И это называется принцесса! Воспитанная типа вся такая! Интересно, что она под "что-нибудь" подразумевала? То, о чем я подумал?

— А ты что молчишь? — продолжает кошка, — По его приказу, между прочим, отцу твоему руки ломали!

— Как ломали? — ужаснулся Коля.

— А вот так! И руки и пальцы, каждый по отдельности, — посвятила Иоханна в подробности, — чтобы колдовать не мог.

— Варварство какое-то у вас там! Связать нельзя было?

— Можно было, — согласился я, — но это дело давнее, сейчас отец жив-здоров… надеюсь… надеюсь, что Таурисар его врасплох не застал.

— Твой папа не такой олух, как ты!

Утешила, называется. И индюк я набитый, и недоучка, и олух, и много кто еще. Откуда такая ненависть ко мне? Что я ей сделал?

— Так получается, мы сейчас в той самой квартире, где Дульсинея отца моего расколдовала, — промурлыкала Иоханна, на меня покосилась и… забралась к Коле на колени. И так мне захотелось стукнуть ее! Что она себе позволяет? А морда у нее при этом такая хитрая и насмешливая. Она надо мной, что ли издевается? Надо было ее в жабу мерзкую превратить. Или в крысу облезлую.

— Коля, ты хотел, чтобы я колданул что-нибудь, — процедил я. — Так вот я сейчас колдану!

Поскольку смотрел я в этот момент не на хозяина нашего гостеприимного, а на принцессу, она поняла, что дело пахнет жареным, и зашипела, вздыбив шерстку.

Нет, ни во что больше я ее превращать не собирался. Что я, сумасшедший? Я просто показал вполне себе невинную телепортацию предметов… то есть кошек, на короткое расстояние. Была кошка у Коли на коленях, оказалась на шкафу. Коля вздрогнул и ошарашено посмотрел вверх, на тот самый шкаф, откуда доносился возмущенный мяв принцессы:

— Лииин! Спусти меня немедленно!

— Высоты что ли боишься, блонда ты моя любимая?

Не знаю, боится она высоты или нет, вроде бы не замечал за ней такого, но глаза у Иоханны в тот момент как две плошки были, большие такие и испуганные. Я себя прямо каким-то последним засранцем почувствовал и быстро телепортировал ее обратно на диван… подальше от Коли и столь милых ее кошачьему сердцу коленок!

— Шутки у тебя дурацкие! — профырчала принцесса, спрыгнула с дивана и ушла, гордо задрав хвост.

— Правильно, кошкам самое место на кухне — мышей ловить! — напутствовал я ее обиженное высочество.

— Девушки, они такие, — утешил меня Коля, хотя я не нуждался в утешении, — обидчивые, одним словом. У меня вот жена была. Развелись мы. Она же, видишь ли, думала, что за будущего генерала замуж выходит, а на деле вон как сложилось — оказалась она женой майора запаса с небогатой пенсией и однокомнатной квартиркой, да и та с сомнительной репутацией. Как вижу не зря! Вот тебя сюда занесло. Кому расскажи — не поверят же!

— Так ты не рассказывай, — посоветовал я.

День проходит, два проходит. Ничего не происходит.

О, нет! Неужели я у папочки своего подхватила эту дурацкую привычку — стихоплетством заниматься? Это он у нас может послов огорошить чем-нибудь вроде: "я Вас любил, чего же боле? Убил, сидел, теперь на воле". А мне и в голову раньше подобное не приходило! Надо лучше себя контролировать.

Коля по вечерам убегает на работу, что-то вроде ночного сторожа. Я не особо вникала в суть. Потом он по полдня отсыпается, готовит нам еду и начинает со знакомыми по телефону общаться. Да-да, я выяснила, что это такое. Надо будет, отдельно поясню.

Так вот, Николай использует телефон для того, чтобы выяснить, не находился ли где-нибудь высокий, странно одетый старик, иными словами, Мерлин-старший.

Мы же с Мерлином-младшим, поскольку больше здесь заняться нечем, большую часть времени переругиваемся или смотрим движущиеся картинки по телевизору. Терина Эрраде эта вещь наверняка бы заинтересовала. Но не в этом суть.

Главное, что прошло уже пять дней, а дело с мертвой точки так и не сдвинулось. Впрочем, я-то уже начинаю к такому времяпровождению привыкать. Только вот Лин с каждым днем становится все несноснее и несноснее. Да и у Николая настроение отчего-то лишь ухудшается.

