— Нет. — Женщина показала на приставленное к стене ружье. Из-за пояса Летиции выглядывал кривой кинжал, напоминавший стальной клюв.

Орнелла понимающе кивнула, с тоской глядя на оружие. Она так привыкла носить его с собой, что, лишившись и ружья, и кинжала, ощущала себя так, будто ей отрезали руку.

— Почему ты пришла? — спросила Летиция, присаживаясь к столу. — Тебя прислала Беатрис? Что-то случилось?

— Я хотела попросить у вас приюта на эту ночь, — ответила Орнелла и призналась: — Мать выгнала меня из дому.

— Выгнала из дому?! Не думала, что Беатрис способна на такое. Что на нее нашло?

— Все потому, что я влюбилась в Дино Гальяни.

Похоже, Летиция удивилась. Она была ровесницей Беатрис, и ее волосы уже тронула седина, от уголков глаз разбегались морщинки, и кожа была обветренной, как у человека, который много времени проводит на открытом воздухе, под лучами солнца, но в глубине ее глаз не было той глубокой боли, какую Орнелла привыкла видеть во взгляде своей матери.

— А… он?

— Он тоже. Дино первым признался мне в своем чувстве. Когда мама узнала об этом, она сказала: «Или я, или Гальяни».

— И ты выбрала?

— Да, но я хочу быть уверенной в том, что не ошиблась, потому мне нужно знать: что произошло между моей матерью и Леоном Гальяни? Что породило ненависть Беатрис?

Она смотрела на Летицию огромными глазами, казалось, вобравшими в себя частицу беспросветного мрака, что царил за окном. Напряженный изгиб рта, потерянный взгляд — совсем как у ее матери. Летиции стало жаль эту издерганную девочку, не знавшую ласки. Она протянула руку и погладила Орнеллу по щеке.

— Наверное, я не имею права говорить правду, и я не сделала бы этого, если б не видела твоего отчаяния, твоих сомнений. История Леона и Беатрис начиналась не как история ненависти, а как история… любви.

Когда она произнесла эти слова, в доме стало так тихо, что было слышно, как за окном трещат цикады и звенит мошкара.

Орнелла с силой сплела пальцы и резко произнесла:

— Я не ослышалась?

— Нет. В юности Беатрис служила в доме Гальяни. Они с Леоном полюбили друг друга и не удержались от плотского греха. Леон был единственным наследником и сыном своего отца, и было трудно представить, что родители позволят ему жениться на прислуге. Они скрывали свою связь до тех пор, пока Беатрис не забеременела. Леон поступил честно: он пошел к отцу, во всем признался и попросил позволения взять свою возлюбленную в жены. Разумеется, последовал отказ, и Беатрис выгнали из дома. Она была сиротой, и на какое-то время ее приютила моя мать. Беатрис ждала, что Леон предложит ей бежать из Лонтано: ей-то нечего было терять! А вот ему… Он долго сомневался, а потом… решил подчиниться воле отца. Родители быстро нашли ему невесту, Сандру Ормано, которая тоже происходила из зажиточной и уважаемой семьи. Это был брак по договоренности, едва ли там присутствовала хотя бы капля любви. Конечно, о случившемся знала вся деревня, но Леон и не собирался отрицать свое отцовство, более того, он был намерен помогать Беатрис и ребенку. К сожалению, новорожденный мальчик умер, и с тех пор твоя мать возненавидела Леона. Она на каждом шагу говорила про него гадости, преследовала его беременную жену и желала ей всяческих несчастий. Однако первенец Сандры родился здоровым, и позже, как ты знаешь, она подарила Леону еще троих детей. Беатрис вышла замуж за Симоне Санто. Он был очень беден, и в деревне его считали неудачником. Он всегда выглядел каким-то растерянным, все валилось у него из рук. Ни мне, никому другому не известно, был ли виновен Леон в его смерти. Знаю только, что Гальяни первым пришел в дом Беатрис, чтобы сообщить ей о том, что Симоне сорвался с тропинки и разбился о скалы, потому что видел, как это произошло. Твоя мать решила, что именно Леон столкнул Симоне в пропасть, при всех объявила его убийцей своего мужа и поклялась отомстить. Несмотря на это, Леон предложил ей помощь. Беатрис в гневе отказалась и плюнула ему в лицо. Со временем многим стало казаться, что она сошла с ума. Когда-то я считала, что твоя мать пойдет до конца и в любви, и в ненависти, но сейчас мне кажется, что в ней осталось только второе. Стоит человеку сказать хотя бы слово в защиту Гальяни, и он становится ее врагом!

