Преподаватель приближается ко мне, а я поднимаю голову вверх чтобы не потерять его глаза, которые так мне нравятся.

Он наклоняет ко мне еще ближе свое лицо.

Чувства переполняют меня.

Что же он со мной делает?! Он ведь не дотронулся до меня даже, а я уже так бурно реагирую. Хочу хотя бы весомое касание его почувствовать на своей коже… даже и случайное.

— Проход немного освободи для меня, Тарасова, — произнес преподаватель.

Наваждение сразу же спало.

Чувства отступили. Они уже не так ощущались остро.

Вот так всегда! Начинаешь об одном думать и только пытаешься помечтать, а всего лишь пару слов кем-то сказанных, способны заставить исчезнуть, раствориться все, что только появилось в твоей голове.

— Пожалуйста. — Я пропустила его. — Проходите, Михаил Игоревич. Честным людям нечего скрывать.

Он посмотрел на меня серьезным взглядом, без тени усмешки.

— Сейчас я все проверю и выясню.

Запрещать даже не собиралась. Я этого, как раз и хотела.

— Возражений не имею, — сказала я.

— Вот и замечательно. А я уже подумал, что ты решительно собираешься на меня в суд подать за порчу имущества.

Он улыбается и ждет видимо моей реакции.

— Я решила предоставить вам возможность чтобы осознали свою вину, пришли ко мне с повинной и устранили проблему в виде сломанной ножке у моей кровати.

— Сначала я взгляну на твою кровать, а потом поговорим уже.

Возражать я не стала и молча проводила его в свою комнату.

Встала около двери что бы не мешать ему.

Михаил Игоревич подошел к моей кровати и встав на колени, стал ее внимательно осматривать и трогать.

Я не отвлекала его и просто ждала окончание тщательного осмотра.

— Действительно одна ножка у кровати пострадала. — Он задумчиво крутил в своих руках ножку, которая сломалась.

— Убедились теперь окончательно в моей правде и невиновности? — интересуюсь я.

— На счет невиновности, я ещё сомневаюсь, Тарасова.

Он просто непробиваемый!

— Вы признаетесь в своей вине? — продолжаю стоять на своем я.

— Нисколько, — тут же говорит он. — Может до меня у твоей кровати уже было состояние не очень, а я стал лишь случайно, последней ее ступенью выносливости.

Как же искусно он выкручивается. У него этому нужно поучиться.

— Ну-ну, — выдала я.

— Инструменты у тебя есть?

— Какие?

— Все понятно, — вздохнул Михаил Игоревич. — Я съезжу за инструментами, а ты делами займись в мое отсутствие.

— Какими? Сторожить кровать до вашего прихода, а то вдруг ее кто-нибудь украдет или она сама сбежит?!

— Тебя, Тарасова точно не украдут. Ну, а если совершат такое необдуманное и крайнее преступление на свою голову, то будь уверена, что они искренне будут раскаиваться, тысячу раз пожалеют об этом и вернут тебя непременно, как можно быстрее еще с какими-нибудь подарками. Только бы возврат приняли бы обратно в виде тебя!

Почему, как только он начинает со мной разговаривать, то сразу же просыпается в нем сарказм? Уложить бы его этот сарказм спать на вечный сон. Осталось только придумать, как это сделать.

— Это хорошо, — произнесла я.

— Ужин приготовь мне, пока я туда-сюда ездить буду. Накормишь меня, тем самым отблагодаришь.

Ничего себе, какие у него запросы ко мне запредельные!

— За что отблагодарить?

— За безмерную и возмездную помощь, за срочную исполнительность, за активность моего мозга, а также рук и ног.

К кровати он только приступил, осмотрел ее, а ведет себя так, как будто уже починил.

— Яичница подойдет?

— Нет, так легко не отделаешься от меня, Тарасова. Твоя благодарность в виде ужина должна быть на много более щедрее, чем простая яичница.

А хотелось бы легко отделаться на счет готовки.

— Яйца, вообще-то дорогие сейчас. — Это уже не дешевое блюдо.

— Вот и оставь себе их. А мне что-нибудь посущественнее приготовь.

— А еду специально для вас из ресторана не заказать?

