Но ни на одну секунду, ни на одно мгновение он не забывал об Ольге. И не терял ее из виду, хотя старался так спланировать посещение последних лекций, чтобы не встречаться с ней. Опасался сорваться, а с Олей — риск совсем не оправдан. Он знал, где она находилась в тот или иной день: на работе ли, на учебе, дома или гуляла с сестрой. По его просьбе Вячеслав прислал ему парочку крепких ребят, чтобы они незаметно провожали девушку на ночные смены в клубе и с них. Да и вообще, следили за ней, обеспечивая ей безопасность.

Не хватало Артёму Ольги — ее голоса, ее взглядов и ответных колкостей, ее откровенности и прямоты, теплых губ, родного, пропитавшего всё его существо запаха. По нескольку раз на дню он порывался написать ей или позвонить, но отбрасывал айфон в сторону, повторяя, словно молитву, что он не враг ей. Если эта упертая идиотка думает, что всем так будет лучше, он потерпит. Ради Оли. Ради Маши. Ведь Медведева — это не играющие на публику и порой истеричные девицы его круга. Артём, достаточно изучив характер Ольги, понимал — она уедет, стоит ей почувствовать давление с его стороны. А уж кто-кто, но только не он, хотел, чтобы они бросили обжитое место и начинали все с нуля. Артём был убежден — должно пройти время.

После того злополучного вечера, когда, казалось, он только начинал жить и дышать полной грудью, Артём ограничил свое общение с Дэном до необходимого минимума. Сереге прямо в лоб заявил, что отныне нет у него брата. А почему, пусть сам догадается. В клуб вообще не ездил. Всего один раз с глазу на глаз поговорил с Кирой, доходчиво объяснив ей, впредь не распространять ложные слухи и хоть иногда думать головой, а не своим раздутым эго.

Также пристально, как за Олей, Лавр следил, как идут дела у Маши и радовался каждому ее успеху. Побывав на приеме у лечащих Машу специалистов, Лавров намекнул, что хорошо бы расшириться для девочки перечень реабилитационных услуг, хотя бы таких, как бассейн и игры на воде с опытными инструкторами. И уже совсем открыто заявил, что всё это будет щедро оплачено. Втайне от Ольги, он общался и с Верой Павловной, и девчушкой. Мама девочек долго не решалась спросить у него, что же с ними случилось, потому что старшая дочь сникла и превратилась в настоящее привидение, Артём честно рассказал, как всё было. Уверил женщину, что никогда не предавал Олю, и даже в мыслях не посмел бы надсмеяться над ней. Ему было очень жаль, что она повелась на провокацию и поверила в то, чего не было. Проклятое роковое стечение обстоятельств! Вера Павловна, как и его отец, заговорила что-то про время.

Дни, наполненные разнообразными делами, переносились еще более-менее легко. Ночи превращались в ад. Перед глазами стояла Оля то с ласковой улыбкой на губах, но с озорной. Девушка в его видениях, которые ему так отчаянно хотелось обратить в реальность, то краснела и забавно надувала щеки, то обвивала руками его шею, прижималась к нему и жарко целовала его. Артём сдерживал себя изо всех сил, но чувствовал — надолго его хватит. Он мог сорваться и помчаться к ней, стиснуть в объятиях и насильно запихать в машину, чтобы поговорить еще раз, как нормальные люди.

В перерывах между выполнением поручений в офисе отца, проведением заключительных расчетов относительно своего проекта и проверкой дипломной работы, Артём сидел в небольшом светлом кабинете и задумчиво пялился в панорамное окно, но ничего там не видел — ни пейзажей, ни верхушек высотных зданий бизнес-сити, ни синевы неба, ни вообще света дневного.

Казалось бы, у него было всё. И одновременно не было главного. Рядом не было Оли. Без нее ничего не имело смысла, однако Лавр вспоминал слова отца и Веры Павловны о том, что время всё расставит на свои места. И отчего-то раздражался.

В один из солнечных дней, когда экзамены были сданы и дипломная работа защищена, Артём, вместо празднования события, торчал в офисе и всё думал о том, когда же это пресловутое время займется своими прямыми обязанностями. Потому больше выносить эту щемящую боль он не мог. Ломка была ужасной и мучительной. Ему нужна была Оля. Как воздух. Как вода.

На столе завибрировал айфон. Опустив глаза вниз, Лавр не поверил своим глазам и даже задержал дыхание. На экране высветилась фотография Медведевой с волосами, волной лежащими на плече. Артём грустно улыбнулся — сейчас кое-что в облике любимой изменилось. Любимой?! Определенно — самой любимой и самой желанной. Сердце мажора подпрыгнуло в груди, разгоняя по венам ток и наполняя жаром каждую клеточку организма. Но потом Лавр нахмурился. Неужели она снова в беде? Ну не верил он, что после всего случившегося, Оля позвонила бы ему просто так — языком потрепать.

Но палец его непроизвольно протащил зеленую трубку на экране, принимая вызов…

— Оля, тебя админ зовет, — неунывающая и говорливая официантка Таня похлопала по стойке, вырывая Ольгу из мира глубоких невеселых раздумий и отнюдь не радужных видений. — Выныривай, давай! Ну? Ты чего нос-то повесила? Не узнать тебя прямо.

— Иду, — Оля сделала парочку вдохов-выдохов, глянула на часы и поплелась в кабинет Андрея. — А чего звал, не знаешь?

— Понятия не имею, — пожала плечами девчонка и убежала на зал.

Перед дверью кабинета, Оля поправила галстук-бабочку и вошла внутрь.

— Доброй ночи, Андрей. Ты звал?

Администратор Андрей поднял от бумаг на нее глаза, дернул бровями и начал собирать документы в папку. Затем встал, обошел стол и прислонился к нему бедрами, сверля Олю внимательным, даже подозрительным, взглядом. Девушка неуютно поежилась от побежавших колючих мурашек по позвоночнику и вернула админу недоумевающий взор.

— Оля, у тебя все хорошо? — спросил он.

— Д-да, — с запинкой ответила девушка и насторожилась.

— Может, у тебя что-нибудь случилось и нужна помощь? — продолжал допрос Андрей.

Только представив себе, к чему такие вопросы, Оля испугалась, не собирается ли админ ее выставить.

— Нет. Я… я что — не справляюсь?

— Справляешься. Просто постоянные клиенты интересуются, куда делась остроумная и всегда позитивная барменша Ольга? Раньше, мол, она лучилась оптимизмом и искрилась жизнеутверждающей энергией, а сейчас превратилась в то, во что превратилась.

— И во что же я превратилась? — севшим голосом спросила Оля.

— В тень. Ты осунулась. Может, тебе отдых нужен?

— Нет, — резко мотнула она головой.

— Не заболела ли ты случаем?

Еще как заболела! Однобокой любовью к мажору, которого не видела ни в клубе, ни в универе. Любовью, душившей ее. Но кто же ей выпишет больничный и назначит лекарство от тоски, от прошибающего до озноба чувства одиночества и ощущения непоправимой катастрофы?! Хотелось кричать до слез, до срыва голоса.

— Это личное, — едва слышно промямлила она. — Я справлюсь, Андрей, обещаю.

Он прищурился, раздумывая над тем, стоил ли дать ей шанс. Кивнул головой и сказал:

— Мы оставляем личное за пределами рабочего места, да, Оля?

— Да.

— Вот и славно. Надеюсь, к следующей смене, ты переборешь себя. Свободна.

— Спасибо, — прошелестела она и прошмыгнула к двери.

Зашла в служебный гардероб и переоделась. Посмотрела в зеркало и запустила пальцы в густую ассиметричную челку. Горько хмыкнула. Поддавшись мимолетному порыву, когда ей надоело отводить взгляд сторону, стоило кому-либо криво глянуть на нее, она забежала в парикмахерскую и попросила мастера сотворить ей что-то удлиненное и падающее на глаза. Она мечтала спрятать свое лицо ото всех, даже от подруг. Девчонки странно косились на нее, мажорные друзья Лавра — Саня, Боря и Вадик — вообще таращились так, что хотелось провалиться под землю. Кира и девушки из ее свиты провожали откровенно враждебными взглядами. Оля только внутренне сжималась и прятала глаза за челкой. Словно все они молчаливо обвиняли ее в том, что из поля их зрения исчез Артём Лавров. Их светоч. Боль ее сердца. Он внял ее словам и забыл о ней. Как она и требовала. Оле хотелось плакать навзрыд. Что за невезение?