12 августа в 06:08 на командный пункт поступило радиосообщение «Курска» о занятии установленного района действий и готовности к выполнению торпедных стрельб. Двумя часами позже был нанесен условный ракетный удар по надводным кораблям «противника» крылатыми ракетами, о чем в 08:51 доложено на командный пункт СФ.

12 августа в 11:09 командир гидроакустической группы «Петра Великого» Лавринюк обнаружил посылки гидролокатора в виде импульсов. Они были распознаны как сигналы подводной лодки, производящей замер дистанции до цели. И хотя пеленг взят не был, ясно, что импульсы исходили от «Курска». Это была последняя весточка с «Курска». В 11:28 последовал первый взрыв, а через 2 минуты 1 5 секунд — второй.

Выполнив упражнение практическими торпедами, «Курск» должен был безопасно разойтись с надводными кораблями, всплыть и выйти на связь с первым кратким донесением, а чуть позже — со вторым. Но «Курск» молчал. Корабли во главе с «Петром Великим» прошли через весь РБД, в 14:15 вышли из него и легли в дрейф. Торпедные атаки зафиксированы не были.

До 15:30 ракетный крейсер ждал всплытия «Курска», а потом начал вызывать его по звукоподводной связи. Ответа не было. Чего ждало командование Северного флота? Непонятно. На допросе в Главной военной прокуратуре Попов заявил, что ожидал очередного радиодонесения, которое было намечено на 18:00. Неуклюжее лукавство: в шесть вечера с «Курска» должна была прийти третья радиограмма об освобождении РБД.

В 17:20 начальник штаба СФ вице-адмирала Моцак отдал приказ спасательному судну «Михаил Рудницкий» готовиться к выходу в море. Около 19 часов Моцак приказал поднять в воздух самолет ИЛ-38 для обследования района предполагаемого нахождения «Курска».

Михаил Моцак.

В 19:30[32] командующий СФ адмирал Попов назначил руководителем поисковых работ вице-адмирала Юрия Бояркина. «Петр Великий» снова вошел в район боевых действий и, как видно из материалов уголовного дела, с 19:50 до 22:35 произвел на море несколько серий взрывов шумовыми гранатами. «Курск» не отозвался.

Только тогда, около одиннадцати часов вечера, вспомнили о докладе офицера гидроакустической службы и вызвали его к Юрию Бояркину. «Видел вспышку размером в пятирублевую монету, — повторил Андрей Лавринюк. — В динамике слышал хлопок».

Ничего нового он не сказал. Однако по прошествии многих часов его сообщение наконец восприняли всерьез. В 23:30 лодку объявили аварийной. «Таким образом, — говорится в постановлении о прекращении уголовного дела (с. 23), — вследствие незнания адмиралом Поповым В. А. и подчиненными ему должностными лицами конкретной обстановки… и невыполнения требований руководящих документов ВМФ, а также из-за принятия ошибочных решений в процессе ожидания всплытия подводного крейсера он был объявлен аварийным с опозданием на 9 часов».

Я же считаю, что опоздали они не на 9, а на 11 часов. Опытным руководителям учений необходимо несколько минут, чтобы адекватно оценить ситуацию и объявить субмарину аварийной.

12 августа поисковые действия «Петра Великого» фактически ограничились непрерывными перемещениями в районе гибели «Курска», что серьезно мешало гидроакустикам в поисках субмарины. Показания Бояркина о том, что маневрирование производилось способом «клеверного листа», не выдерживает никакой критики, поскольку, если судить по данным навигационного журнала, маршрут «Петра Великого» больше напоминал броуновское движение. Остальные корабли с отличными гидроакустическими службами, если верить материалам уголовного дела, в поиске подводной лодки участия не принимали.

Бездарность организации поисковой операции проиллюстрирую и на другом примере.

«Дежурные силы ПСО, — сказано в отчете о ходе спасательной операции, — вышли на место аварии с опережением установленных командующим (приказ № 354) сроков готовности».

