– Рудра, подойди к нам, – подозвал Нэх после того, как о чем-то договорился с неписем. – Присаживайся на свободный камень.

Вождь взял у Нэхуэля факел и приблизился ко мне, указывая свободной рукой на мою грудь.

– Что под рубашкой? – задал вопрос Нэх.

– Ничего… – протянул я, расстегивая пуговицы. Однако уже подозревал, в чем дело.

Шрамы. Те самые, что оставил ягуар в горах Тортуги. В отличие от бесчисленного множества других порезов на моем теле, которые пропадали после респауна, смачные царапки от хищника остались, хоть и не были сильно заметны. Я и обнаружил-то их далеко не сразу, а в виду того что жить они мне не мешали – быстро забыл. Все-таки в игре рассматриваешь свое тело в разы реже, нежели в реальной жизни.

Вождь вздрогнул, точно ударенный током, и интенсивно заговорил на непонятном языке. Все же Нэхуэлю вновь удалось его успокоить.

– Откуда? – спросил он меня.

– Пару недель назад получил. Неудачно поцапался с ягуаром на Тортуге.

При слове «ягуар» Котубанама в очередной раз охнул – теперь уже как бабка.

– Ты? Его? Слабо верится, – скептически протянул Нэхуэль.

– Дело было ночью… – я поведал историю о том, как поборол свирепого хищника, во всех деталях.

Теперь все встало на свои места. Оказывается, у индейцев араваков, в число коих входит и племя Таино, ягуар является священным животным. Убивать их разрешается только касикам, то есть вождям, и некоторым верхним сословиям племен. И только тогда, когда какое-то из божеств даст добро на такой поступок. Конечно, эта мифология корнями уходит куда-то еще глубже, но по крайней мере причина, почему Котубанама почувствовал на мне Знаки, стала понятной.

– Но почему же эти шрамы остались, а не исчезли с первым же респауном? – не понимал я.

– Все южные индейские племена в той или иной степени отождествляли ягуара со сверхъестественной сущностью. Поэтому если тебе удается победить зверя самостоятельно, остаются, как и от многого другого, тайные Знаки. Говоришь, ты убил его саблями? Значит, все верно. Это тебе не сафари с ружьем, а близкий бой. В «Карибах» после схватки с любым зверем, исключая питомцев игроков, остаются шрамы. А шкуру-то с него неужто ты продал?

– К трупу этой твари я не прикасался, только скинул с себя.

– А зря! – мечтательно ответил Нэх. – Можно было бы ее себе взять, но да ладно. Что касается конкретно тебя, то сейчас попробую все уладить. Котубанама – на самом деле добротный касик. Дай мне время с ним поговорить, и я использую твои Знаки тебе на пользу.

– Спасибо, – только и оставалось выдавить мне, оставляя их наедине.

Не знаю, какое из этих мелкопузеньких божеств Таино снизошло до моей персоны, но Нэху и впрямь удалось убедить непися, что гость по имени Рудра является одним из спасителей народа индейцев.

– Должен будешь, – весело хлопнул меня по плечу довольный Нэхуэль. – Кажется, мне удалось выбить для тебя кучу ништяков. Если повезет, сможешь понимать язык нашего народа после необходимого обряда.

– Разве для этого не нужно редкое умение переводчика?

– Обычно нужно. Но у нас ситуация занятнее: Знаки дают тебе право сражаться с испанцами по воле наших богов, именуемых семис. Ты должен пустить в себя дух убитого зверя, чтобы сражаться на его стороне. На нашей стороне. Слава семис, ты не съел своего мохнатого врага! Это бы сделало тебя навеки врагом таинов. Нелегко раскрутить касика на подобную хитрость, но у меня получилось.

– Каким образом это поможет с поиском сокровищ?

– Я именно к этому и веду. Есть у Котубанамы зерна под названием каоба, которые растут из одноименного красного дерева. Используются строго в ритуальных целях – для связи с богами. Я больше чем уверен, что это многое прояснит. Ты должен попробовать.

