Воздух был полон праха. Прах падал, словно снег.

Трудно дышать. У него проблемы со слухом — тот огненный шторм все ревет в ушах, и голод его не утолен. Как долго длилась буря? День? Два дня?

Рядом были целители. Ведьмы с мазями, владеющие Деналом лекари из армии. Сплетение голосов — заклинания, шепот, иногда реальный, иногда воображаемый.

Он подумал о жене. Сельв была далеко от проклятого континента, в безопасности родного имения на Квон Тали. Кесен и Ванеб, детишки. Они же выжили? Он был уверен, что выжили. Воспоминание было слишком сильным, чтобы сомневаться. Тот ассасин Калам, он что-то сделал с ними.

Сельв. Они жили врозь два года перед восстанием, два года — два? — проведенные в гарнизоне, на Семиградье. Мятеж заставил их отринуть ссоры ради спасения себя и детей. Он подозревал, что она не скучает; а вот дети… Он подозревал, что она уже нашла себе другого, любовника, и его возвращение — последнее, о чем она мечтает.

Ну, в жизни может быть и худшее. Он вспомнил о солдатах с жестокими ожогами — о боги, как они кричали.

Кенеб уставился на город. Он ненавидел его всей душой.

Пес Крюк лег рядом. Миг спустя появился и Гриб. — Отец, ты знаешь, что родится отсюда? Знаешь?

— Откуда, Гриб?

Мальчик показал голой, покрытой пеплом рукой на И'Гатан: — Она хочет, чтобы мы ушли. Как можно скорее. — Он ткнул в восходящее солнце. — Видите ли, там чума на востоке. Итак. Мы идем на запад. Найти корабли. Но я уже знаю ответ. Чтобы найти то, что внутри, нужно убрать все внешнее. Так?

— Нет, Гриб, я не понимаю тебя.

В поле его зрения показалась обнюхивающая землю хенгезская собачонка Мошка. Она начала бешено копать, будто впав в безумие. Пыль полетела во все стороны.

— Что-то погребено, — сказал смотрящий на собачку Гриб.

— Думаю, да.

— Но она не желает видеть. — Мальчик глянул на Кенеба. — Как и ты.

Гриб побежал прочь, Крюк увязался за ним. Мошка все рылась в земле, фыркая и чихая.

Кенеб нахмурился, пытаясь припомнить… Что же такое Гриб говорил недавно — в ночь атаки? Перед тем, как рок обрушился на них? Нет ли в словах паренька скрытого предупреждения? Он не мог понять — мир до пожара казался рассудку обратившимся во прах, в ничто. Трудно было даже вспомнить имена жены и детей. "Не понимаю. Что со мной?"

В командном шатре Адъюнкт стояла перед Нилом и Нетер. Кулак Блистиг прислонился к стенке — он едва мог стоять. Тавора приказала заниматься целением — размещать госпитали, руководить владеющими Деналом, ведьмами и ведунами. Два дня и одна ночь — или две ночи? — он с трудом мог припомнить хаос тех звонов, что последовали за ночью штурма. Если бы не подчиненные офицеры, его явно отстранили бы от командования еще до рассвета. Душа тонула в пропастях Бездны.

Блистиг не был до конца уверен, что она выкарабкалась.

Нил говорил монотонным голосом — слишком длительное использование магии сделало его подавленным. — … только смерть и жара. Те, что смогли сбежать — их страдания оглушили меня — они довели духов до безумия. Духи бегут, обрывая цепи. Они проклинают нас за рану земли, за свершенные преступления…

— Это не наши преступления, — бросила, отворачиваясь, Адъюнкт. Ее взор нашел Блистига. — Скольких мы потеряли сегодня, Кулак?

— Тридцать одного, Адъюнкт. Но ведьмы говорят, что за ними последуют немногие. Тяжелораненые умерли, остальные выживут.

— Начинайте приготовления к походу. У нас хватает телег?

— Если солдаты понесут свой рацион сами. Кстати, пищи не хватит — нам придется жевать ремни, если не найти новые припасы.

— Насколько ее хватит?

— На неделю, если начать экономию. Адъюнкт, куда мы идем?

Взор ее затуманился. — Чума оказалась… особо заразной. Думаю, это зараза самой Повелительницы, поцелуй богини. У нас мало целителей…

— Лофал?

Нил покачал головой: — Город уже поражен, Кулак.

