Нет даже представителей авиакомпаний, уже давно никто не выходят на связь. В мире царит хаос.

Я на грани. Слишком много всего навалилось меня.

Я человек, зависимый от светлых и радостных событий, когда их нет в моей жизни — я впадаю в отчаяние. Просто теряю почву под ногами, меня охватывает дикая депрессия.

Глеб вчера пытался расспросить, что произошло и почему этот араб меня проследует. Парень был напуган больше меня.

Я не стала говорить ему всю правду. Сказала лишь о случае в баре, и что с того самого дня он домогается до меня. Наивному другу и этого хватило для того, чтобы прийти в ужас. Если бы он узнал все в красках, то не поверил бы.

— Простите. — кричу я служащему аэропорта, одиноко выходящему в зал. Срываюсь с места, чтобы поймать его. — Неужели больше никто не летает? Ни единого шанса?

Он отрицательно качает головой. Вижу по его выражению лица, что он устал повторять одно и тоже разным людям.

— Все рейсы отменены.

— Но я видел самолёт в небе. — неожиданно говорит Игнат, подходя к нам и вселяя в меня надежду. Поворачиваюсь к работнику и с замиранием сердца ожидаю его ответа.

— Это самолёт Эмира, частное сообщение открыто по договоренности между странами. — говорит мужчина, пожимая плечами. — Его самолёт вернётся после завтра, потом может еще куда полетит.

Всемогущий Аль-Мактум.

При его упоминании сердце предательски останавливается. Я даже синею на нервной почве.

— Давайте выйдем и все обсудим. — говорит Глеб, стараясь меня успокоить. — Может за месяц еще что решится, у нас все оплачено, есть возможность подождать.

Отхожу от друзей, набирая номер мамы, не знаю как сказать ей новости.

— Мам.

— Вика! Ну что? — у мамы совсем надломленный голос. Мне становится совсем страшно. — Удалось?

— Пока нет. — стараюсь говорить спокойно, но слезы рекой текут по щекам. — Тут хаос, нужно время.

Слышу, как Мама плачет, она тоже держалась для меня.

— Нет времени, Вика. Папа совсем плох. Нужно лекарство, а его у нас нет. Говорят, только в Москве есть. Но сама понимаешь, откуда у нас возможности, повезти его в Москву. Врачи дают очень плохие прогнозы.

У меня начинает все расплываться перед глазами. Голова кружится так, что хватаюсь за стенку.

Лиза подлетает ко мне и старается удержать, но я все равно плохо вижу. Нахожусь в полу обморочном состоянии.

Что же делать?

Мы устраиваем пикник на пляже, садимся вчетвером, открывая холодное пиво и раскладывая снеки. Со стороны все выглядит так романтично и мило, обманчивая ширма.

Мы вчетвером за время нашего отпуска стали дальше друг от друга, чем по пути сюда.

Глеб с Игнатом пытаются как-то меня развлечь, отвлечь от грустных мыслей. Но как можно смеяться, когда Папа в таком тяжелом состоянии, а я даже не могу прилететь домой. И это не единственный фактор, который меня угнетает.

Аль-Мактум. Сцена нашей последней встречи… Это была наша последняя встреча?

Что же происходит с этой планетой?

— С отцом все будет хорошо. — говорит убеждённо Игнат. — Он поправится.

— Да. — машинально отвечаю ему я, почти не слушаю его. Слежу за океаном, размывающим песок по берегу. Хотела бы я, чтобы все было просто.

Лежать на берегу, наслаждаться бризом и не думать ни о чем.

— А кто этот Эмир? Случайно не тот мужик, который львёнка брал? — Игнат никогда не успокаивается, когда это стоит сделать, продолжает давить на больные темы. У меня создаётся впечатление, что он специально вспоминает это, чтобы спровоцировать нас с Лизой на какие-то эмоции.

Подруга в последние время тоже не проявляет никакой нежности к нему. Я плохая подруга, за все это время, даже не удосужилась спросить — как у нее дела. Может быть у нее тоже проблемы.

Глеб судя по всему не рассказал ему о вчерашнем.

Лиза бросает на меня многозначительный взгляд, который не укрывается от Глеба, он считывает его и тоже вопросительно взирает на меня. Я опускаю глаза и затихаю, пытаясь делать вид, что не понимаю почему они так смотрят на меня. Хотя, думаю, что все на лбу написано.