А вот я не был в этом сильно уверен. Конечно, по Нэхуэлю хорошо видно, что он желает бескорыстно помочь. Возможно, из-за собственного любопытства, возможно – в надежде, что сумеет завербовать меня «в свои». За ходом его мыслей я не поспевал – зачастую собеседник углублялся в индейские термины и местную мифологию. Сказывался тот факт, что его жизнь неотрывно связана с мультикультурой первозданных жителей Латинской Америки. Иногда казалось, что он жутко переигрывает свою роль, но каждый раз я убеждался, что человек предан индейцам целиком и полностью. Не оболваненный фанатик, но преданный индейской культуре человек. Предстоящий обряд хотя бы сближал меня с касиком племени – быть может, заговорив на одном языке, он сможет наконец помочь с кладом?

Все приготовили в течение нескольких минут. Индейские девушки, которых здесь называли скво, поставили на огонь миниатюрный котелок, высыпали внутрь горсть темных сушеных зерен, которые затем размололи пестиком. Принесли вытянутый предмет, по форме напоминающий маленькую ложку для надевания обуви. На вершине предмета виднелась резная фигура из дерева с головой очередного божества…

Сперва меня накормили хлебом под названием касава. Я ожидал, что еда эта дает какие-либо игровые бонусы или бафы, но увы – всего лишь необычная сладкая картошка.

– Рудра, ты только не паникуй, – успокаивающе произнес Нэх, когда я покончил с блюдом. – Чтобы войти в мир духов семис, необходима прочистка организма.

Я уже не удивился, когда мне принесли артефакты этих семис. Не полноценные глыбы, как в поселении таинов возле пещеры, и не фрески, как при входе в пещеру. На этот раз – каменные головы охватом в ладонь и вытянутые статуэтки.

Пришлось в очередной раз поразиться внешности богов-семис. Уши с тремя дырками, выпученные глаза и губы. Пустые глазницы и пустой рот зачастую напичканы золотыми камнями и как будто припаяны.

– Эти камни – и есть семис, верно? – решил уточнить я.

– Разумеется. Они выступают в роли духовно-связующего звена между миром материальным и духовным.

– Или виртуальным, – тихо проворчал я.

Интересно, в реальном мире Нэхуэль тоже верит во всю эту мистику? Или, находясь в виртуале, так трепетно относится к культуре?

Сжав в левой руке одного из семис, правой я сунул принесенную трубку-палку-ложкудляобуви в горло – такой жути требовал ритуал! Понятия не имею, чем была пропитана палка, но рвотный рефлекс сработал на отлично.

И только теперь мне представилась возможность вдохнуть ароматы зерен каоба. При первом же вдохе сильно защипало ноздри, заслезились глаза, взгляд заволокло тьмой, сознание начало меркнуть…

Странные размытые образы потоком проносятся в моем сознании, поочередно ускользая от внимания. Чувствую себя ветром, которому не хватает скорости. Не хватает направления. И я чувствую себя воздухом, зажатым сбродом хаотичных вещей, людей, зданий. Взгляд не может зацепиться ни за один предмет, он вынужден блуждать чрез сероватую размытую пелену.

Суматоха. Напряжение. Невнятный шум, беспорядок, загромождения и теснота — такие странные образы и ощущения давят на меня снаружи, заставляют сдаться. Голоса людей проходят насквозь, наполненные вечной нервозностью, напряженностью, давкой. Я плыву по тесному пространству, но не являюсь его частью. Я – пустота.

И вот где-то вдали зажегся мощный луч, уходящий высоко в вечернее небо. В космос. За звезды. Кругом бесконечное множество людских силуэтов, для которых меня не существует. Какие-то палатки напичканы тут и там, это затрудняет путь, но я ощущаю вектор.

Гул нужно заглушить. Суматоха – источник грязи и зла. Это знание ревет во мне, заставляя устремиться к источнику света. Но этого не ведают силуэты, что продолжают мельтешить, толкаться и шуметь. Чувствую, как свет луча заглушает гул и напряжение вокруг, и я несусь к нему сквозь толпу, протискиваюсь через редкие щели меж силуэтов, кричу, толкаюсь воображаемыми локтями, перетекаю к лучу, как капля стекает по листку. Хочу быстрее – но не могу.

Чем ближе эпицентр столба света, тем мне легче. Этот свет чистит изнутри, омывает энергией, он испаряет грязь и напряжение, оставляет Суть. Я добираюсь до луча, но лишь на мгновенье – чтобы все поглотилось в немыслимо мощным хлопке света.