Повисла тишина, затем кто-то сказал:

— Да, все вполне может быть именно так.

Т’Альдин послал колдуну полупоклон, повернулся и молча двинулся прочь. Теперь люди знают, откуда у их врагов тайные знание, а Т’Альдин… Т’Альдин тоже знает секрет оружейника. Всего один — но ему и этого будет достаточно.

Дома, если, конечно, можно называть домом чужой лес, его встретила Таруна. Они не виделись несколько недель, и эта встреча согрела их сердца. Но дело — прежде всего.

Т’Альдин не намерен позволить кому-либо еще когда-то снова разлучить их и сделать бездомными.

— Твоя мать здесь? — спросил он, отстранившись после поцелуя.

— Да, но она сейчас в мастерской. Помогает здешним магам…

— Отведи меня к ней. Необходимо, чтобы она изготовила для меня огненные кристаллы.

— У меня их несколько…

Т’Альдин улыбнулся, мягко и ласково, точно так, как она его и научила.

— Мне нужны особенные.

Данила устал, крепко устал. Казалось, усталость пропитала все его тело, проникла в каждую пору кожи, висела на плечах, сковывала шаги. Он уже не высыпался, сон не приносил бодрости, с каждым разом открыть глаза, прогнать апатию, встать с кровати и приняться за работу становилось все труднее, и Разумовский понимал: он уже на грани.

Человеческим силам есть предел.

Вместе с тем, уже вечером третьего дня с момента уничтожения бомбард инженер внезапно обнаружил, что может пойти спать раньше обычного, потому что возникающие проблемы он порешал за день. Маховик военной промышленности, построенной

Разумовским с нуля, набирает обороты, и скоро он сам уже не будет незаменимым. И

ничего страшного, потому что сил тянуть эту лямку больше нет.

Данила вернулся в свои апартаменты, наскоро поужинал. Ложась в постель, он поймал себя на мысли, что необходимость завтра снова вставать вызывает только тоску.

Как здорово было бы сейчас закрыть глаза, уснуть и больше не просыпаться… Данила всегда считал, что самоубийство — удел слабых духом, но вот теперь мысль о смерти уже не пугает, а скорее манит. Лег, закрыл глаза — и все. Все проблемы, тяготы и ответственность остаются позади. Нет, конечно, Данила не сдастся так просто, не сбежит на тот свет, не подведет человечество этого мира, и если сдохнет вскоре — то на рабочем месте от остановки сердца, а не от снотворного. Однако мысль о снотворном уже не вызывает психологического отторжения. Должно быть, именно это и называется –

«сломаться», подумал Данила, погружаясь в сон.

Рано поутру на совете у короля прозвучали особенно дурные новости: гоблины, собрав практически все свои силы в единый кулак, двигаются на Вайландрию вместе со всеми драконами и обозами.

— Думаю, все их вылазки и диверсии за эти дни были разведкой боем, — мрачно подытожил доклады король, — и теперь серая чума точно знает, что именно столица –

главный очаг сопротивления.

Граф Вольсунг приподнял бровь:

— Лично мне это не видится в столь катастрофическом свете. Взять нас штурмом гоблины и раньше не могли, а теперь не смогут и подавно, ведь у нас есть и стрелковые аркебузы, и гранаты, и те ужасные штуки, которыми министр Данила разбил их лагерь…

Данила вздохнул:

— А им и не надо брать нас штурмом. Достаточно взять в осаду.

— Вайландрия может продержаться годы. Запасы продовольствия у нас очень большие.

— А запасы железа, свинца, угля, дерева, селитры, купороса, серы? Их у нас нет, все привозят караваны каждый день, а теперь это стало еще и очень рискованным занятием. А

куда деть беженцев, которые у нас еще остаются? Гоблинам не нужно брать город штурмом: мы проиграем войну в тот же миг, когда столицу возьмут в осаду. После этого серая чума небольшими отрядами опустошит все вокруг, вырежет города и селения, и им никто не помешает, потому что мы в осаде. Центр оружейной промышленности здесь.

Стоит им нас отрезать от остальной страны — и все.

