Это был разгром.

Некогда мирный луг превратился в залитое кровью и устеленное десятками тысяч трупов поле такого побоища, которого прежде Арлансия никогда не видала. Ветер нес клубы рваного белого дыма, вопли сражающихся и стоны умирающих, по полю носились десятки лошадей без всадников.

Арлансии и раньше приходилось воевать. То против Тархалона, то против Латанны, то с варварскими ордами: на небольшое торговое государство всегда ротков открыта куча. Однако захватчики каждый раз очень быстро, сразу после умывания собственной кровью, начинали понимать, что небольшое — не значит немощное. В тронном зале

Вайландрии вот уже тысячу лет стоит стела с выгравированными словами основателя правящей династии: «Пожалеешь на войско хоть золотой из казны — враг не оставит в ней и медяка». И потому каждый раз не очень большая, но отлично обученная и вооруженная армия, безгранично преданная королю и отечеству, крошила врагов в капусту.

Каждый раз — но только не в этот.

Сэр Кэлхар привстал в стременах и оглядел поле боя, хотя лучше бы не смотрел.

Везде катастрофа. Везде разгром. Он, конечно, прекрасно понимал, что этот бой будет очень трудным, раз уж Тархалон продержался против «серой чумы» считанные дни… Но чтобы вот так… Армия Арлансии — пятьдесят тысяч человек, не считая эльфов — вышла против двадцатитысячной вражьей армии и полегла меньше, чем за один час.

Непоправимое произошло в первые же пять минут сражения. Арлансийские короли, в прошлом потратившие немало сил и веков на окончательное примирение с длинноухими, традиционно рассчитывали на существенную помощь эльфийских лучников, способных косить вражеские ряды с нескольких сотен шагов, однако в этот раз с эльфами произошло именно то, что раньше они сами делали с врагом. Когда закованные в доспехи ряды неприятельской фаланги приблизились, лучники вышли вперед, натянули непосильные для человека луки и запустили в небо сотни стрел. Но еще до того, как те обрушились вниз смертоносным дождем, шеренги врага окутались дымом, раздался странный треск, в воздухе засвистело… Большая часть эльфов была убита на месте, досталось и арлансийским солдатам. Волшебное оружие врага делало дыры в нагрудниках, пробивало щиты, рвало кольчуги и плоть.

То, что происходило после, было настоящим кошмаром. Враг, испуская грохот и белый дым, нанес арлансийцам чудовищные потери еще до того, как две армии сошлись в бешеной рубке. Затем выяснилось, что в первых рядах неприятеля полным-полно низших орков, закованных в почти такую же броню, как и остальные враги, и дела пехотинцев обернулись очень худо, при том, что правый фланг вообще весь выкосили. Ситуацию выровняла рыцарская конница под командованием старого Рейнара Второго, и хотя половина рыцарей погибла, так и не добравшись до противника, выжившие влетели в ряды врагов и учинили им кровавую баню, несмотря на то, что вражеские доспехи оказались необычайно прочными. И когда сэру Кэлхару уже начало казаться, что они все-таки выстоят, случилось самое ужасное.

Из леска появилась дюжина огромных драконов с колесами вместо ног, в три человеческих роста каждый и длиной шагов в десять-двенадцать. Король приказал атаковать копьями и лично возглавил атаку, вернув мужество испуганным рыцарям, но,

как оказалось, повел их на верную смерть. Первый же дракон с адским свистом испустил из пасти струю пламени, зажарив заживо и Рейнара Второго, и нескольких рыцарей вместе с лошадьми. Дальнейшая стычка с чудовищами, в которой Калхар потерял копье и щит, но сам чудом уцелел, привела к гибели еще нескольких десятков отважных, но бессильных против металлических драконов рыцарей.

Никакой надежды уже не оставалось. Рыцарь отлично понимал коварный план врага: вначале втянуть арлансийцев в кровопролитное сражение, а затем разом изменить ход битвы с помощью драконов-големов. Само собой, что Рейнар избежал бы боя, знай он заранее о них, но теперь и король, и половина армии мертвы, остатки войск поспешно отходят или бегут с поля боя.

Вот небольшой отряд эльфов отступает к лесу, отбиваясь от вражеской пехоты, чуть дальше пара драконов преследует убегающих пикинеров. Металлические чудища неуклюжи, лошадь не догонят, но пешему человеку не уйти от них.

