Даже сейчас, когда Питеру было уже пять лет, когда мы прошли многие трудные периоды, на которых писали в форумах, мне всё еще было страшно. Что если я не смогу отдать его в нормальную школу? Не смогу контролировать его, когда у него будет переходный период? Не смогу давать ему хорошие советы? Когда он был младенцем, я думала это был самый страшный этап. Потом он начал ходить, и я поняла, что вон он этап настоящего Ада. Сейчас Питер был любознательным ребёнком, который всему восхищался и обожал спрашивать «Что? Зачем? Почему? Как?». Вот этот период первый, который мне нравится. Хотя и в нём возникают проблемы.

Когда объявили мою остановку, я встала со своего места и быстро направилась к выходу. Меня сразу же приветствовала вывеска «Детский садик «Солнышко». С программой дошкольного воспитания». Вывеска была красивой, с разноцветными буквами, цветочками и бабочками. Всё лучшее детям.

Я направилась к воротам и поздоровалась с охранником, когда он открыл мне дверь. На площадки сейчас играла какая-то группа детей, младше Питера. Некоторые сидели в песочнице, некоторые играли в догонялки или залазили на брусья. На группу из пятнадцати детей приходилось три воспитательницы, поэтому каждый был под присмотром. Когда я ходила в садик, у нас была группа в двадцать три человека, причём в разных возрастных группах. И всего одна воспитательница. Ну, еще повориха, которая заставляла мыть за собой посуду.

Питер ходил в этот садик уже три года. И три года я приезжала сюда, чтобы оставить его и забрать. Но каждый раз поражалась тому, как здесь было всё красиво сделано. Я нашла раздевалку для группы Питера и вошла. Здесь уже было много родителей, которые пришли за своими детьми, некоторые из которых говорили с воспитательницами.

— Мамочка! — Крикнул Питер, и я увидела, как он бежал ко мне. Я сразу опустилась на колени, чтобы обнять его и прижать тот небольшой комочек счастья к себе. От его волос пахло ванилью, поэтому я глубоко вдохнула, а потом поцеловала его в макушку.

— Привет, малыш, — сказала я, немного отстраняясь. — Ты что уже переоделся?

— Конечно! — Гордо сказал он. — Я же уже взрослый. — Я начала его сматривать и заметила, что он надел кофту наизнанку, а на правой ноге шнурок был завязан неправильно. Я лишь улыбнулась, покачала головой и пошла к его шкафчику, чтобы поправить всё.

— Что сегодня делал?

— Мы сегодня должны были пройти маленький тест. «Какое животное это говорит?». Я прошёл быстрее всех! Правда, здорово?!

— Конечно, милый, — улыбнулась, когда переодела его кофту.

— Корова говорит: муууу. — Радостно сказал он, пока я зашнуровывала его обувь. После этого я открыла шкафчик, чтобы достать сменные шорты и футболку Питера и положить чистую одежду.

— Алисочка! — Я выдохнула и закрыла глаза. Только не Анетт! Я ненавидела её навязчивость. Ненавидела, когда она смотрела на меня, как на кучку собачьего дерьма, в котором она уделала свои дизайнерские туфли. Но больше всего я ненавидела её дежурную улыбку для меня. Когда она хочет быть дружелюбной, но за этой улыбкой видно, что на самом деле она думает обо мне. И видно, как она хочет крикнуть: «Тебе здесь не место! Вали на свою свалку!».

— Привет, Анетт. — Сказала я и улыбнулась ей. Надеюсь, в моей улыбке она тоже видела, как я посылаю её самым отборным матом.

— Я просто хотела сказать, что на следующей неделе в пятницу у нас будет тематический вечер в морском стиле. Уже придумана программа, и родители распределились на тех, кто готовит угощения и тех, кто занимается украшениям. Ты чем хочешь заниматься? Или вы не участвуете?

Очередные намёки на то, что мы живём в не самом лучшем районе. Очередной намёк, что как бы я не старалась, я никогда не стану такой прекрасной мамой года, какой является она. Но е было просто говорить. Её муж владел тремя магазинами бытовой техники, а через месяц открывал четвёртый. Да, они не миллиардеры и даже не миллионеры. Но деньги в их семье водились. И пока муж пахал, она растила дочку и делала из неё маленькую принцессу.