— Как хочешь, но возражать не буду.

Вот же!

Омлет ему приготовлю

Я готовлю не по-царски, если выразиться по мягче.

Я пока в своем уме и твердой памяти чтобы понимать, что преподавателя от себя нельзя отпугивать. Его нужно завлекать к себе.

Горелой едой точно не заманишь.

А омлет — это для меня безопасное блюдо, а для Михаила Игоревича в первую очередь будет съедобным блюдом. Я же за него в первую очередь волнуюсь. Пока не начала готовить, нужно проверить, есть ли у меня какие-нибудь таблетки для желудка от отравления. На всякий случай.

Таблетки я у себя к сожалению не нашла. Ладно, понадеюсь на удачу.

В аптеку бежать не рискну. А вдруг в это время придет Михаил Игоревич, а меня дома, как раз не окажется. Я не уверена, что он будет меня дожидаться под дверью.

Долго в одиночестве мне не удалось побыть. Минут через сорок вернулся преподаватель.

Михаил Игоревич принес с собой чемоданчик. Открыв его, я увидела множество всяких разных инструментов. Преподаватель сосредоточено перебирал инструменты. Глядя на эту картину, я полностью успокоилась.

Я была полностью уверена, что Михаил Игоревич починит мою кровать с таким-то выбором инструментов.

Я стала улыбаться и радоваться, предвкушая, как сегодня уже буду спать на своей мягкой, уютной кровати.

Я рассчитывала, что он прямо сейчас приступит к ремонту моей кровати, но видимо мои планы с планами преподавателя сильно отличались друг от друга.

Михаил Игоревич оставил свой открытый чемоданчик с инструментами в моей комнате и пошел на кухню. Я последовала за ним.

— Тарасова, давай накладывай, что для меня приготовила. Я такой голодный. К тебе торопился и дома ничего даже не перекусил. — После своих слов, Михаил Игоревич пошел руки мыть.

Я наложила в тарелку ему омлет и поставила на стол.

Преподаватель зашел на кухню и сел за стол напротив меня. Свой взгляд он направил на мою "благодарность", то есть на тарелку с омлетом.

— Да, Тарасова! — тяжко протянул он. — Похоже ты совсем не веришь в то, что мне удастся починить твой кровать.

— А чем вас омлет не устраивает? — удивленно смотрю на него.

— Я не спорю, что выглядит он нормально. — Михаил Игоревич стал есть мой омлет. — Кто же так кормит голодного мужчину, Тарасова? Не скоро ты замуж выйдешь. Колбаса с хлебом есть у тебя?

— Да, — ответила на последний вопрос я.

— Отлично. Значит все-таки наемся.

Преподаватель поднялся с табуретки и пошел к моему холодильнику. Открыл его и стал смотреть, что у меня находится в нем, а позже стал доставать из него продукты. Колбаса тоже была среди этих продуктов.

Сгрузив на стол "продуктовый багаж", который у него был в руках, он стал делать себе бутерброды. Он даже зеленый горошек поставил на стол. Открыв его, он стал поглощать ложкой за ложкой со скоростью света.

В общем, преподаватель мои стратегические запасы активно съедал на целых два дня вперед.

Я только сидела с огромными глазами и смотрела, как он стремительно быстро поглощает все с удовольствием, очередной мой стратегический запас продуктов. Не могу в это поверить!

А когда он добрался до пирога с вишней, то я уже не смогла это стерпеть. Эта сладость на черный день мною припасена. Я попыталась вмешаться, рукой накрыла пирог, но куда мне там. Он с легкостью поднял мою руку и взял себе самый большой кусок пирога.

— Не хотите приступить к кровати? — Боюсь, что если он еще хотя бы десять минут задержится на кухне, то я уже останусь и без завтрака. Моя колбаса стремительно уменьшалась в размерах на моих глазах. Похоже мне грозит остаться без бутербродов.

— Теперь можно. Червячка я немного смог заморить, — с легкостью согласился преподаватель.

— Червячка? — переспросила я. — Вы уверены? Мне кажется, что у вас в желудке анаконда прячется.

— Не нужно, Тарасова завидовать моему быстрому обмену веществ. — Он поднялся с табуретки и посмотрел на меня.