Никакой лжи не было в ответе. Уголовники были объявлены элементом 'классово близким к пролетариату', в сельской местности опирались на голытьбу, которая просто не желала пользоваться теми наивыгоднейшими условиями, что были созданы еще со времен премьерства Столыпина. Ну а в городах... О, там было чуть сложнее! Откровенные маргиналы, не желающие работать, люмпен-пролетариат, работающий кое-как и не имеющий перспектив для роста по причине хронического и неисправимого тупоумия - это само собой. Разные либералы-идеалисты коммунистами никогда не считались своими, обзываясь 'попутчиками', то есть используемыми до поры до времени. И всевозможные инородцы, вроде кавказцев всех мастей, прибалтов, поляков, испокон веков ненавидящих Россию. Ну и вышеупомянутые 'классово близкие' уголовники. Вот они, стройные ряды, на которые опирались Ленин со своей кодлой. И впрямь классическая сволочь во всех разновидностях, не поспоришь! И вот именно из нее по большей части и набирались кадры во все ветви власти и вообще мало-мальски значимые структуры. Одно хорошо - с ними было легко работать. Вот как сейчас...

Шинкарев Михаил Панкратович изволил словесно испражняться. Делал он это со всем усердием, с подобострастием во взгляде и голосе, всеми силами показывая, что готов хоть палку в зубах носить, лишь бы это ему хоть немного помогло. Завербовали его действительно в конце двадцать пятого года. Акт вербовки был произведен лично Жаком де Рилье, в качестве 'пряников' выступали финансовая заинтересованность и обещание карьерного роста. Бурного такого, впечатляющего. Ну вот потомственный подсобный рабочий одного из Санкт-Петербургских заводов. Славный до революции лишь запоями даспособностью подставлять коллег по цеху, не мог на это не клюнуть. Тем более что обещания француз выполнил на все сто. Карьеру Шинкареву сделали впечатляющую. Хотя приходилось периодически делать агенту внушения. Какие? Да что видимый чин не столь полезен, как положение 'серого кардинала'. К тому же у первого и шанс засветиться перед тем же ОГПУ куда больше, чему было немалое число примеров.

Что же до денег, так здесь сказывалась специфика страны советов. Если во времена НЭПа деньги еще можно было, пусть с немалыми осторожностями, но тратить на милые простой натуре Шинкарева развлечения, то с его сворачиванием... В общем, финансы, получаемые от французов, в последнее время лежали мертвым грузом. Хотя как... В теории ему обещали в перспективе эвакуацию за рубеж со всеми нажитыми капиталами, вот только лично я в это особо не верил. Не та ситуация, не тот агент, чтобы его, уже отработавшего свою полезность, вывозить за пределы страны. Для этого же специальную операцию разрабатывать, рисковать к тому времени куда более ценными людьми.

Верится с трудом. Точнее и вовсе не верится. Был бы на его месте некто, полезный и за пределами СССР - можно было бы поверить. А так... Свои выводы я ему и изложил, причем с максимальной мерой сарказма, растаптывая остатки его надежд на то, что французские хозяева каким-то образом спасут, поменяют или хоть как-то облегчат участь. С раздавленными и лишенными даже остатков надежд легче работать. Особенно если сумеешь сделать себя единственным возможным просветом в непроглядной мгле. Собственно этим я и занимался, как мне кажется, довольно успешно.

Сам по себе Шинкарев знал не так уж много. Только своего непосредственного куратора, основной и резервный каналы получения и передачи сведений, да собственные 'успехи' на плодотворной ниве шпионажа. Ну и с охотой сдал уже собственных людей, которые работали уже на него лично. На него как на видного и влиятельного сотрудника наркомата, а вовсе не как на французского агента. Что ж, улов и в самом деле был неплох. Можно было уже сейчас звонить Руцису, докладывать об удачном начала операции и предвкушать те или иные плюсы от своих успешных действий. Однако, я предпочитаю использовать все возможности. А не останавливаться в самом начале пути. Поэтому, набирая номер Руциса, я знал, что ему скажу:

- Аркадий Янович, это Алексей.

