Бутыл покрылся холодным потом. Хотелось вытащить оружие; он отошел на шаг, но с собой оказался лишь короткий тесак.

Бой шел со всех сторон. Крики, лязг металла, звяканье кольчужных колец, хрип, пыхтение.

И поток стрел.

Одна ударила Смычка в шлем, заставив упасть на колени. Сержант быстро повернулся, встал, поднимая арбалет. В окнах здания напротив стало заметно скопление стрелков.

Бутыл схватил Корика за перевязь. — Назад! Все! У Скрипа долбашка! Назад!

Сержант поднял оружие к плечу, прицелился…

До них дошла тяжелая пехота. Бутыл заметил Таффо из взвода Мозеля — тот ворвался в толпу врагов и оказался в десяти шагах от здания — цели Смычка.

… арбалет дзинькнул, утолщенная стрела пошла верх, в пасть окна.

Бытыл растянулся, закрыл голову руками…

Верхний этаж взорвался, повалились целые секции стен, упали на улицу. Под Бутылом затряслась мостовая.

Кто-то перекатился по нему. Маг ощутил, как рука стала горячей и влажной. Остро завоняло калом и желчью.

Очертания камней мостовой. Жалобные причитания, языки пламени. Еще один громкий гул — это здание провалилось до подвалов. Ближайшая стена застонала и рассыпалась. Наступила тишина — если не считать отдельных стонов.

Бутыл поднял голову. Рядом лежал капрал Хабрин — вернее, лишь верхняя его часть. Безжизненно смотрели в прорези шлема глаза, кишки вились по мостовой. Отпрянув, Бутыл пополз на руках по усеянной обломками камня улице. На месте схватки Таффо с кучкой воинов ныне лишь куча кирпича, из которой торчат неподвижные руки.

Мимо прошел Корик, он вонзал меч в лежащие тела. Бутыл заметил и Улыбу, держащую в каждой руке по окровавленному ножу.

Тела на улице. Некоторые медленно вставали, качали головами, сплевывали кровь. Бутыл скорчился, дернулся и выблевал на мостовую.

— Скрипач! Ублюдок!

Бутыл закашлялся, но желудок вроде бы на мгновение успокоился. К Смычку приближался сержант Мозель.

— Мы сделали бы их! Мы уже входили в дом!

— Так войдете вон в тот! — заорал Смычок, ткнув пальцем в здание на другой стороне. — Они просто отступили. Еще миг — и посыплются стрелы…

Мозель выругался и послал оставшихся солдат — Поденку, Острячку и Уру Хелу — в сторону дверей здания. Они тяжело двинулись.

Смычок вставлял в арбалет новую стрелу, на этот раз с жульком. — Балгрид! Кто остался в твоем взводе?

Дородный маг дернулся. — Что? — заорал он. — Не слышу? Что?

— Тавос Понд!

— Здесь, сержант. Остался Навроде, Балгрид — но у него кровит из ушей. Замазка плох, но выживет — если вовремя исцелить. Мы выходим…

— Худа вам выходите. Положите Замазку на видное место — подберет другой взвод. Остальные за мной.

— Балгрид оглох!

— Лучше бы онемел. Ты не помнишь условных жестов? Пусть и он вспомнит! Бутыл, помоги Тарру. Карак, иди с Кориком к тому углу, ждите нас. Улыба, вставь стрелу — держись начеку, проверяй крыши, глаз у тебя острый.

Бутыл встал и поспешил к Тарру. Тот вылезал из груды обломков — на него обрушилась стена, но тяжелые доспехи и щит, похоже, смягчили удары. Поток брани, но никаких стонов. — Эй, возьми меня за руку…

— Я в порядке, — ответил капрал, фыркая и отряхивая ноги. Он все еще сжимал меч, на конце которого виднелся кусок скальпа, пыльного и роняющего красные капли. — Погляди¸- взмахнул он мечом, показывая на улицу. — Тут даже Карак заткнулся.

— У Скрипа не было выбора, — сказал Бутыл. — Слишком много стрел.

— Я не жалуюсь. Совсем нет. Видишь, погибли Бордюк и Хабб? На их месте могли быть мы, если бы добежали первыми.

— Возьми Бездна, я не подумал.

Подошел взвод средней пехоты сержанта Корда (Ашокский полк и все такое). — Что тут случилось, во имя Худа?

— Засада. Сержанту Смычку пришлось снести здание. Долбашкой.

Корд вытаращил глаза: — Кровожадные моряки, — прошептал он и пошел к сутулившемуся Смычку. Бутыл и Тарр пошли за ним.

