Я быстро убедился в том, что на близкой дистанции ятаганы не пробивают его броню – здесь нужен серьезный рубящий удар, который могла бы позволить широкая сабля, а не шустрые порезы коротких клинков. Противник махал мечом, но делал это слишком вальяжно – наверное, не привык таскать на себе тяжелую броню. И уж тем более не привык к поединку, где враг то и дело норовит уйти из поля зрения. Когда я оказался за спиной испанца, то сполна замахнулся ятаганами – те проделали бреши в его спине. Надавил сильнее, и клинки натужно вошли под доспехи, протыкая врага.

Кругом кипел яростный бой. Передовая линия как таковая отсутствовала, везде шло множество бездумных стычек одновременно. Буйная растительность запачкалась кровью. Птиц в небе давно не было видно. Головорубы вертели топорами так, будто они были игрушечными. Лезвия шуршали в воздухе и глубоко вонзались в сталь врагов, а затем резво выходили – и вновь вонзались. У меня на глазах вражеский игрок в мундире мощно дернул за бороду одного из головорубов, после чего воткнул рапиру вверх через шею. Острие клинка выглянуло над теменем.

Нэхуэль неплохо работал томагавком, но выбирал преимущественно испанцев без снаряжения. Его звериная шкура давно облилась кровью – и не факт, что исключительно чужой. Он рвался к мушкетерам, которые укрывались как правило поодаль от рукопашного сражения. Люди Аннели тоже времени даром не теряли. Они старались не лезть в открытый бой, зато прекрасно справлялись мушкетами, пули которых сминали кирасы, тем самым проламывая солдатам кости.

Уже знакомый мне головоруб Лемборг и его товарищ откуда-то притащили пушку, первый снаряд которой срезал парочку деревьев на вражеской стороне. Ранее там маскировались мушкетеры, но теперь пяточек стал прекрасно виден.

Приходилось принимать атаки игроков в тяжелой броне. Сила, вкладываемая в меч, превосходила выставленные мной клинки, и потому несколько раз я чуть не лишился головы. Иногда меня выручали пираты, которые иной раз сами отхватывали смертоносные лезвия мечей. Я также использовал навыки «Один на палубе», «Танцующий с ветром» и «Удар наотмашь». Вместо того, чтобы выдохнуться, азарт боя только взбадривал. Наставления Оливии фон Штерне тоже не проходили даром – сегодня я в очередной раз чувствовал, насколько ценными были ее слова.

Разобраться, кто побеждает, не представлялось возможным. Казалось бы, трупы «Эльдорадо» валились в три раза чаще пиратов, однако в бой шли новые противники.

– Мушкетеры, внимание: конница! – разнесся крик одного из наших.

Раздался шум копыт. Вдали скакали пикинеры. Лошади энергично перебирались по ухабам и песку, огибали пальмы и деревья. Увлеченные битвой, многие не заметили их приближения. Другие подготовились стрелять.

Из строя быстро выбыло пара десятков всадников. Стрелы дробно стучали по доспехам, с глухим хлюпом входили в конскую плоть. Несколько лошадей рухнули, придавливая седаков. На них наткнулись другие. Выстрелы мушкетов и пистолетов свалили первые ряды, но за ними неслись новые, огибая павших или втаптывая их в землю.

Кавалерия – одно из сильнейших преимуществ Испанской короны. Только не на любой территории такая тактика боя может быть полезна. Остров Саона со своей буйной растительностью мало подходил для пикинеров – здесь ничего не стоит оставить оружие между пальм, а то и вовсе рухнуть вместе с лошадью. Но сейчас у «Эльдорадо» не оставалось выбора. Испанцы всеми силами пытались удержать территорию – возможно даже ждали прихода новых кораблей, – а значит, не чурались любых методов.

И конница действительно пошатнула наши ряды. Кругом цокали копыта, летели комья земли, бряцал металл. Пираты не успевали перезарядить огнестрел, а сабли и шпаги бесполезны против длинных пик. Даже щитов мы были лишены.

Тангниостр только чудом избежал столкновения с конем. Он кувыркнулся с мушкетом в руках и швырнул оружие в брюхо животного. Штык-нож вонзился по самый ствол, и конь рухнул вместе с пикинером.

– Отходим, – крикнул его брат-близнец, – надо отбросить лошадей!