Глеб перестал ко мне подкатывать. Наверное, ему было все же страшно.

— Хочу еще пива. — говорит Лиза, показывая всем пустую бутылку. — Не сходите в номер за холодненьким?

Подруга специально отправляет парней за пивом, она хочет поговорить со мной. Когда парни уходят, она поворачивается и с безумным видом быстро тараторит:

— А может, тебе поможет Аль-Мактум?

— Как ты себе это представляешь? — спрашиваю ее и непроизвольно оглядываюсь, на подсознании кажется, что за нами следят. Кто-то может услышать о чем мы говорим. — Привет, Ахмед, прокати на самолёте? Просто потрать на меня кучу бабла? Да не один мужик на такое не пойдет, он согласится, только если я продам ему все мои органы.

Я может быть и дура, но не на столько. Нужно быть полностью отмороженной, чтобы думать, что малознакомый парень, с которым у меня нет ни романтических ни родственных отношений поможет мне за слово «спасибо». За такой подгон мне прийдется не просто отрабатывать все выходные ртом и местом пониже, мне придет обслужит его и всех его друзей, чтобы он остался доволен. И даже тогда, я останусь ему должна.

Аль-Мактум не похож на благородного принца, помогающему из чувства сострадания. Вряд ли н вообще знает, что такое чувство существует.

— РАФ говорил, что Аль-Мактум невероятно богат и могущественен. — для чего говорит Лиза.

— А у тебя с Рафом значит все хорошо?

Лиза краснеет и перебирает пальцами бахрому джинсовых шорт. Надувает губы и устало заключает:

— Что ты понимаешь под хорошо? Секс у нас потрясающий, я мысли собрать в предложение не могу, как его вижу. А остальное? Больше ничего между нами нет. Только секс. Вернусь в Брянск, заб… нужно собраться и верить в хорошее. Чёрные полосы заканчиваются, а добро побеждает зло. Иногда происходят чудеса, в которые трудно поверить.

Лиза резко меняет тему разговора, когда видит парней позади нас с новым ящиком холодного пива. Она натягивает на себя маску беспечности, у нее хорошо получается играть свою роль и делать вид, что никакой тайны не существует, что внутри нее тоже скребут кошки, раздирая душу в клочья.

Как бы она не пыталась себя убедить, что между ней и здоровым Арабом ничего кроме секса нет, это все равно ложь.

Слишком хорошо ее знаю, она влюблена в него по уши. Чувствует то же самое, что и я. Нас обеих угораздило застрять в этом болоте, подсесть на Неизвестный арабский наркотик. Теперь обе не может соскочить.

Различие лишь в том, что Лиза мягче и покладистее, она умеет управлять мужчинами, играть на их желаниях. Я же всегда действую напролом и натыкаюсь на одни и те же грабли. Мне бы немного женской хитрости и может быть многое было бы по другому.

— Успели по нам соскучиться? — спрашивает Игнат и садится рядом с Лизой, обнимая ее и целуя в плечо. Парни чем-то догнались в отеле, стали более пьяными, чем раньше.

— Простите, меня жутко тошнит. — встаю, не желая принимать участие в этом цирке. У меня нет сил натягивать маску и прятать свои чувства. Я хочу плакать. Хочу к маме.

— Ви, давай провожу что ли! Ви! — Глеб пытается привлечь моё внимание всеми способами, но у меня нет настроения. Не хочу ни с кем разговаривать.

Мне становится значительно лучше только после того, как я закрываю дверь в номер, оставаясь в сумеречной темноте. Прислоняюсь лбом к двери и Прислоняюсь лбом к двери и пытаюсь выжать из себя слезы, которые так долго рвались наружу.

Телефон вновь настойчиво вибрирует. На экране высвечиваются четыре буквы, складывающиеся в такое тёплое и родное слово «Мама».

— Да, мам.

— Вика, тебе не удалось ничего придумать? — мамин голос полный надежды режет меня без ножа. Как ей сказать, что нельзя ничего придумать. — Я слышала сегодня по новостям, что можно обращаться в МИД, они должны помочь. Напиши им на горячую линию, сходи в посольство. Ну не могут Вас там оставить.