— Папа заболел. — говорю я Лизе и закрываю глаза, чувствуя, что разревусь еще раз.

— Я пойду к парням, попробую их успокоить. — говорит подруга. — а ты пока успокойся. Если хочешь, поспи. Тебе нужно прийти в себя. Посмотри билеты домой, раз уже решила.

Не смогу успокоиться, пока не поменяю билеты.

Открываю планшет, захожу на сайт авиакомпании. По сути ничего сложного, просто выбрать другую дату. Слава Богу, мы покупали билеты с возможностью замены. Как будто чувствовали.

На сайте закрыт обмен, висит оповещение, что часть стран закрыли авиасообщение.

Я напрягаюсь. За месяц на Мадагаскаре мы немного выпали из реальности. Не знала, что ситуация зашла так далеко.

Беру телефон и набираю номер горячей линии. Уточню все по телефону.

Никто не отвечает, линия перегружена. Двадцать минут вешу на второй линии — без результата.

Нехорошее предчувствие меня пугает. Смотрю на сайт с новостью на весь основной экран и прикусываю губу. Может так оказаться, что билеты будет не просто поменять.

Переодеваюсь и иду тоже в номер к парням, может они смогут мне помочь.

У Глеба и Игната очень недовольные лица, но это понятно. Их оставили на целых два дня, трудно придумать объяснения. Парни напоминают надутых пингвинов. Глядя на их обиженные лица непроизвольно сравниваю их с Ахмедом. Араб никогда не бывает обижен, раздражён, что происходит в разрез его желанием, но быть обиженным — ниже его достоинства.

— Не могу поменять билеты через сайт. — сразу же говорю я, протягивая планшет. — Что теперь делать?

Лиза уже рассказала им о моей ситуации. Глеб приобнимает меня за плечи и пытается успокоить.

— Мы поменяем билеты, не переживай. С папой все будет хорошо.

Он наклоняется и целует меня в губы, я отодвигаюсь и прячу взгляд. Мне неприятно его прикосновение. Глеб принимает мой жест за смущение.

Я киваю, прикрывая лицо руками.

— Давайте выпьем? — спрашиваю их, отчаянно желая накидаться.

Парни с удовольствием соглашаются.

По дороге в бар Лиза шепчет мне на ухо, что сказала парням, что у нее случились проблемы по-женски, нам пришлось съездить в больницу и побыть там. Она очень стесняется этой темы и не готова пока говорить о ней. Они вроде схавали, потому что и предположить не могут, что мы могли быть на вилле у Эмира.

Мы садимся в баре, и мальчики рассказывают нам последние события с пляжа, что они узнали и какие у них есть предложения. Я же не могу себя заставить себя участвовать в разговоре. Мысли о папе вытесняют все.

— Ви, ты такая бледная. Давай, ты поешь?

Почему все пытаются меня накормить?

Еще утром Ахмед кормил меня омлетом. Теперь Глеб…

— Я не голодна. — уверенно говорю я. — Спасибо!

Глеб приобнимает меня, безобидный жест, который со стороны может показаться обязывающим. Так обнимают обычно парни своих девушек. Очень уж по-хозяйски лежит его рука. Я не убираю ее, хотя меня немного напрягает ее расположение. Чем дальше заходили наши отношения с Аль-Мактумом, тем сильнее меня напрягали попытки Глеба сблизиться.

Мы договариваемся завтра поехать в офис авиакомпании, сегодня себе устраиваем день тюленя. Чилим на бассейне, смотрим видео, загораем, болтаем и пьём Пина Коладу.

Меня немного развозит на солнце и я засыпаю на лежаке. Отключаюсь, проваливаюсь в успокоительную черноту, где нет никаких проблем.

Даже не замечаю, как Глеб ложится рядом и заботливо прижимает меня к себе. Я так устала, что даже не просыпаюсь. Утыкаюсь носом в тёплое тело.

— Какая милая пара. Просто глаз не оторвать. — мне снится голос Аль-Мактума, он преследует меня и не оставляет в покое. Меня передергивает, поджимаю ноги, стараясь защититься. Ахмед пустил корни в моей голове, засорил ее. Мне понадобится много времени, чтобы вырвать его корни из головы и сердца, избавиться от болезненного наваждения.

— Что Вы хотите?

Ответ звучит на арабском, по интонации улавливаю, что человек ругается.

Приоткрываю глаза, пытаясь проснуться. Облизываюсь и пытаюсь отодвинуться от Глеба.