- Слушаю тебя. Леша. Чем порадуешь?

- Шинкарев откровенничал с нами от и до, причем даже без долгих уговоров. Сдал куратора, оба канала связи, собственных людей, используемых втемную. Но речь не совсем о том, - выдержав небольшую паузу, я продолжил. - Как я и докладывал ранее, целесообразно не обнародовать его раскрытие. Тут и возможность дезинформации, и шансы пойти дальше по цепочке или хотя бы вширь, раскрывая всю сеть французской резидентуры.

- Я тебя понял. Но решать будут там, наверху,- голос чекиста намекал на то, что сам он не возражает и даже попробует убедить свое начальство, но результат предсказать не берется. - Ты уже освободился?

- Как сказать, Аркадий Янович... Моя основная работа вроде бы окончена. Показания первоначальные он дал, все подписал, всех и все выдал, так что отвертеться у него никак не выйдет. Могу и дальше тут находиться, но...

- Тебе хочется, чтобы наблюдение за арестованным взяли на себя другие. Считаешь, что тебе есть чем заняться и без скучной рутины.

Вот искренне ненавижу Руциса как представителя глубоко враждебной системы, но вместе с тем отдаю должное его уму. Для меня настоящего и для маски одновременно - интересное в этом месте уже кончилось. Поэтому я не стал отрицать очевидного, но заодно поинтересовался, не нужно ли мое участие на соседних участках работы. Забавно, что я имел в виду разработку целей второго порядка. На ближайшую перспективу. Оказалось же, что содействие требуется там, где вроде как не стоило ожидать проблем.

- У Сомченко что-то не заладилось, - вздохнул, сообщил Руцис. - Звонил мне, доложил, что арестовал Устинова, что он заговорил, но... Настаивает на открытом аресте, уверяет, что это будет лучшим выходом из сложившейся ситуации.

- Ситуации? Какой именно ситуации?- вот чует душа, что во втором адресе явные проблемы. Но вот какие именно, о том ни я, ни даже Руцис не ведает. - Неужели кого-то при задержании застрелить ухитрились?

- Не знаю. Поэтому и посылаю тебя выяснить, - мрачный тон чекиста свидетельствовал, что и он ничего хорошего от таких смутных дел не ждет. - Езжай, разберись и немедленно доложи. На адресе оставишь Петрова, пусть присмотрит, пока не приедет человек на смену. И помни, что операция не должна сорваться по чьей бы то ни было вине! Действуй от моего имени, если понадобится.

- Можете на меня положиться, Аркадий Янович.

И сразу же, едва прозвучали эти слова, собеседник повесил трубку. Беспокоится, однако, раз вот так вот эмоции не сдержал, позволил истинному отношению к происходящему прорваться сквозь заботливо выстроенную личину.

В ином другом случая я мог бы и позлорадствовать. Но только не сейчас. В данной ситуации он мне нужен. Равно как и его достижения, успехи... Так что руки в ноги и вперед, навстречу непонятным сюрпризам.

'Большевики с самого начала определили характер гражданской войны: истребление.'

А.И. Деникин, генерал-лейтенант, лидер Белого движения

'Если Вы еще не сидите, то это не Ваша заслуга, а наша недоработка.'

Ф.Э.Дзержинский

Путь от Красной Пресни до улицы Кропоткина вроде бы и не столь длинный, особенно в пору, близкую к ночной, а все равно - время тянулось слишком уж медленно. Виной тому мое хорошо развитое воображение, которое с усердием представляло все новые и новые варианты неприятностей. Хорошо еще что Федор, видя кислое выражение на моем лице, даже не пытался влезать с неуместным сейчас разговором.

Вот так и доехали, в полном молчании. Естественно, остановились не у самого адреса, а за несколько домов от него. Но на сей раз я не собирался оставлять водителя в машине. В конце концов, он не только рулить способен, худо-бедно, а и выстрелить сможет, и просто засвидетельствовать, коли понадобится. Ничего не хотелось исключать, и уж тем более я не собирался ставить себя в невыгодное положение