Но главное в том, что ни один из буев в районе поиска «Курска», которые наблюдали с борта военных кораблей, так не был выловлен.

Почему же не всплыл буй с «Курска», автоматически подающий аварийные радиосигналы в радиусе до 3000 километров? Дело в том, что на подводном флоте сложилось весьма негативное отношение к аварийным буям. Частенько самопроизвольное отстреливание буя происходило в ходе экстренного погружения подлодки. Разумеется, тогда командирам доставалось — за рассекречивание местонахождения лодки и за потерю флотского имущества. Известны случаи, когда аварийные буи просто приваривали к корпусам.

На «Курске» же, несмотря на три предпоходные проверки, система сигнализации В-600-1-1 о месте затопления оказалась заблокированной. Аварийный буй должен был сработать автоматически при затоплении 3-го отсека на глубине свыше 85 метров. Однако в штатном месте пульта управления буя почему-то отсутствовал ключ пуска, что и явилось основным препятствием для срабатывания выпускного аварийно-информационного устройства. Об аварийном буе «Курска» вспоминает в своей книге и Владимир Устинов, но делает из этого факта неожиданный вывод: «Но, как показало следствие, если бы даже ключ пуска прибора КА-01 был вставлен в штатное место и буй, сработав, всплыл и передал информацию о месте затопления А ПРИ, то, с учетом расчетного времени подхода из места базирования спасательных кораблей и обнаружения лодки, своевременно выполнить весь комплекс спасательных мероприятий и спасти моряков все равно не удалось бы».

Если верить утверждению следствия, что 23 моряка в 9-м отсеке жили после катастрофы 8 часов, то спасти их действительно не успели бы. Но если исходить из того, что в живых они оставались двое суток и более, тогда сразу возникает вопрос: как можно было допустить выход «Курска» в море, если при аварийной ситуации корабль не имел возможности обозначить место своего нахождения?

Кто проводил проверку соответствующего оборудования?

16 августа 2000 года в Сочи президент России Владимир Путин заявил, что операция по спасению экипажа подводной лодки «Курск» началась сразу после аварии, и подчеркнул, что никто не ждал ни одной минуты, никакого промедления не было и спасательные работы с самого начала проводились в полном объеме.

Это ложь. Достаточно вспомнить 11-часовую задержку с объявлением подлодки аварийной.

Для справки сообщу: командующий СФ Вячеслав Попов прибыл в район поиска и возглавил силы спасения через 27 часов 15 минут[33] после гибели корабля. А Главком ВМФ Владимир Куроедов прилетел на флот спустя пять (!) суток! Конечно, и у Куроедова есть начальство — министр обороны, президент, наконец. Вероятно, он получил приказ оставаться в Главном штабе и оттуда руководить поисковоспасательной операцией.

Я неоднозначно отношусь к советским временам, но тогда такое было просто невозможно. 24 июня 1 983 года на Камчатке в бухте Сарайная на глубине 41 метр из-за технической ошибки экипажа затонула атомная субмарина «К-429» 2-й флотилии подводных лодок Тихоокеанского флота. Так вот, Главком Военно-морским флотом СССР, адмирал флота Советского Союза Сергей Георгиевич Горшков прилетел из Москвы на Камчатку через 10 часов после аварии и лично возглавил поисково-спасательную операцию. С подлодкой быстро установили связь, и подводники регулярно получали рекомендации о необходимых действиях на борту. Спасение 106 моряков проводилось методом свободного всплытия, для подачи недостающих индивидуальных спасательных средств использовали водолазный колокол. Операция осуществлялась с участием водолазов. Всего они совершили 1666 водолазных спусков с общим временем пребывания под водой 3806 часов.

Уверен, что уцелевшие подводники не забывают ставить свечку адмиралу в день своего второго рождения.

«„Курск“ утонул???!!! Нет, это невозможно!» Такая реакция была не только у каждого, кто строил и эксплуатировал подводный крейсер проекта 949А, но даже у тех, кто хоть раз постоял рядом с кораблем. Конечно, беспечное поведение руководства учениями отчасти объясняется чисто психологически — бесконечной верой в абсолютную надежность подводного крейсера.

