Бесконечность человеческой души означает не что иное, как ее бессмертие. Следовательно, человек по своей природе представляет собой единство смертного и бессмертного. Можно привести, по крайней мере, три аргумента в пользу бессмертного начала в человеке.

Во-первых, бесконечность (бессмертие) человеческого духа обнаруживается в универсальных понятиях, прежде всего в философских категориях. Например, понятие «человек» включает в себя конкретного индивида, которого мы называем этим именем, и нечто значительно большее, поскольку данный термин относится ко всем людям: жившим до нас, живущим в настоящее время и к будущим представителям человеческого рода.

Иначе говоря, одно лишь это понятие «выбрасывает» нас за пределы конкретной личности и реальности и отправляет в бесконечность; в самом деле, мы не можем указать границу, до которой простирается понятие «человек».

Таким образом, благодаря своему духу человек уже в общих понятиях постоянно имеет дело с бесконечностью, он как бы к ней притрагивается. Уже поэтому человека справедливо рассматривать как бессмертное существо. Наши «дотрагивания» до бесконечности (бессмертия) обычны и повседневны, ежеминутны. Для нас эта трансценденция в бессмертие представляется настолько банальной, что мы ее просто не замечаем.

Если философские категории суть «окна в бесконечное», то именно философия обнаруживает и развивает это бессмертное (бесконечное) начало в человеке. Вот почему философия делает человека человеком. Итак, вы хотите ощутить бессмертие? — Прикоснитесь в мыслях к бесконечности.

Во-вторых, очевидное бессмертие человеческой души доказывается способностью человека относиться к бесконечности. Кстати говоря, с этой точки зрения величие человеческой души может измеряться ее отношениями к окружающему миру. Мелкая, эгоистичная душа ничего не видит и не желает видеть за пределами своего приватного окружения. Замурованный в вещном мире, дух человека попросту истлевает. Однако, как правило, наш дух покидает пределы своего Эго и устремляется к людям, к миру, к Космосу, в бесконечность, наделяя себя бессмертием.

В-третьих, реальное бессмертие человека доказывается фактом творчества. Воистину, рождение детей, идей, образов, картин, музыки, архитектурных сооружений, различных материальных конструкций дает нам долю бессмертия и вечности. Мы продолжаем существовать в наших творениях. Творчество — фактор человеческого бессмертия.

В этой связи напомним рассуждение Ф. М. Достоевского: «Если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого (ибо без него следует самоубийство), то, стало быть, оно и есть нормальное состояние человечества, а коли так, то и самое бессмертие души человеческой существует несомненно» (цит. по: Камю 1989: 299).

Итак, пытаясь определить человеческую душу, мы приходим к заключению о том, что финальных дефиниций для нее быть не может. Наша душа включает в себя два начала — смертное и бессмертное. Предназначение человека состоит в том, чтобы развивать и укреплять свое бессмертное начало, приобретать, так сказать, богоподобие. «Смерть неизбежная, но навеки ненавистная, заслуживает презрения», — сказал Альбер Камю (1989: 276).

Вполне возможно, что решающий для Шелера вопрос о соотношении духа и энергии является действительно решающим для дальнейшего прояснения сущности человеческой души. Философ говорил о животворении духа в результате насыщения его энергией. Этот жизнедеятельный дух понимался как «цель и предел конечного бытия…» (см.: Шелер 1988: 70, 76). На наш взгляд, «энергийность» духа требует современного объяснения.

Человек есть микрокосм, дитя творческого бытия, поэтому он изначально является не только тварным, но и творческим существом, homo creans. Его творчество есть не что иное, как продолжение творчества Космоса, как форма космического творчества. Творчество есть неотъемлемое свойство человека. Человек способен творить себя. Разумеется, рутина жизни способна блокировать творческую натуру личности и сводить ее к минимуму. В этом, в частности, заключается опасность механической, полумертвой действительности.

Герман Гессе однажды сказал: «Я верую в человека как в некую чудесную возможность, которую даже самая большая грязь не заставит померкнуть…» (Гессе 1990: 115). Воздерживаясь от гуманистического энтузиазма последних слов, мы разделяем его идею. Действительно, человек является «чудесной возможностью», поскольку обладает творческим началом, которое постоянно взаимодействует с изменяющейся окружающей средой. Будущие результаты этого взаимодействия не предопределены и заранее точно не известны, поэтому женщины и мужчины всегда заключают в себе некоторую тайну, но открытую для разума и самопознания.

Иными словами, человек, как и Космос, имеет таинственную, но интеллигибельную сущность. Познание человека безгранично, если его самотворение не имеет пределов. Поэтому от окончательных оценок живого человека (человечества) лучше воздерживаться, поскольку вместе с его саморазвитием изменяются и сущность, и существование, истины человеческого бытия.

Сегодня наука располагает определенными свидетельствами творческой природы человека. Так, Эрих Фромм доказывает, что самые сильные страсти и потребности человека коренятся в особенностях его существования (см.: Фромм 1988: 449). Среди таких потребностей выделяется трансценденция через творчество или разрушение. Необходимость самореализации ставит индивида «в ситуацию крайнего выбора — создавать или разрушать, любить или ненавидеть». По мнению психоаналитика, как потребность создавать, так и воля к разрушению коренятся в природе человека. Желание разрушать возникает тогда, «когда не может быть удовлетворено желание что-то создавать» (Фромм 1988: 458).

Но что такое творчество? В платоновском «Пире» имеются замечательные слова: «…Рождение — это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу» (Платон 1993: 117). Под рождением же можно понимать не только воспроизводство жизни, но и творчество. Как говорит Платон (1993: 115), «все, что вызывает переход из небытия в бытие, — творчество, и, следовательно, создание любых произведений искусства и ремесла можно назвать творчеством, а всех создателей их — творцами».

Творчество представляет собой не что иное, как рождение новых идей, чувств, образов, материальных продуктов человеческой деятельности. Поэтому в творчестве можно видеть проявление бесконечного в конечном, бессмертного начала в смертном существе. Благодаря творчеству люди становятся, так сказать, богоподобными. А человек-тварь навсегда остается неполноценным созданием, которое обречено на страдание, на бесперспективное существование, деградацию и непременную смерть.

Между тем существует духовная традиция, которая расщепляет человека надвое. Ему оставляют пассивность, страдание, а активность, творчество отдают сверхчеловеку. Это — традиция униженного человека (например, концепция Ф. Ницше). С этой точки зрения человек не имеет объективной ценности, поскольку он — тварь, а не творец. Когда же человек представляет собой одно лишь тварное образование, то он навсегда оказывается страдающим существом, которое выбывает одно лишь сострадание. Для своего избавления человеку предлагается трансформироваться в разновидность Übermensch'а. В любом случае человек прекращает свое существование, но… приобретает ценность. Странная логика: человек должен умереть, чтобы возвыситься, спастись. А кое-кто в этой «трансценденции» усматривает высший гуманизм.

Однако из унижения не может родиться уважение. Перманентное унижение гибельно как для природы, так и для человека. Нормальное развитие человека связано с пробуждением и культивированием в нем интеллектуального, эмоционального и практического творчества. Но этот процесс означает становление человека, а не сверхчеловека. Именно творчество возвышает человека, преодолевает в нем тварное, страдающее существо. Чтобы превратить человека в мутанта, достаточно отнять у него возможность творить. И наоборот, благодаря творчеству человек становится человеком. Вакуум творчества жизненно опасен.