А я воспитывала Питера в одиночку, поэтому не могла себе позволить целыми днями скакать по всяким консультациям и детским бутикам, а по вечерам придумывать разную херню.

— Нет, что ты, мы, конечно же, участвуем! — Сказала я с самой максимальной долей счастья. А улыбка Анетт немного дрогнула. — Я бы хотела заняться угощениями. Есть конкретные пожелания? Или я сама должна решить? — С едой было проще. Я помню, какие завороченные украшения сделали на дне дикого запада. Сколько бы я не пыталась, такого уровня я никогда не достигну.

— Нужно сто кексов и два торта. Помни про морской стиль. И не нужно никаких красителей. Постарайся сделать всё максимально натуральным.

— Ну, разумеется, Анетт. — Улыбнулась я, а в голове опустила её всеми известными матными словами.

— И еще есть небольшая просьба, — сказала она, когда я взяла Питера за руку и уже направилась в сторону выхода. Ну что еще? — Можешь в пятницу надеть что-нибудь… поприличнее. Я понимаю, что тебе всего лишь двадцать лет. Но это несколько не прилично ходить в настолько коротких шортах перед маленькими детьми.

Я почувствовала, как Питер сжал мою руку. Я быстро посмотрела на него и увидела его взгляд, который так и говорил мне: «Я люблю тебя, мамочка. Не ведись на слова этой плохой тёти. Для меня ты лучшая».

И всё. Гнев медленно пропадал, потому что всякие высокомерные сучки, которые хорошо вышли замуж, не стоили того, чтобы мой малыш разочаровывался во мне.

— Конечно. — Бросила я Анетт, а потом просто пошла к выходу, чтобы она еще чего не вспомнила.

Пока мы с Питером ехали в автобусе, мы ели печенье мисс Питтл, и он изучал книги, которые она дала мне. Он показывал мне на буквы, которые они уже прошли, а потто рассказывал про них небольшой стишок. Также он попросил читать ему по вечерам «Таинственный остров», который мисс Питтл мне дала.

В магазине Питер просил купить ему его любимые жевательные конфеты. Сначала я подсчитывала, сколько могу на это потратить, а потом вспомнила козла с двадцаткой и решила, что сегодня я могу побаловать Питера.

— Мама, а что на удин? — Спросил меня Питер, когда я стояла на кухни и готовила.

— Пицца, милый. Ты уже спрашивал.

— Угу. — Сказал Питер. Когда я вновь повернулась к доске, заметила, что на ней не хватало кусочка колбасы, которую я нарезала. А Питер убегал наверх по лестнице вместе с Чакки. Я лишь покачала головой и улыбнулась. Он постоянно напоминал мне меня. Помню, что Гейб часто качал головой, когда я так и норовила подкормить каждое животное в округе и пару раз в неделю приносила кого-то домой.

Когда пицца была готова, я позвала Питера за стол. Он прибежал, а под его ногами продолжал мельтешить Чакки. Я знаю все хитрости Питера. Поэтому сразу поставила перед ним стакан молока, соус, еще один приборы и пару долек сладкого перца. Обычно он использует трюк с «Принеси», чтобы отвлечь меня и дать еще кусочек Чакки. Нет, Питеру нравилась моя еда. Нет, Чакки не голодал. Просто эта собака имела вместо желудка чёрную дыру и могла есть не переставая. А тот Питер был только рад подкормить его.

— Не хочешь провести день в Слоут Луп? — Спросила я, налив и себе молока. — Скажем, субботу. Мы могли бы погулять в парке, сходить в аквариум Шедда. Потом пошли бы на пляж.

— Здорово! — Улыбнулся Питер, когда уже запихал кусок пиццы себе в рот. — А мы возьмём с собой Чакки?

— Я подумаю.

— А мы можем пригласить Пейдж? — Я чуть не выплюнула молоко изо рта, но удержала его в себе. Пейдж была дочерью Анетт. Вот чего-чего, а такого я точно не ожидала.

— Пейдж? — Переспросила я, надеясь, что просто ослышалась. Или у них в группе появилась еще одна Пейдж.

— Да, — сказал Питер, а потом опустил голову в тарелку и его щёки покраснели. — Сегодня мы лепили из пластилина и у неё не было красного. И я отдал ей целый кусок своего. Она сказала, что все мальчики противные, а я прикольный и поцеловала меня в щёку.