— Ее ненависть — обратная сторона любви! Возможно, моя мать до сих пор любит отца Дино! — прошептала Орнелла.

Подумать только, ее мать и Леон Гальяни были любовниками! У нее мог быть брат, который приходился бы братом и Дино.

Летиция покачала головой.

— Думаю, ее сердце давно остыло, а душа изъедена пустотой. Она сама не знает, чего ищет.

— А Леон?

— Этого я не знаю. О его сдержанности ходят легенды. Никому не известно, что он чувствует и о чем он думает. С Сандрой они живут в полном согласии; если она и не видела от него любви, то, по крайней мере, заслужила его уважение.

Орнелла опустила голову и некоторое время молчала. Потом подняла глаза и заговорила о том, что Летиция ожидала услышать меньше всего:

— Я хочу попросить вас поговорить со мной о том, о чем матери говорят с дочерьми накануне их свадьбы. У меня нет подруг, и мать никогда не рассказывала мне о таких вещах, потому я мало что знаю о тайнах плотской любви.

Женщина насторожилась.

— Зачем тебе это?

Орнелла усмехнулась и тряхнула волосами.

— После того, что мне довелось услышать, я больше чем когда-либо понимаю, что у меня нет ни малейшей надежды стать женой Дино. Потому я отдам ему себя просто так.

— Орнелла! Не повторяй ошибки своей матери! Думаю, Дино Гальяни еще не сделал для тебя ничего такого, что позволило бы тебе идти на подобные жертвы!

— Он сделал для меня очень многое: освободил мою душу. Показал, что один человек может простить другому во имя любви. Но я не жду, что он оставит прежнюю жизнь ради того, чтобы мы были вместе.

Летиция покачала головой.

— Не торопись. Возможно, для вас найдется какой-нибудь выход. Пойдем, я уложу тебя спать. А перед этим поговорим о том, что ты хочешь знать.

— Спасибо, — сказала Орнелла, — спасибо за все.

Летиция отвела глаза и промолвила:

— Ты знаешь, что я не смогу оставить тебя навсегда: к сожалению, у нас слишком мало места.

— Завтра я уйду.

— Куда ты пойдешь?

— Неподалеку есть небольшая пещера — когда-то я укрывалась там от непогоды. Принесу мха и листьев — сделаю постель.

— Чем ты будешь питаться?

— Развести костер и напечь каштанов — для меня привычное дело. Нарву винограда, яблок, и буду сыта.

Несмотря на усталость, Орнелла долго лежала без сна и думала. Один из главных законов мира, в котором она родилась и выросла, гласил: если ты держишь в руках ружье, будь готов к тому, что когда-нибудь придется нажать на курок. Променяв ненависть на любовь, тоже стоит идти до конца.

Когда приходила пора сбора винограда, Данте Гальяни терял счет времени. Тишина наполнялась звонкими голосами, пространство между виноградными рядами — множеством плетеных корзин. Земля щедро делилась с людьми своими богатствами, и люди не уставали наслаждаться запахами, вкусами, звуками, множеством незабываемых картин.

Данте нравилось бродить по зеленым тоннелям, любуясь красотой мощных лоз, образующих удивительные переплетения, узорами изумрудных листьев, тяжестью и одновременно прозрачной легкостью впитавших солнце гроздей.

Леону Гальяни принадлежали самые большие виноградники в округе, потому на сборе урожая работало много людей. В основном это были женщины; завидев Данте, они осыпали его смехом и шутками.

— Явился на смотрины? Давай выберем тебе невесту!

Данте покраснел. Он спрыгнул с отцовского коня и отцепил от седла связку корзин. Очутившись в окружении девушек, замужних женщин и вдов, чувствуя жар и жизненную силу их тел, слыша запахи пота, трав, каких-то неизвестных ему ароматических веществ, он испытывал невольное смущение.