Но далеко отступать не пришлось. Если таины не могли участвовать в битве против людей в доспехах, то что мешало атаковать лошадей? Их стрелы со всех сторон быстро начали валить кавалерию, хотя иной раз всадники сметали индейцев.

Очередное копье насквозь пронзило головоруба, сражающегося неподалеку, и взрыло землю.

Я схватил пику и дернул на себя. Испанец рухнул, но нога его зацепилась в стремени, и конь поволок его за собой, пока сам не пал от случайной стрелы.

Пешие испанские солдаты перегруппировались. Выжившие пикинеры выстроились в квадраты, а мушкетеры окружали их со всех сторон, образуя терцию. Длина пик позволяла защищать неэкипированных стрелков, пока те разряжали мушкеты. Однако встречный огонь пиратов быстро разрушал такие ряды.

Я огляделся. Бой возвращался в привычное русло, где на одного пирата приходилось с десяток бойцов «Эльдорадо», хотя бывали и исключения. С ятаганами в руках я тоже осмелел и продолжал сражаться, покуда были силы. А когда уставал, то отбегал в безопасное место и заряжал пистолеты. Пыжей для них давно было не сыскать, но я обходился и без них – для выстрела в упор особого ума не надо, главное, найти целые картузы.

Все шло хорошо, пока Аннели не одернула меня по плечу.

– Что-то не так, – прорычала она.

– В чем дело? Мы же вроде понемногу оттесняем их к берегу?

– Ты видел хоть одного испанца в зеленой форме? И не задумывался, почему они так легко проигрывают? Элитные бойцы почему-то не идут в бой.

– Выжидают момента? – предположил я и принялся заряжать пистолет.

– Следующего момента может не быть, – ответила Аннели. – Я отправила своих ребят в тыл, проверить обстановку. Они должны были ответить, но этого не случилось. Значит, их убили, и доступ к сообщениям заблокирован. Нас намеренно сжимают плотнее.

– Так называемой элиты у «Эльдорадо» не особо и много. Одну из таких групп я недавно сам завалил. В любом случае, я хочу вновь добраться до сокровищ. А это впереди.

– Чувствуешь запах? – ответила пиратка. – Дымом пахнет.

– На поле боя? – Я вскинул бровь.

Но в следующее мгновенье ее опасения передались и мне. Сразу в нескольких местах вспыхнул огонь. С виду могло показаться, что рванула очередная граната или кто-то выстрелил из пушки, но после подозрений Аннели это больше походило на поджог. Сражение растянулось минимум на пару сотен метров, поэтому ничего серьезного огонь пока не представлял. Но что будет, если он окружит поле боя?

– Скажи Тангу! – осенило меня.

– Скажи лучше ты, – ответила она. – Я для того тебя и позвала. Он меня плохо воспринимает, а тебя послушает. Пошли.

Танга мы нашли, ведущего кулачный бой сразу против двух врагов. Топор и саблю он где-то потерял, зато нацепил на руки испанские железные перчатки. Он вминал солдат в землю, а те явно робели при виде страшного здоровенного существа, измазанного кровью.

– Танг, у нас проблемы, – начал я, когда он закончил избивать трупы.

– Ну? – еле дышал головоруб.

– Оглянись. Кажется, нас хотят поджечь. Замкнуть кольцом огня, чтобы мы просто задохнулись.

– Брехня, – ответил он. – Огонь так далеко не распространится.

– Если только кто-нибудь не разольет зажигательную жидкость, – сказала Аннели.

– Вот как? Хм. – Тангризнир еще раз окинул взглядом окрестности. – Ладно, вели своим отходить. Но не разбегайтесь – надо закончить начатое! Мы положили слишком много испанских псин, чтобы давать им второй шанс.

Наверняка Аннели и Тангризнир тут же отправили сообщение своим людям, но помимо этого стоило убраться и самим. Проблему осложняло то, что солдаты «Эльдорадо» никуда не делись – они продолжали напирать, стрелять, скакать на лошадях. Просто взять и одновременно отступить – значит подставить спины под десятки атакующих врагов.

Некоторое время я следовал за Аннели. Мы успешно забили испанца в броне, а затем разделались с собакой, которая чуть не погрызла мне шею. Пары минут хватило, чтобы огонь распространился дугой далеко за нашими спинами.