— Вы встанете в строй? Мы пойдем сзади…

— Мы готовы. Пошли весть: впереди много засад. Леомен желает, чтобы мы кровью залили каждую улицу. Возможно, кулак Кенеб решит послать вперед саперов под прикрытием морской пехоты — чтобы сносить здания. Это лучший способ.

Корд оглянулся. — Лучший способ. Боги сохраните. Капрал Шип, ты слышал. Иди к Кенебу.

— Слушаюсь, сержант.

— Синн, — сказал Корд показавшейся рядом девчонке, — убери нож. Он уже мертв.

Та оглянулась и отрезала у мертвого воина указательный палец. Подняла к глазам, осмотрела и кинула в сумку.

— Хорошие у вас девушки, — заметил Смычок. — Нам бы такую. Тогда.

— Шип! Стой! Пошлем с донесением Синн.

— Не хочу назад! — крикнула Синн.

— Тем хуже. — Корд поглядел на Смычка. — Мы сомкнемся с пехотой Мозеля. Позади вас.

Смычок кивнул: — Да. Ладно, взвод, попробуем другую улицу, а?

Бутыл едва удержался от нового потока рвоты. Поплелся вслед за сотоварищами. "Боги, как тут грязно".

Сержант Геслер просто нюхом чуял неприятности. Ночь. Зияющие тьмой окна, распахнутые двери, звуки схваток из улиц и переулков. Но перед его взводом ни движения, ни шепотка — вовсе ничего и никого. Он поднял правую руку, согнул два пальца вниз. Шаги сзади — одна пара сапог слева, другая справа — замолкли. Солдаты встали у стен зданий. Слева был Правд, справа — Пелла; вставленные арбалеты, глаза устремлены на крыши и окна верхних этажей.

Другой жест — и Песок подобрался, присел рядом. — Ну? — потребовал Геслер. В тысячный раз он сожалел, что с ними нет Буяна.

— Плохо дело. Засады.

— Да. А где наши? Пойди назад, позови Моака со взводом, позови Тагга — мне нужно, чтобы тяжелая пехота очистила дома, пока оттуда нам не задали. С нами есть саперы?

— Во взводе Фома Тисси есть, — ответил Песок. — Ловкач, Прыг и Гупп. Хотя все они решили стать саперами сегодня, звона два тому назад.

— Великолепно. У них есть припасы?

— Да, сержант.

— Безумие. Ладно. Приведи и взвод Фома. Я уже слышал одну долбашку — может, и нам они потребуются.

— Ясно, сержант. Я скоро буду.

Недоукомплектованные взводы в чужом, враждебном городе, ночью. Не сошла ли Адъюнкт с ума?

Пройдя десяток шагов, Пелла низко присел, прижался спиной к глинобитной стенке. Ему показалось движение в высоком окне напротив, но он не был уверен — не настолько, чтобы звать на помощь. Может, это занавес или что-то подобное пошевелил ветерок.

"Только ветра здесь нет".

Не сводя глаз с этого окна, он поднял самострел.

Ничего. Просто темнота.

Вдалеке взрывы — жульки, подумал он. Где-то на юге. "Ожидалось, что мы пройдем по городу как таран. А вот сидим, увязли, не взяв одного ряда улиц. Думаю, Геслер стал слишком осторожным".

Он услышал лязг мечей, доспехов, топот ног — прибыли новые взводы. Отведя взор от окна, Пелла стал смотреть, как сержант Тагг ведет пехоту к зданию на другой стороне улицы. Трое солдат Фома Тисси осторожно прошли в дверные проемы дома, у которого сидел сам Пелла. Прыг, Гупп и Ловкач. Пелла видел у них в руках жульки — и больше ничего. Он пригнулся еще ниже и снова поглядел на "свое" окно — ругаясь под нос, нетерпеливо ожидая, когда внутрь швырнут хоть одну гренаду.

На той стороне взвод Тагга продвигался внутри здания. Послышался шум, лязг оружия, резкие крики…

Раздались новые крики, на этот раз за спиной Пеллы. Трое саперов ворвались в дом. Пелла досадливо подумал: "Не так! Не несите их в дом, просто швырните!"

Громкий треск. Стена затряслась, посыпался песок. Внутри дома закричали. Еще одно сотрясение — упав на землю, Пелла глянул на окно… поймал мгновенный блеск…

… почувствовал удивление…

… когда стрела вонзилась в плоть. Разрывающий треск. Голова откинулась, шлем ударился о стену. Что-то шевелились на краю зрения — но поле его зрения быстро сужалось. Он слышал, как арбалет лязгнул о мостовую, почувствовал слабую боль, когда колени коснулись камня, ободралась кожа. В детстве с ним было такое, на улице. Тогда он споткнулся, колени врезались в грязную, мокрую мостовую…