После чудовищного взрыва стеллажного боезапаса русская подлодка рухнула на грунт. При ударе сдвинулись с фундаментов турбины, реакторы и прочие массивные механизмы, лопнули паропроводы, вспыхнуло электрооборудование, находившееся под напряжением (роторы турбогенераторов какое-то время вращались по инерции). Гибель экипажа была столь стремительной, что никто даже не успел выпустить спасательный буй.

А что же иностранная подлодка? Она, несомненно, тоже получила сильные повреждения, причем не обязательно в носовой части. Если ее кормовой стабилизатор проехался по „Курску“, то основные неисправности надо искать именно в корме. При таком соударе могли быть погнуты лопасти гребного винта, чем и объясним столь малый ход в 5 узлов, которым „USS Memphis“ добирался до норвежского Бергена. Могли быть проблемы с дейдвудными сальниками, и, чтобы заделать течь, иностранной подлодке пришлось застопорить турбины и лечь на грунт неподалеку от „Курска“. Именно удары аварийной партии, подбивавшей дейдвуды, и могли быть приняты акустиками „Петра Великого“ за призывы о помощи с „Курска“. Они же записали и звукоподводные сигналы SOS на чужой частоте.

13 августа в район инцидента прилетели вне всякого графика два противолодочных самолета „Орион“. Зачем? Чтобы прикрыть переход поврежденного „USS Memphis“ в ближайший норвежский порт. Пара российских противолодочных самолетов ИЛ-38> совершив облет района катастрофы, засекла с помощью радиогидроакустических буев отходившую на запад атомную подводную лодку с нетипично малой скоростью в 5 узлов. При повторном вылете подводная цель была надежно прикрыта радиоэлектронными помехами».

А теперь мы вместе с инженером-кораблестроителем Олегом Тесленко проведем перекрестный допрос Михаила Волженского.

Борис Кузнецов (БК): А вам известно, что в 06:08 12 августа командир «Курска» Лячин донес о занятии РБД-1 и готовности к выполнению торпедных стрельб и повторного доклада не требовалось, а следующий сеанс связи по плану учений предусматривался после выполнения торпедных стрельб при контрольном времени выхода на связь в 13 часов 30 минут?

Михаил Волженский (MB): Мне об этом ничего не известно, я с материалами уголовного дела незнаком.

БК: Располагаете ли вы информацией о том, что какой-либо корабль или противолодочный самолет и вертолет, находящийся на учениях и выполняющий в том числе задачу по противолодочной обороне, зафиксировал пребывание иностранной подводной лодки в районе боевых действий?

MB: Нет, мне об этом ничего не известно.

БК: Означает ли это, что Военно-морской флот России не обладает кораблями, способными обнаружить подводную лодку противника на дистанции 30 миль?

MB: Молчание.

БК: Современные средства обнаружения позволяют не только зафиксировать подводную лодку на расстоянии 100–150 миль, но и классифицировать шумы. И вы как капитан-инженер I ранга должны это знать лучше меня. О повреждениях, которые получил «Курск» от удара американской подводной лодки, вы сказали. А какие повреждения получила американская лодка?

MB: При таком соударе могли быть погнуты лопасти гребного винта, чем и объясним столь малый ход в 5 узлов, которым «USS Memphis» добирался до норвежского Бергена. Могли быть проблемы с дейдвудными сальниками, и, чтобы заделать течь, иностранной подлодке пришлось застопорить турбины и лечь на грунт неподалеку от «Курска».

Олег Тесленко[82] (ОТ): Сразу за пером вертикального и горизонтального кормового руля на атомной подводной лодке находится гребной винт — ее главное и единственное средство движения. При любом задевании гребным винтом о носовую оконечность корпуса «Курска» у иностранной субмарины тут же отломились бы все лопасти винта.

Дело в том, что гребной винт, вращающийся паровой турбиной, не может выдерживать удары о корпусную сталь. Причем особенно тонки лопасти винтов подводных лодок — очень уж они хотят добиться малой шумности. Если уж винты не выдерживают удары даже об лед, то от удара о стальную обшивку корпуса, которая во много раз прочнее льда, лопасти обязательно сломаются.

Представьте себе турбину, вращающуюся силой бьющего пара со скоростью нескольких тысяч оборотов в минуту. Подвесной лодочный мотор «Вихрь» совершает 5050 оборотов в минуту.

Через редуктор ротор турбины жестко соединен с гребным валом. Вес ротора турбины, огромных шестерней редуктора и гребного вала с винтом на нем достигает сотен тонн, и мгновенно остановиться эта вращающаяся система в принципе не может. Поэтому как только одна лопасть винта упрется в препятствие — стальную конструкцию, все лопасти сразу обломаются! А гребной винт с обломанными лопастями в принципе не может толкать вперед субмарину. В этом случае иностранная субмарина должна сразу всплыть на виду у всего российского флота в его оперативном районе (!) и неподвижно замереть на воде, дожидаясь помощи надводных кораблей.

Дело в том, что труба торпедного аппарата весьма прочная и толстая, потому что при выстреле там развивается большое давление. Кроме того, торпедная труба не примыкает к легкому наружному корпусу непосредственно. Сверху располагается крышка легкого корпуса — щиток, и только потом, на некоторой глубине, — носовая крышка собственно торпедного аппарата. Поэтому удар пера стабилизатора иностранной субмарины по «Курску» должен был сначала прорубить две носовые крышки торпедного аппарата и только потом добраться до боеголовки торпеды.

БК: Тот факт, что эпицентр первого взрыва был в резервуаре торпеды 65–76, находившейся в торпедном аппарате № 4, не вызывает сомнения. Во-первых, это обнаруженные остатки раздутого резервуара, где хранился пероксид водорода, во-вторых, крышка именно этого торпедного аппарата оказалась вваренной в межотсечную переборку 2-го отсека. Как известно, эта торпеда была практической (учебной) и не несла боезаряда.

При скорости 5 узлов, с которой иностранная подводная лодка «отползала» от «Курска», за 2 минуты 15 секунд она смогла бы отойти на 331,83 метра. На этом расстоянии она должна была получить гидравлический удар от сейсмического события магнитудой 4,2. Что произошло бы с этой лодкой, окажись она на таком расстоянии при такой силе взрыва?

MB: Молчание.

Мой комментарий:

Господа оппоненты! У меня для вас есть ответ на все поставленные мною вопросы. Он прозвучал из уст капитана I ранга Николая Черкашина в прямом эфире на радиостанции «Эхо Москвы» с ведущей Ксенией Лариной 14 августа 2006 года:

«И тут я немножко завидую Борису Аврамовичу. Потому что ему несколько легче было в том плане, что больше было материала, больше проверенного материала, материала следствия, с которыми я был незнаком».

И это правда!

Я не знаю, говорил ли Владимир Устинов, что моя книга не должна появиться на свет, но, судя по его действиям, эти слова должны были прозвучать.

Как только в журнале «Коммерсантъ-Власть» (№ 42 (595). 25.10.2004) появился анонс первого издания книги «„Она утонула…“ Правда о „Курске“, которую скрыл генпрокурор Устинов», мне начали звонить знакомые и незнакомые люди, предупреждали и предлагали изменить название книги. Я уперся. В конце концов, Путина никто за язык не тянул, он сам эту сакраментальную фразу произнес. Цинизм Путина шокировал общество, и позже это изречение стало неким символом его правления.

На сайте ilanst.narod.ru/utonula. html я наткнулся на вариант слов российского гимна (автор неизвестен):

Эта крылатая фраза (Она утонула) имеет глубокий смысл и просится в стихи: