— Тоже мне — знает он. Проходимец! — пробубнила Оля, понимая, что лучше с Лавром не спорить. Он не постесняется перекинуть ее через свое плечо и тащить через весь универ к машине на потеху студентам и преподавателям. Такого позорища она допустить не могла. Итак в душу нагадили. Унизили до такой степени, что тупая царапающая боль теперь навечно там поселилась. Одними словами. Без доказательств.

Достала из рюкзака зеркало и влажные салфетки. М-да, тоскливо пронеслось в мыслях, ее физиономия явно просила кирпича. Слегка освежила лицо и без энтузиазма поплелась к лестнице, чтобы потом предстать перед Лавром. Допрос ей обеспечен. Может, и к лучшему. Она мягко подведет его к тому, что пора бы ему вернуться к своей привычной жизни, а не возится с ней и Машкой. Оля вздернула подбородок. Она переживет и это. У нее нет права киснуть и расслабляться. Ведь как-то же жила она раньше без Лаврова! Только вот жила ли?

Толкнула дверь и вышла. И просто из кожи вон лезла, стараясь выглядеть беззаботной. Чтобы как-то оправдать красные глаза, делала вид, будто в них попали соринки. Терла их беспощадно, пока шагала к Лаврову. Не хватало еще обсуждать с ним ее зареванный вид. Едва встретилась с острым взглядом Артёма, почувствовала острую нехватку кислорода, вроде кто выкачал его из ее легких. Панические противоречивые мысли истерично долбились в черепной коробке: «Он не должен узнать! Он всё поймет!».

Та-ак. Артём нахмурился, чувствуя, как злость закипает внутри яростным вулканом. Ему хватило одного взгляда понять, что с Медведевой что-то не то творится. Девушка сама на себя не похожа. Губы дрожат, лицо бледное. Глазищи ее бесподобные почему-то покрасневшие и мутные. Странно.

— Что с глазами, Оля?

— Попало чего-то, — едва слышно промямлила она.

— Давай посмотрю, — он подозрительно всмотрелся в ее потерянную мордашку и, кажется, даже принюхался, словно хищник улавливая ложь. А она врала. Как и несколько минут назад. Ладно, пусть думает, будто он повелся, если ей так легче.

— Не нужно, — Оля уселась в машину, приняв помощь Лаврова. Его горячая рука почти обожгла ее заледеневшие пальцы. Глубоко вздохнула и приказала себе сосредоточиться. Самое трудное еще впереди. Боже, как набраться сил и вместо конструктивного серьезного диалога не завыть от отчаяния?!

Когда помогал садиться в машину, удивился, какими прохладными были ее руки. От привычной остроумной девушки, бросавшей в его адрес то язвительную шпильку, то лукавую улыбку, осталась бледная тень. Говорила хрипло, с трудом выплёвывая слова. На нее было больно смотреть. Что, черт возьми, стряслось?!

— Мы… я, наверное, причиняю тебе неудобства, Артём?

— Это чем же? — бросил мимолетный взор в ее сторону.

— Ты постоянно привязан ко мне. А тем временем мог бы проводить свой досуг со своими друзьями, — сказала совершенно потухшим голосом.

— Это ты к чему ведешь, Ольга? И с чего вдруг такой поворот? — беспокойство его всё нарастало.

— Думаю… хватит тебе нянчиться со мной и моими проблемами. Я так решила — сама буду добираться на работу и с нее. Ведь такси ж никто не отменял! — почти правдоподобно ей удалось взбодриться.

Артём прищурился, ощущая, как гнетущая атмосфера в салоне раздувалась, нарастала, давила и била по нервным окончаниям. Оля резко закрылась и явно что-то не договаривала. Но хрен она угадала, если надеется, что он вот так с нее слезет.

— Там посмотрим. По обстоятельствам, — ответил он неопределенно. — Медведева, что у тебя произошло?

— Ничего. Все хорошо, — сама вжалась в дверь и рассеянно водила пальцем по стеклу.

— И поэтому выглядишь так, будто тебя окунули в Северный Ледовитый океан? Зачет сдала, чуть не прыгала от счастья, когда меня благодарила. Что изменилось за полтора часа? Кто тебя обидел?

— Ничего. И никто.

— В таком случае, я сам узнаю, — обманчиво спокойно сообщил Артём.

Она на секунду ожила:

— Нет! Просто… просто у меня вышел неприятный разговор. Я перевариваю.

— С кем говорила?

— Со студентами.

— Ясный перец — не со школьниками! И по поводу? — нажимал Артём.

— Небольшой конфликт интересов, — последовал уклончивый ответ.

— Разрешимый?

— Время покажет, — бесцветным голосом произнесла она.

Хорошо. Он и это схавает. Пока.

Оля отогрелась только в присутствии сестры, которую они забрали из центра. По дороге в парк она уселась вместе с Машей на заднее сиденье и так, чтобы не встречаться в зеркале с глазами Артёма. Он молча поджимал губы. И наблюдал за Ольгой.

Она пыталась быть веселой изо всех сил, старалась поддерживать непринужденную беседу, которую он вёл с Машей, пока они втроем гуляли по излюбленной дорожке парка. Чувство тревоги в Артёме нарастало — Медведева иногда выпадала из жизни, погружаясь в какую-то гребаную пучину, источающую запах отчаяния. На каждый вопрос о том, что произошло, угрюмо насупливала брови и одновременно вполне искренне просила не волноваться. Ага, как же! Да у него уже у самого психоз. И сердце болезненно сжималось, стоило пробежать по лицу Оли тень, отражавшую ее внутреннее состояние. Состояние агонии. Артём чуял это нутром. И у него чесались руки схватить девушку за плечи и хорошенько встряхнуть, но боялся ее испугать. Она могла закрыться еще больше. Да и Маша рядом. Ему стоит подождать, и если Медведева не откроется сама, он проведет свое собственное расследование и свернет башку тому, кто посмел ее обидеть.

Коматоз, в котором пребывала несколько дней Медведева, тревожил Лаврова до предела, доводил до белого каления. Она натянуто улыбалась, приклеив на лицо неживую маску. Такая Оля его беспокоила. И упорно молчала, как чертов партизан. Скупые объяснения, кои ему удавалось вытаскивать из нее клещами, его не устраивали. От полного отсутствия информации, адское раздражение плескалось через край. Артём решил, что пришло время разобраться самостоятельно.

В этот вечер он получил порцию настоящей ярости, когда, приехав за Ольгой, обнаружил ее уже укатившей в клуб на такси. Пусть она и прислала ему сообщение, чтобы не заезжал за ней. Перекинувшись парой фраз с Верой Павловной и пообщавшись с Машей, он едва сдержался, чтобы не выбить ногой дверь подъезда. С состоянием Медведевой нужно срочно что-то делать! Так и хотелось заорать во всю глотку: «Медведева, вернись сию секунду!!!». В прямом и переносном смысле.

Пока Оля работала, делая все, как робот — на автомате — без капли живой эмоции, только с вежливым вымученным подобием улыбки на губах, Артём стоял с Саней и Борей на закрытой большой террасе, где обычно разрешали курить VIP-посетителям.

— Чего такое с медведицей? — спросил Борис. — Прибитая какая-то.

— Сам не пойму, — пожал плечами Артём, вертя сигарету в пальцах и не закуривая. Темное желание встряхнуть Олю как следует свербело где-то в подкорке.

— Признавайся, Лавр, ты расстроил ее в постели! — хохотнул Боря, затягиваясь дымом.

Артём криво ухмыльнулся. Если бы!

— Ее Кира хотела ударить, — отозвался неожиданно Саня.

Борис и Артём одновременно повернули головы в его сторону.

— В смысле? — вытаращился Боря.

— Откуда знаешь? — недобро прищурился Лавр.

Саня молчал пару минут, а после нехотя отозвался:

— Милка сболтнула.

— Почему? — Артём повернулся к другу вполоборота и, переломив сигарету, выбросил ее в урну.

Саня кашлянул, словно ему стало противно.

— Ненавижу бабские склоки!

— Говори, раз уже начал, — угрожающе понизив голос, велел Лавр и засунул руки в карманы джинсов.

— В общем, если саму суть — Кира наехала на нее из-за твоего повышенного к ней внимания.

— И тут она отчасти права. Ты отдалился от нас, — сказал задумчиво Боря.

— Вадик с Серегой и Дэном постоянно бурчат, что ты забил на нас, — добавил Саня.

Бровь Лавра взметнулась вверх. Говорил он глухо и зловеще:

— Если бы я реально забил на вас, то хрен вы меня вообще тут видали. Разве нет?