И далее, после скрупулезного перечисления судов и летательных аппаратов, принимавших участие в поиске, написано: «В настоящее время вертолеты КА-27 являются единственными авиационными средствами, способными эффективно осуществлять поиск и подъем личного состава, находящегося на воде. Однако дальность полета вертолета КА-27 составляет только 200 километров от аэродрома. Таким образом, в районе поиска „Курска“ вертолет мог находиться не более 40 минут. Расширение радиуса действия вертолетов можно осуществить за счет использования в качестве аэродромной базы авианосцев. Однако недостаток финансирования на кораблях, а следовательно, и отсутствие керосина делает невозможным выполнение с них поисковых действий вертолетами. Поэтому главным средством поиска и спасения в ближней зоне были вертолеты МИ-14, радиус действий которых 350 километров».

В районе боевых действий находились аж четыре корабля, каждый из которых способен принять и заправить десяток вертолетов КА-27, что сократило бы подлетное время до минимума. Кроме того, экипажи КА-27, в отличие от МИ-14, имеют, несомненно, больший опыт в поиске подводных лодок, а сами вертолеты оснащены более совершенным оборудованием. Впрочем, если вертолеты и принимали участие в поиске, то только на бумаге. Реальные вылеты осуществляли самолеты ИЛ-38.

Рано утром 13 августа «Петр Великий» вошел в район катастрофы «Курска». В 08:31 с борта флагмана Северного флота наблюдали светло-зеленый буй, заглубленный на 3 метра диаметром около 70 сантиметров. Чуть позже эхолот показал уменьшение глубины со 104 до 84,86 метра.

Предметы с лодки обнаружили летчики. В 16:30 в точке с координатами 69°42′ северной широты и 37°52′ восточной долготы заместитель командира эскадрильи майор В. Пономарев увидел на поверхности моря канат, кусок бирюзовой материи размером 1х1 м, пластик светлого цвета и продолговатый предмет красного цвета длиной 3–4 метра. О находке было немедленно доложено командованию «Петра Великого». При втором заходе пилот наблюдал выход на поверхность воды свежего масляного пятна круглой формы радиусом около 100 метров.

В уголовном деле по факту гибели «Курска» фигурирует несколько буев. Многие их видели, но ни один не был представлен следствию в качестве вещественного доказательства. В частности упомянутый светло-зеленый буй по каким-то причинам не подняли на борт. Если верить записям в вахтенном журнале «Петра Великого», 13 августа в 10:35 был обнаружен еще один буй. Кому он принадлежал и какого цвета был, неизвестно. В 12:40 со спасательного судна «Михаил Рудницкий» доложили начальнику штаба Северного флота Моцаку о том, что в районе боевых действий плавает бело-красный буй. Его также не выловили. Приблизительно через час с ВПК «Адмирал Харламов» наблюдали буй белого цвета. Моряки определили его координаты. Но он тоже как в воду канул.

Позднее буи-призраки, не имевшие никакого отношения к «Курску», приводили в качестве основного доказательства версии о столкновении с иностранной подлодкой. Одним из первых ее озвучил тогдашний министр обороны Игорь Сергеев. Он сообщил, что в районе катастрофы российские моряки видели всплытие аварийных буев, которые на отечественных субмаринах не применяются: «Буи видели вахтенные службы с „Петра Великого“ и с тральщика. Когда же мы послали к ним вельбот, он их не нашел. Главным образом, из-за волнения на море».

Игорь Сергеев в 2000 году занимал пост министра обороны.

В конце концов следствие установило, что в Баренцевом море буев — как муравьев. Это и потерявшиеся рыбацкие буйки, и буи, предупреждающие о мелководье, которые сорвало штормом. Иногда их даже путали с крупными медузами.

Много лет назад я возглавлял группу экологической экспертизы в Институте биологических проблем Севера. Стационар института располагался на берегу Охотского моря у устья реки Тауй. После каждого шторма мы садились на ГАЗ-66 — двухосный военный грузовик с четырьмя ведущими колесами — и проезжали несколько километров по галечному пляжу, собирая необходимые для жизни экспедиции бревна. Иногда штормом выбрасывало на берег 200-килограммовые бочки с селедкой, а однажды мы подобрали 100-килограммовую бочку с красной икрой и спасательный плот с американского военного корабля с запасом продуктов, топлива, сигнальных средств. Буи встречались каждый раз, чаще всего они были рыболовецкие.