаются от нелегких снов. Об их грезах мне и рассказывать неловко. Особенно про Фелисин Младшую.

Резак замер. "Что? Почему… она едва вошла в возраст! Нет, не может быть. Отговори ее, Серожаб!"

— Серожаба приближение нежеланно. Постоянна злость. Ты, Резак, наделен осеменительной способностью, можешь зачинать. Недавнее откровение. Человеческие женщины несут пруд в животах. Но выживает лишь одно яйцо. Ужасный риск! Ты должен поскорее наполнить пруд, пока конкурент — самец не украдет твою судьбу. Серожаб поддержит твое притязание. Смелое самоотвержение, как Часовой Кругов в моем народе. Альтруистическое озарение взаимности, длительный спуск, когда награду постоянно похищают. Светоч высшего разума, понимающий интересы общества. Серожаб уже стал Часовым Кругов для мягкотелой, пышногрудой богини — женщины.

"Богини? Что ты имел в виду?"

— Похотливый знак достоин поклонения. Ознаменование человеческих самцов, окружающих пруд разума Серожаба. Слишком много ассоциаций. К счастью. Длительное сексуальное желание. Нездорово.

Резак поставил горшок на огонь, бросил в него пригоршню трав. "Что такое ты толкуешь о знаках?"

— Наблюдение, обход пруда разума. Тревожность. Приближение угрозы. Это знаки предостережения.

"Какие же знаки?"

— Очевидные. Беспокойные сны. Говорит само за себя.

"Не всегда, Серожаб. Иногда нас преследует прошлое, вот и все".

— А. Серожаб будет думать над этим. Но сейчас боль. Серожаб голоден.

Серая дымка жары и пыли сделала городские стены почти невидимыми. Леомен Молотильщик ехал во главе потрепанной колонны, Корабб Бхилан Зену'алас был рядом. Отряд приближался к предместью И'Гатана.

— Там, — сказал Корабб, — всадник справа от знаменосца. Это фалах'д Ведор. Выглядит… несчастным.

— Лучше ему подружиться с этим чувством, — проворчал Леомен. Он воздел окованную стальной перчаткой ладонь, и колонна начала останавливаться.