Апофеоз случается к вечеру шестого дня.

Николай приходит с работы не утром, как обычно, а часов в девять вечера. Уставший, злой и как давай кричать на нас с порога:

— Мерлин, ну что такое?! Ну неужели нельзя хотя бы шелуху от семечек в одно место сыпать?

Каюсь, мы в том мире очень уж семечки полюбили. Лин, конечно, в первую очередь, но и я тоже, как ни странно. Но только, если он сам их чистит.

Лин отрывает взгляд от телевизора:

— А что случилось? — интересуется он.

— Ничего! — орет Николай, — засрали всю квартиру. Принцы, блин, недоделанные!

— Коль, — спрашиваю я, — что-то произошло плохое?

— Произошло! — отвечает он опять на повышенных тонах, — оштрафовали меня на работе, вот, что произошло! И хрен мне теперь, а не зарплата. А вы сидите, квартиру даже не можете убрать!

Мне, мягко говоря, неясна логическая связь между мной и словами "убрать квартиру". Лин, судя по выражению его лица, тоже несколько оторопел.

— Ладно, кошка, — продолжает Коля, — но ты! Взрослый же парень, посмотри, что вокруг тебя творится.

Княжич растерянно оглядывается.

— Что? — шепчет он.

— А ну вас! — с досадой восклицает Николай и уходит на кухню. А мы сидим на диване. Тихо, как мыши под веником. Только переглядываемся.

— Жрать идите! — кричит Коля, и мы с Лином послушно топаем кушать. Ну, не только послушно, но еще и очень радостно. Весь день нас никто не кормил. В конце концов, это весьма эгоистично со стороны Николая — оставлять нас голодными столько времени.

Я грациозно вспрыгиваю на смешную лавочку, стоящую у стола и с предвкушением тянусь лицом к тарелке. Брр! Это что такое!

— И это все? — горестно произносит Лин.

— А что вам еще надо?! — вновь кричит Николай, — рябчиков с ананасами? Макароны — это единственное, что осталось в доме. Я, между прочим, целую ораву кормить не нанимался. Мало мне неприятностей на работе, еще и эти. Тоже мне, голубая кровь.

Лин вжимает голову в плечи.

— Я что-то сделал не так? — спрашивает он.

Николай достает из холодильника початую бутылку водки, льет алкоголь себе в кружку из-под чая.

— Вы не нашли Мерлина? — спрашиваю я, надеясь этим вопросом немного увести тему в сторону.

— Нет! — отвечает Коля, — нет здесь никакого Мерлина. А вот мальчик Петя Загоруйко, девятнадцати лет от роду, пропавший две недели назад в поселке Сименуха, есть!

И достает из кармана смятую бумажку с каким-то черно-белым изображением. Гляжу — Мерлин. Вылитый. Только волосы короткие, и, кажется, нос чуть длиннее.

— Это не я, — говорит Лин, — Николай, мне семнадцать, и я не был в поселке Сименуха. Никогда. Я вообще в этом мире только в твоей квартире и был.

— Не знаю я, где ты был в этом мире! Только вот сводку мне сегодня на Петю передали, а не на Мерлина.

Лин нервно сглатывает слюну и глядит на Колю испуганными, круглыми, разноцветными глазами. Пора спасать ситуацию.

— А на говорящих кошек, — интересуюсь я, — тебе сводку не передавали?

Коля некоторое время внимательно меня разглядывает.

— А ты, вообще, глюк, — безапелляционно заявляет он.

— Хорошо, — мурлычу я, — я — глюк. А у мальчика Пети тоже один глаз желтый, а другой голубой?

Коля издает неопределенное кряхтение.

— Нет, — отвечает, — оба голубые. У Лина нашего линз нет. Я смотрел. А может, он цвет одного глаза себе с помощью магии изменил?

И тут у меня свои, голубые, между прочим, глаза, на лоб вылезать начинают.

— Коля…

Гляжу, Мерлин-младший скрючился весь и хрюкает.

Вот и Николай осознает парадокс ситуации, и, пусть невесело, но смеется.

— Ладно, — ворчит он, — дармоеды. Не знаю я пока насчет Загоруйко. Но кормить мне вас, действительно, нечем.

Лин перестает хихикать.

— И продать нечего? — интересуется он.