— Ее что, дразнили?

— Не совсем так, но было… Разное было… Да и тяжело, когда все обо всем знают. Перевели в другой район, а там все повторилось. Новый срыв и новая попытка самоубийства. Тогда и отправил ее за рубеж. Год почти лечили — в Англии, в Америке. Вроде на поправку пошла, с местной детворой общаться научилась… Но всю ведь жизнь не пролечишься, верно?

Серега кивнул.

— И с деньгами стало непросто. Я ведь не олигарх какой… А тут в нашей фирме филиал новый открылся — как раз в Екатеринбурге. Коллеги уговорили приехать, я и согласился.

Олег Семенович замолчал. Короткий рассказ сделал невероятное: в каких-нибудь несколько минут человек, сидящий перед Сергеем, постарел лет на двадцать. В машине сидел уже не тот крупный и представительный красавец, что встретил мальчугана у школы, — с Сергеем беседовал пожилой, бесконечно уставший человек. То есть именно усталость делала его стариком. Углубившиеся морщины, сутулая осанка — все выдавало сдачу позиций перед неизбежным.

— Я не знаю, что делать, — признался он мальчику. — Я ведь все перепробовал. Ваша школа — седьмая по счету. Ева рассказала мне про тебя, и я, признаться, порадовался. Ей ведь и нужно всего ничего — только зацепиться, понимаешь? Хоть за что-нибудь. А уж я бы помог в остальном. И с тобой она, кажется, стала оживать. Снова купила акварель… Она ведь раньше много рисовала — еще до того, как ее украли. Ноты на пианино выставила… И вот. Снова нашелся подонок, что подсунул ей шприц.

— Маринад! — сипло выдавил из себя Серега.

— Что?

— Я знаю, кто это сделал.

Олег Семенович поморщился.

— К сожалению, проблема не только в этом. Всегда найдутся те, кто протянет пригоршню таблеток или пару ампул. Проблема в том, что нужно удержатся, а она не удержалась, — Олег Семенович мазнул пальцами по глазам, отвернулся от Сергея. — Мне надо было встретиться с тобой раньше, поговорить по-мужски. Может, ты сумел бы ее как-то проконтролировать…

Серега ощутил прилившую к лицу кровь. Он ярко припомнил тот момент, когда Ева выбежала из класса. Вспомнил ее затравленный, мечущийся от ученика к ученику взгляд. Конечно, надо было бежать за ней! Сломя голову и со всех ног! Бить стулом любого, кто встанет на пути и мчаться что есть сил. И не случилось бы тогда ничего этого — ни клиники с врачами, ни беседы с перемолотым жизнью отцом.

— В какой она клинике?

Олег Семенович вытащил из кармана визитку, беззвучно протянул подростку. На глянцевом прямоугольничке красовалась фамилия незнакомого Сергею доктора с телефонами и рабочим адресом.

— Я, конечно, не имею права просить, но если бы ты навещал ее… Хоть иногда… Я мог бы тебя даже подвозить. В любое удобное время. Или просто позванивай ей. Сотовый у нее всегда под подушкой.

— А номер?

— На этой же визитке, только с обратной стороны. Можешь прямо сейчас и занести в свой телефон.

Сергей смутился.

— У меня… У меня нет телефона. То есть дома есть — обычный, а сотовым пока не обзавелся.

Брови Олега Семеновича скакнули вверх, некоторое время он осмысливал услышанное. Потом, чуть поколебавшись, извлек из кармана свой собственный аппаратик.

— Держи. Пользоваться, надеюсь, научишься. Меню простое, освоишь в два счета. Старые номера я сотру, уж извини, а новые сам заведешь.

— Зачем? — растерялся Сергей. — Я ведь могу звонить из дома.

— Конечно, можешь, но с этим удобнее. Подъехал, набрал номер, она и выглянула в окно. Не сломай только.

— Не сломаю, — Сергей бережно взял телефон. — Я обязательно верну. В целости и сохранности.

— Можешь не возвращать, — Олег Семенович скупо улыбнулся. — Считай, что это мой тебе подарок. Правда, с одним непременным условием…

— Все ясно, — перебил его Сергей. — Конечно, я буду звонить.

Олег Семенович похлопал его по руке.