13 августа «Новости» Первого канала со ссылкой на Министерство обороны безмятежно сообщили: «В Баренцевом море закончились учения Северного флота России. В них приняли участие ВВС России и Украины». В то время уже было известно, что «Курск» не вышел на связь и что был взрыв.

Характеристики подводного крейсера потрясают воображение[34]. Надводное водоизмещение подлодки — 14 820 тонн, подводное — 22 500[35] (для сравнения: водоизмещение крейсера «Аврора» — 6731 тонна), длина — 154,8 метра, ширина — 18 метров, осадка в крейсерском положении на миделе — 9,3 метра, высота от киля до верха ограждения рубки — 28 метров.

8-этажный дом длиной с полтора футбольных поля — это и будет «Курск».

Несмотря на внушительные габариты, крейсер развивал надводную скорость 15 узлов (28 км/час), подводную — 32 узла (59 км/час).

Чтобы пустить ко дну атомный двухкорпусной подводный крейсер проекта 949А, разделенный на 10 водонепроницаемых отсеков, нужна не одна, а несколько торпед. Запас плавучести такой лодки составляет 29 %, что значительно больше любой из американских лодок[36]. Основная задача подводных лодок проекта 949 и 949А — борьба с авианесущими ударными группировками противника.

С экономической точки зрения этот проект наиболее выгодный. По состоянию на середину 1980-х годов стоимость одной лодки проекта 949А составляла 226 миллионов рублей, что по номиналу равнялось лишь 10 % стоимости многоцелевого авианосца «USS Theodore Roosevelt» (2,3 миллиарда долларов без учета стоимости его авиационного крыла).

По мнению специалистов ВМФ, один атомный подводный ракетный крейсер может вывести из строя один авианосец с несколькими кораблями сопровождения.

Еще в начале 1980-х годов некоторые эксперты высказывали мнение, что этот проект устарел, главным образом по техническим аспектам, и выступали против развития крупной серии подводных крейсеров этих проектов.

Главные технические проблемы подводных лодок этой серии — проблемы целеуказания и опознавания. При подавлении противником разведывательных возможностей, включая космические, собственные средства целеуказания этих кораблей не превышали 100 км при дальности противокорабельного оружия 700 км.

По мнению тогдашнего руководства Военно-морского флота СССР, решить проблему преодоления авианосной системы ПРО-ПВО можно было традиционным способом — наращиванием количества ПЛАРК, нацеленных на каждую АУГ, с одной до двух-трех. Всего же предполагалось построить в 1982–1996 годах 18 кораблей; построено — 12, одна лодка потеряна, строительство одной законсервировано, строительство остальных отменено.

Валерий Рязанцев имеет свой взгляд на оценку уникальности проекта 949А:

«Генеральный директор ФГУП ЦКБ „МТ Рубин“ с гордостью заявляет, что АПЛ 949А проекта занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самая большая атомная подводная лодка в мире. Хотелось бы напомнить уважаемому академику, что после Второй мировой войны ведущие морские державы не оценивают боевую мощь своих кораблей линейными размерами и калибром орудий. США, имея колоссальные научно-технические и производственные мощности, не строят подводные лодки огромных размеров. Для них важны не размеры, а тактикотехнические характеристики АПЛ и эффективность применяемого ею оружия. Американская атомная подводная лодка типа „Los Angeles“ имеет подводное водоизмещение порядка 7000 тонн и несет 12–20 крылатых ракет „Томагавк“ разных модификаций. Ее ракеты могут поразить любую цель на берегу на расстоянии до 2500 км и морскую цель — на расстоянии до 700 км. Размеры крылатой ракеты „Томагавк“ существенно затрудняют ее обнаружение противоракетными системами наших кораблей и самолетов… Американский командир подводной лодки выпускает крылатую ракету в ту цель, которая предназначена для поражения. Российский командир подводной лодки пускает ракету в надежде, что система самонаведения ракеты захватит какую-нибудь цель. Наши уважаемые академики утверждают всему миру, что российские атомные подводные лодки-гиганты по уровню подводного шума не уступают американским подводным лодкам, которые в 3–4 раза меньше наших по водоизмещению…