Мы возвращаемся к проблемам, связанным с конструктивными недостатками. Ерофеев говорит о ненадежности и недостатках торпеды и системы контроля, а мы продолжим тему конструктивных недостатков других аспектов проекта 949А.

По оценкам экспертов, в отсек было выброшено около 200–300 кубов энергетических компонентов, в том числе газообразный кислород. Давление в отсеке поднялось до 40 атмосфер и произошло короткое замыкание электрических цепей. Лодка моментально погрузилась во мрак. В результате обесточивания включилась аварийная система обоих реакторов, и они в ту же секунду были заглушены. Не случись этого, могло произойти радиоактивное заражение окружающей среды.

Спасский продолжает:

«Переборочная дверь во второй отсек была закрыта, а переборочные захлопки системы вентиляции открыты. Через них пневмоудар прошел во второй отсек с пиком давления в нем до 3 атмосфер. Как известно, для человека критическим является повышение давления около 1 атмосферы за 1 секунду, что вызывает баротравму легких».

Здесь стоит остановиться. Спасский в своей книге упорно избегает упоминаний о конструктивных недостатках проекта 949А. Случайно или нет переборочные захлопки системы вентиляции открыты при торпедной стрельбе? Неслучайно. Торпедные аппараты на современных российских (советских) подводных лодках бес-пузырные (пневмогидравлические). Торпеда выстреливается из торпедного аппарата сжатым воздухом. Чтобы воздушный пузырь не выходил вместе с торпедой и тем самым не обнаруживал лодку, перед Второй мировой войной был разработан принцип бес-пузырной стрельбы. После того как торпеда набрала необходимое ускорение и прошла 2/3 длины трубы, клапан открывается и воздух перезапускается из торпедного аппарата внутрь прочного корпуса. Чтобы избежать баротравмы личного состава, избыточное давление распределяется по соседним отсекам через систему вентиляции.

Иными словами, при торпедной стрельбе нарушается главное условие живучести подводной лодки — соседний отсек оказывается разгерметизированным. Но соседний отсек — это центральный пост, где расположено управление всеми корабельными системами. В 1-м отсеке, кроме десятков тонн взрывчатки, расположены носовые аккумуляторные батареи, выделяющие водород, которые представляют дополнительную опасность. Сокрытие этого конструктивного недостатка на «Курске» привело к тому, что на новейших многоцелевых атомных подводных лодках с крылатыми ракетами четвертого поколения[55] торпедный отсек также соседствует с центральным постом.

Но вернемся к книге Спасского. Далее, по его мнению, события развивались так: одновременно с первым взрывом в отсек хлынула забортная вода. Даже она не могла потушить огонь. Окислитель продолжал гореть. Лодка, приняв большое количество воды, получила дифферент на нос и под углом приблизительно в 26 градусов начала двигаться в направлении дна. Падала она по инерции, так как из-за обесточивания крейсера реакторы уже не влияли на этот процесс.

Здесь я не могу согласиться с мнением Спасского, так как убежден, что первый взрыв герметичность прочного корпуса не нарушил и вода в 1-й отсек не хлынула. При попадании большого количества воды пожар был бы потушен в самом начале и не вызвал бы детонацию остального боезапаса.

Дальше читаем у Спасского:

«Через минуту с небольшим лодка достигла дна и, пропахав носом около 30 метров, остановилась, зарывшись в грунт на 2,5 метра. В это время в субмарине температура горения, по оценке экспертов, доходила до 5000 градусов. В 11 часов 30 минут 44,5 секунды из-за пожара сдетонировал боезапас. Взорвались как минимум 10 из 20 торпед.

В каждой было по 300–400 кг тротила. Это был действительно ад».

Схема развития событий в отсеках подлодки после взрывов.

И здесь я не могу согласиться с Игорем Спасским. Обломки трубы торпедного аппарата обнаружены за кормой лежащей на дне лодки. Но за пределами корабля эти фрагменты могли оказаться только в результате второго взрыва, о чем я еще скажу. Значит, второй взрыв произошел, когда лодка была на ходу, а не на дне.

Второй взрыв привел к полному разрушению носовой части «Курска», конструкций и механизмов 1-го, 2-го и 3-го отсеков. В результате взрывного воздействия смерть всех моряков, тела которых были извлечены из 2-го, 3-го, 4-го и 5-бис отсеков, наступила в короткий промежуток времени — от нескольких десятков секунд до нескольких минут.

Взрывная волна дошла только до реакторного отсека и дальше не пошла.

Офицеры, находившиеся в 6-м, 7-м и 8-м отсеках, перевели личный состав в 9-й отсек. Все это было сделано без паники, о чем свидетельствуют вынесенные средства индивидуальной защиты, спасательные комплекты и регенерирующие пластины.

Это еще одно бесспорное доказательство того, что подводники в 9-м отсеке жили значительно дольше 8 часов. Моряки выполнили все необходимые действия по герметизации отсека и его систем для предотвращения поступления воды. Это установили эксперты. По их мнению, вода проникала через верхние коммуникации, технические трубопроводы, что подтверждает очередность затопления отсеков — от носовых к кормовым. В противном случае уровень воды во всех отсеках повышался бы одновременно и одинаково, по принципу сообщающихся сосудов.

В постановлении о прекращении уголовного дела написано:

«Из-за поступления воды в 7-й отсек началось повышение давления, а затем — и затопление 9-го отсека, что в 13 часов 58 минут 12 августа 2000 г. было замечено и зафиксировано капитан-лейтенантом Колесниковым Д. Р. в записке. Возможными путями поступления воды в 9-й отсек являлись системы и оборудование этого отсека, а также негерметичность переборки между 8-м и 9-м отсеками.

Затопление 7-го отсека при наличии воздушных связей между 7-м и 8-м отсеками привело к затоплению 8-го отсека, а затем, с учетом таких же связей между 8-м и 9-м отсеками, — и к затоплению 9-го отсека. Осталась открытой переборочная захлопка вентиляции на 130-м шпангоуте, что и стало основным путем затопления 9-го отсека после подъема воды в 8-м отсеке до уровня расположения захлопки».

В одной из записок Дмитрия Колесникова чуть ниже перечня фамилий личного состава имеется выполненная от руки запись синего цвета:

Одна из записей Дмитрия Колесникова.

В постановлении о прекращении уголовного дела следователь утверждает, что эта запись сделана 1 2 августа. Однако никаких подтверждений тому, что эта запись сделана в первые сутки, я не нашел.

Если предположить, что Колесников писал 12 августа, тогда нарастание давления в 7-м отсеке отмечено через два с половиной часа после взрывов, а это значит, что на тот момент 9-й отсек был сухой.

Дата в записке отсутствует. В записке Сергея Садиленко, которая тоже не датирована, говорится о том, что избыточное давление в 9-м отсеке составляет 0,6 кгс/см, то есть менее 1 атмосферы.

В исследовании, проведенном ЦКБ «Рубин» (в деле оно представлено в виде письма за подписью А. А. Завалишина), указано, что в первые часы после аварии дыхание 23 человек обеспечивалось за счет свободного объема отсека. При начальной концентрации кислорода в 20 % его хватило бы на 14 часов, то есть примерно до 01:30 13 августа. Подчеркну: этот расчет сделан только на основе объема 9-го отсека, без учета того, что затопление шло от 6-го к 7-му, от 7-го к 8-му, от 8-го к 9-му отсекам, следовательно, вода подгоняла морякам дополнительный кислород. Кроме того, подводники использовали 1 1 пластин для регенерации воздуха В-64. И у них оставалось еще несколько десятков. То есть чего-чего, а воздуха им хватало.