Сэр Кэлхар сжал челюсти. Это разгром, но сейчас еще можно хотя бы спасти тех, кого получится. Правда, все его силы — это он сам и двое рыцарей из его эскадрона, уцелевших в бою.

— Смотрите, — крикнул он, — мы должны задержать это чудовище!

Словно в ответ, голем издал чудовищный вой, из его пасти вылетела струя пара, заживо сварив нескольких бегущих.

Кэлхар на скаку схватил торчащее из земли чужое копье. Три отважных рыцаря направили своих лощадей наперерез, набирая скорость для атаки. Если им повезет атаковать сбоку, может быть, удастся пробить стальную шкуру этой твари и поразить ее в жизненно важные точки, если только они могут быть у неживого существа.

— За Арлансию! Эртэс, помоги нам!

Если богиня и слышала их, то все равно не помогла. Первый рыцарь погиб в клубах раскаленного пара, второй сломал копье и вместе с лошадью убился о гиганта, но

Кэлхару, намертво вцепившемуся в древко, удалось вонзить копье в бок чудовища. С

рычанием и грохотом тварь развернулась на месте, Кэлхара, крепко держащегося за древко, буквально выбросило из седла, словно требушетом. Рыцарь, пролетев добрых два десятка шагов, упал в кучу тел, от страшного удара в глазах померкло.

Сознание вернулось несколько минут спустя и ненадолго, только для того, чтобы сэр

Кэлхар сумел с трудом поднять голову и еще раз оглядеть поле боя. Войска «серой чумы»

преследуют разбегающихся арлансийцев, земля дрожит от рева и воя драконов-големов.

Отчаяние захлестнуло его. Все пропало, все кончено! Кэлхар, как и все те, что лежат неподвижно на лугу у реки Сигны, присягал защищать свою родину даже ценой собственной жизни, но им удалось исполнить лишь вторую часть клятвы. Умереть. На большее их не хватило. Верности, доблести и благородной стали оказалось недостаточно против нечестивого оружия и черной магии.

За миг до того, как тьма поглотила его, рыцарь понял, что плачет.

Будильник зазвенел, настойчиво сообщая, что пора на работу. Данила сонно зевнул и неохотно выбрался из постели. Пятница? Да, точно. Значит, последний день, а там уже выходные.

Поспешно умылся, побрился, наскоро закинулся парой бутербродов и побежал на остановку. Когда вдали показался автобус, вспомнил, что брал домой папку с чертежами.

Черт. Пока вернулся — понял, что не успеет. Собственно, вариантов два. Опоздать, получить штраф и выговор, либо ехать на мотоцикле, потратившись на бензин сейчас и амортизацию матчасти в перспективе. Баш на баш получается, только без выговора. Что ж, хоть прокатится с ветерком.

На проходную Данила попал весьма вовремя: еще две минуты и штрафанули бы.

Разделся в гардеробе, поднялся на третий этаж, по пути здороваясь с коллегами, вошел в свой кабинет, который делил еще с тремя младшими инженерами, сел на рабочее место и включил компьютер, выведя его из режима сна. На экране появился чертеж редуктора вентилятора.

Боже, если б хоть кто-то на свете знал, как сильно Данила ненавидел вентиляторы, редукторы, кофемолки, электромясорубки, прочие бытовые и небытовые приборы и все остальное, связанное с его работой. Но жизнь — штука такая, редко спрашивает, кому чего хочется. Ненавидь сколько влезет — а работать придется, потому что надо кушать, платить за жилплощадь, покупать одежду, отдавать кредит… И Данила, сжав зубы, работал, просиживая в фирме, производящей подобную хренотень, штаны за штанами и год за годом.

В юности он увлекся спортивной стрельбой и полюбил оружие. Причем даже не ту власть, силу или защищенность, которую оно дает своему владельцу, а просто само по себе. Уже тогда в нем проснулся конструктор: первые теоретические разработки Данилы вертелись вокруг вопроса, как гарантированно послать пулю «мелкашки» в десятку с двухсот метров. В семнадцать лет он точно знал три вещи: что стандартный патрон «мелкашки», «.22LR», на такую дистанцию пулю запустить может, а точно бить — нет, что задача может быть решена, если использовать пулю от этого патрона и кустарную гильзу с увеличенным зарядом пороха в винтовке с нехарактерной для «мелкашки»