— Есть вариант, — сказал Ренфорт, — переправить вас, мастеров и все, что надо для производства, в самый дальний город на границе с Латанной. Это трудно, но осуществимо. И тогда гоблины осадят Вайландрию, в которой останется только небольшой гарнизон, а вы подготовите оружие и с основными силами атакуете осаждающую армию извне…

— И что помешает гоблинам точно так же осадить и тот город? Вряд ли он укреплен так же хорошо.

— Они не будут знать, если нам удастся все это сделать скрытно…

Данила махнул рукой:

— Они догадаются. Увидят, куда ушли беженцы, увидят, куда пойдут караваны — и все поймут.

— Согласен, — кивнул король, — сбежать из Вайландрии не удастся. И мне видится, что есть только один способ удержать гоблинов от осады.

— Какой же, ваше величество?

— Дать им бой еще на подступах. Драконы настолько медленно ездят, что у нас еще минимум два дня на подготовку.

— У нас нет шансов, — покачал головой барон Дэйнс, — орки уже на пути сюда, но прибудут только дня через три. А без них нам совершенно нечего противопоставить драконам.

Король медленно кивнул.

— Я знаю. Все, что мы сможем — это умереть за свою родину и забрать с собой в могилу побольше ублюдков. А тем временем мастер Данила вместе с лучшими мастерами доберется до Латанны и там начнет все с начала, но уже имея ценный опыт и обученных исполнителей…

— Две поправки, — сказал Разумовский, — во-первых, завтра Кадиас должен закончить экспериментальное противодраконье ружье, так что это еще большой вопрос, смогут ли они ползать нашими полями безнаказанно. Во-вторых, я уже слишком истощен, и еще раз ту же песню мне не спеть… К тому же, из ружья должен стрелять кто-то, кто понимает основы бронебойного ремесла, и это я. Будь у нас больше времени — много ружей решило бы проблему нехватки умения, но я произвести к битве больше, чем одно, не получится, и боеприпасы для него — тоже очень большая проблема. Так что если мы послезавтра умрем

— то все вместе. А вот мастеров к дальнему пути в Латанну надо подготовить. Если мы проиграем — хотя бы спасем оружейное дело для дальнейшей борьбы. Они и так уже неплохо освоили то, чему я их научил. А насчет орков — если мы отправим им навстречу караван со щитами и волшебными молотами — они смогут прибыть на поле боя уже готовыми. Если приналягут на ноги — могут и успеть.

Дворяне и генералы переглянулись, затем Вольсунг сказал:

— Так значит, готовимся к битве? У нас есть хотя бы призрачный шанс на победу?!

Данила посмотрел ему в глаза:

— Иногда бывает так, что нужно сражаться, даже не имея надежды. И ты, арлансиец, должен был бы понимать это и без подсказки чужеземца.

Весь день ушел на подготовку к сражению. Данила потратил его в основном на совещания и инструктажи с командирами подразделений. Взаимодействие войск –

необходимый элемент любой войны, начиная с появления огнестрела, когда сражения по принципу «толпа на толпу» ушли в прошлое.

Главные свои надежды инженер возлагал на «полевую артиллерию» — онагры. Он не сомневался, что гоблины, уже зная об огнестреле у людей, тоже придут на бой с длинными щитами-стенами, и этот факт снизит ценность аркебуз обеих армий, что, при тотальном превосходстве в стволах у гоблинов, играет на руку людям.

Вполне закономерно, что и гоблины это понимают. И онагры у них тоже есть, захваченные в разрушенном Тарсинке. В целом, силы равны, что сулит серой чуме не легкую победу, а упорный кровопролитный бой. Что при уже известной трусости врага тоже можно рассматривать как преимущество.

Однако нет никаких сомнений: гоблины понимают и это тоже. И потому наверняка будут искать способ победить легко, хитростью или неожиданным техническим козырем.

Один такой козырь Данила предвидел: гранаты и бутылки с горючей смесью. За серой чумой перевес в качестве гренадеров, потому что их ручные орки слишком уж сильны.

Отсюда напрашивается простое решение: сблизиться на расстояние, с которого свои гренадеры добрасывают, а вражеские — нет, закидать противника гранатами — и вуаля.