— Вот и славно. Пойми, Еве сейчас это нужнее всего. Даже не я, не моя поддержка, а кто-то со стороны. Если ты вытянешь мою дочь из этого болота, я… То есть, если, конечно, получится… — голос у Олега Семеновича дрогнул. — В общем, мы будем тебе очень благодарны.

— Я постараюсь, — Сергей смутился, даже отвел глаза в сторону. — Она что, снова резала вены?

— Нет, на этот раз пыталась себя отравить. Транквилизаторами. Успели откачать… Но все равно ситуация патовая. У нее кризис, понимаешь?

— Я все понял, Олег Семенович, — Сергей неловко упрятал телефон в нагрудный карман. — Только я хочу, чтоб вы знали… Ваша дочь — она, действительно, очень хорошая. И мне она совсем не чужая. Правда, не чужая! — мальчуган смешался. Наверное, он сказал немного не то, что собирался, но ему, в самом деле, хотелось утешить сидящего перед ним человека.

— А вы можете отвезти меня к ней?

— Прямо сейчас?

Серега кивнул.

Олег Семенович захлопнул дверцу, молча завел двигатель. Движения его приобрели уверенность, и Серега подумал, что, возможно, частицу этой уверенности подарил отцу Евы он, Вот ведь как выпало…

Мальчуган ощутил прилив паники. И даже не паники, — самого настоящего ужаса от того, что доверие Олега Семеновича может не оправдаться. Ведь, в сущности, он, Сергей Чохов, был никем. Ни врачом, ни гуру, ни психиатром. То есть он был той самой малостью, за которую могла уцепиться Ева, но могла ведь и не уцепиться!

И тогда снова черная безнадега, снова лезвие ножа и комариное жало с наркотическим ядом…

Сереге стало по-настоящему страшно.

Встречу им не разрешили, поскольку Ева спала. Точнее, в сон ее вогнали транквилизаторами. В самом деле, зачем лечить, если можно усыплять? Пациент спит, время идет. Оплата-то повременная! То есть, может, сон — и впрямь лучшее из лекарств, но то, как дежурный врач шевелил белесыми бровками, с каким глубокомыслием изрекал путаные слова и прогнозы, Сереге крайне не понравилось. Пахло явным палевом; послушав доктора, он в этом почти уверился. Ни фига эти лекари, конечно, не добьются. Денег из Олега Семеновича выкачают под самую завязку, а гарантий никаких не дадут. Да и какие, к лешему, гарантии, если все их лечение основано на сплошной химии! Опять, небось, станут колоть и привязывать к койке, следить по ночам и не подпускать живых людей на километр. С чего же тут выздоравливать? Наоборот — даже нормальный человек за бритву возьмется. Потому как полный депрессняк и никаких горизонтов. А еще болтают о позитивной мотивации, о капсулировании воспоминаний…

— Может, все-таки ее разбудить? — робко поинтересовался он, однако врач подростка даже не услышал. То есть услышал, конечно, но не счел нужным отреагировать. В самом деле, зачем отвечать на заведомую глупость? Глядя на его волевое и чистое, без единого прыщика лицо, Серега мысленно записал лекаря во враги. Потому что с такими физиями людей режут и отправляют на кладбища, но никак не лечат. Это вам не Лидочка с ее славной косой. Уж медсестра-то одним взглядом заставляла взбадриваться и идти на поправку! А если кругом сплошные сфинксы да роботы, то никакой мотивации не будет, хоть пополам тресни…

Палату, где лежала Ева, им показали, подробно объяснили насчет разрешенных продуктов, познакомили с распорядком дня. Более говорить было не о чем, и, покинув больницу, Олег Семенович отвез Серегу домой.

Уже через пяток минут, запершись у себя в комнатке, Серега вызванивал Стаса:

— Привет, это я…

— A-а, массовик-затейник? Что там у вас опять стряслось?

— Да так, маленькая заварушка.

— Ничего себе — маленькая! Вся школа на ушах стоит. Говорят, вы коллективное побоище устроили — класс литературы в окрошку разгромили.

— Да фиг с ним — с классом. Дело в другом…

— Ну-ну, давай рассказывай.

— Помнишь, ты как-то говорил, что лучшее средство от наркоты — горы и небо?

— Ну, было такое.

— В общем… — Серега разволновался. — В общем, человека одного надо спасать. Самым срочным образом.

— Друга, что ли?

— Ага… — Серега снова смутился. — Понимаешь, это даже больше, чем друг.