Голова очень тяжелая. Смотрю на испуганного друга, потом поворачиваюсь и теряю дар речи.

НА меня смотрит два зелёных глаза. Пристально магнитят.

Никак не могу проснуться. Вновь закрываю глаза и шепчу:

— Глеб?

Сажусь и оборачиваюсь. Это не сон.

Рядом со мной стоит Ахмед и смотрит на меня. По спине пробегают мурашки. Если бы можно было взглядом прожигать дыры, то я бы была изрешечена, а Глеб лишился бы рук и ног.

— Время даром не теряешь. — мужчина говорит так грозно, что у меня начинает кружиться голова. Я уже знаю, на что способен Аль-Мактум. Он может свернуть Глебу шею, и никто не посадит его за убийство. Он может творить все, что хочет.

Араб на глазах становится выше и шире, становится здоровее Халка.

— Извините, но что Вы хотите? — Глеб тоже садится. Друг тоже напрягается. Ему совсем не хочется вступать в конфликты с этим парнем. Превосходство Ахмеда над Глебом очевидно, это не только физическое доминирование, но и внутреннее. У Аль-Мактума внутри холодное сердце и закостенелая душа, а Глеб тонкий и ранимый.

— Пришел поговорить с твоей подружкой.

На Ахмеде свободные шорты спортивного кроя и широкая футболка. Вещи неплотно облегают загорелое тело, выточенное спортом, но им все равно не даётся скрыть рельеф и мощь. Даже в таком виде он выглядит царем.

Не понимаю, зачем он приехал? Что ему от меня нужно?

Сглатываю, но во рту так сухо. Язык прилипает к небу.

Встаю с лежака. Неудобно себя чувствую из-за откровенного купальника. Бежевое бикини сливается с телом и иногда кажется, что я голая. Хочется укутаться в полотенце или парео, чтобы Ахмед этого всего не видел. Чувствую, как он злится. Вспоминаю его слова в бассейне, что в случае чего, он убьёт Глеба.

А еще, с ним я была в слитном скромном купальнике, а с Глебом сейчас в максимально неприличном.

— Что-то случилось? — неловко спрашиваю я, пытаясь прикрыться руками. Ахмед отправил меня сюда, и теперь сам приехал. Нет никакой логики, ничего не понимаю.

Аль-Мактум хватает мою руку, больно дергает за нее, крутит меня на триста шестьдесят градусов, чтобы рассмотреть мой купальник. Ёжусь под его взглядом.

Глеб от страха вообще не решается ничего сказать.

Судя по пропавшим с территории людям, охрана Ахмеда позаботилась о том, чтобы нас никто не тревожил.

— Вошла в образ? — он трясёт с такой силой, что у меня из глаз искры сыпятся. — Я не разрешаю тебе ходить в таких купальниках.

— Не знала, что должна спрашивать у тебя, что мне можно надевать, а что — нет! — у меня нет сил с ним бороться, кожу на руке жжёт от его грубого захвата.

Ахмед злобно скалится, подцепляет тесемку лифчика и дергает ее, разрывая на части. Я испуганно охаю и прикрываю грудь руками, ощущая, как сильно подкашиваются ноги.

— Глаза закрыл, пока не ослеп. — рявкает он Глебу, и снова оборачивается ко мне. — Тогда может уже так будешь ходить? Разницы почти нет!

Мне невыносимо стыдно вот так стоять перед ним.

Ахмед одним пальцем подцепляет трусы и тянет их на себя, желая лишить видимо меня последнего элемента одежды.

Прикрываю одной рукой грудь, хотя она наружу так и лезет, соски выглядывают, смотрят вопрошающе на араба. Второй цепляюсь за кисть руки Ахмеда, умоляюще смотрю ему в глаза. Эмир оттягивает мне трусы, удерживает их. Слышу как ткань трещит. Маленький рывок и они окажутся не на мне, а в руках моего мучителя.

— А вчера на тебе был слитный, скромница… сегодня уже как шалава… Что это за нитки?

— Прошу тебя, не нужно. — стараюсь вложить в четыре слова максимум убедительности. Ахмед рывком притягивает меня к своей груди, пряча меня от чужих глаз, распускает волосы, чтобы закрыть спину, и прижимает к себе.

Судорожно вдыхаю его терпкий запах с нотками парфюма, зарываясь носом ему в подмышку, чтобы почувствовать себя в безопасности. Слышу как стучит его сердце, ровно и размеренно, успокаивающе. Но это самообман.