— Сотка, — сказала Адъюнкт. — Жемчуг доложил, что адмирал Нок не смог поставить флот и транспорты в доки к востоку от Ашока и полуострова Маадил, так что вынужден огибать его. Его ждут в Сотке через девять дней, ведь он зайдет за водой в Таксилу или Кольцо.

— Девять дней? — воскликнул Блистиг. — Если чума уже в Лофале…

— Теперь время наш враг, — отозвалась Адъюнкт. — Кулак, приказываю снимать лагерь. Как можно скорее. Восстание подавлено. Теперь наша задача — выжить. — Она поглядела на него. — Желаю выйти на тракт сегодня ночью.

— Сегодня? Да, Адъюнкт. Я поспешу. — Он отдал честь и вышел. За входом встал и заморгал, не сразу придя в себя и вспомнив приказ.

Едва шаги Кулака затихли вдали, Адъюнкт повернулась к Нетер. — Госпожа Чума. Нетер, почему здесь? Сейчас?

Виканская ведьма пожала плечами: — Вы просите измерить замысел богини, Адъюнкт? Безнадежное дело. У нее может и не быть побудительных причин. Ведь чума — ее основное свойство. Она порождает ее. — Нетер замолчала, покачав головой.

— Адъюнкт, — вступил в разговор Нил, — вы получили свою победу. Императрица будет довольна. Должна быть. Нам нужен отдых…

— Жемчуг сообщает, что Леомен не мертв.

Виканы промолчали. Адъюнкт повернулась к ним. — Так вы оба знали это?

— Его забрали, — ответил Нил. — Богиня.

— Какая богиня? Полиэль?

— Нет. Королева Снов.

— Повелительница гадания? Какой ей прок от Леомена Молотильщика?

Нил дернул плечом.

Снаружи застучали копыта; миг спустя в шатер вошел Темул. Он был покрыт пылью, вытирал кровь с трех параллельных царапин на лице. В руках он нес растрепанную девчонку. — Нашли, Адъюнкт.

— Где?

— Пыталась забраться в развалины. Она потеряла разум.

Адъюнкт поглядела на Синн. — Лучше бы ей отыскать его. Мне нужны Верховные Колдуньи. Синн, погляди на меня. Погляди.

Девушка не подала вида, что слышит Тавору. Голова болталась, перепачканные волосы закрывали лицо.

Адъюнкт сказала со вздохом: — Возьмите ее, помойте. Не спускайте глаз — позже попробуем снова.

Когда Темул вынес Синн, Нил спросил: — Адъюнкт, вы намерены преследовать Леомена? Как? Нет способа — Королева Снов могла уже перенести его на иной континент.

— Нет, мы не будем преследовать. Но пойми, викан: пока он жив, в глазах Императрицы это не победа. И'Гатан останется тем, чем был — проклятием Империи.

— Он не поднимется вновь.

Тавора внимательно поглядела на Нила. — Молодежь ничего не знает об истории. Я хочу пройтись, а вы отдыхайте.

Она ушла. Нил поглядел в глаза сестры. — Молодежь? Как быстро она забыла.

— Они все забыли, брат.

— Как думаешь, куда ушел Леомен?

— Куда же еще? В золотой век. К славе Великого Восстания. Сейчас он шагает тропами мифов. Будут говорить — он возжег огонь. Будут говорить — в его очах видно Откровение. Будут говорить — он отплыл от И'Гатана по реке малазанской крови.

— Местные верят, что Колтейн возвысился. Новый бог, Повелитель Ворон…

— Глупцы. Виканы не возвышаются. Мы просто… повторяемся.

Лейтенант Прыщ проснулся и поднял правую руку, чтобы приветствовать своего капитана (Добряк встал как раз у его матраца).

— Говорят, лейтенант, у вас руки склеились.

— Да, капитан. Левая рука.

— Говорят, они сделали все, что могли, убрали боль. Может быть, в один прекрасный день сумеют разделить пальцы. Найдут целителя с Высшим Деналом и заставят вашу руку выглядеть и работать как раньше.

— Да, сэр. А пока — ведь это рука для щита, и я могу…

— Тогда почему, во имя Худа, вы валяетесь на тюфяке?

— Гм… да, сэр, нужно найти одежду, и я с вами.

Добряк оглядел ряды постелей. — Полгоспиталя заполнено блеющими ягнятками — лейтенант, вы решили стать волком? Выходим ночью. У нас мало фургонов и, что еще хуже, много носилок и паланкинов — на что стала похожа Армия, а?

— Позор, сэр. Как поживает Кулак Баральта, сэр?

— Потерял руку. Но вот он не хнычет, не плачет и не жалуется.